Я видел сон, что будто я певец,
И что певец - пречудное явленье,
И что в певце на все свое творенье
Всевышний положил венец.
А. С. Хомяков, 3 июля 1828, Базарджик
Сегодня, продолжая серию публикаций об А. С. Хомякове, поговорим, наконец, о его пророчествах (предыдущие публикации этой серии: Пророки Руси: Алексей Хомяков. Поездка в историческую усадьбу, ч. 1 и Тайна усадьбы Хомяковых и Алексей Хомяков: знакомство с пророком, Страна Семирамида - славянская Тартария в трудах А. Хомякова.) Мы говорили о понимании Хомяковым-историком великого прошлого Святой Руси - или Великой Тартарии - и это видение прошлого органично связывается им в видение будущего. Хомяков - это не такой пророк, каким часто представляют себе люди пророков: он не юродивый, не говорит странные вещи, он совсем не простак, его пророчества подкреплены (невольно) его знаниями как Священного Писания, так и истинной истории Руси.
В этой публикации мы почитаем некоторые из стихотворений Хомякова, которые выражают его роль пророка и содержимое пророчеств. В этой публикации сосредоточимся на первой части его пророчеств - на пророческих предупреждениях России о надвигающейся катастрофе. Он писал об этом и в своих богословских трудах, но они были строго запрещены в России церковной цензурой и писались Хомяковым на французском, немецком, английском, но никогда не на русском языке. Стихи были его единственной отдушиной, где он мог писать на русском без страха быть осужденным могущественной в ту пору церковной инквизицией.
Видение
Как темнота широко воцарилась!
Как замер шум дневного бытия!
Как сладостно дремотою забылась
Прекрасная любимая моя!
Весь мир лежит в торжественном покое,
Увитый сном и дивной тишиной;
И хоры звёзд как праздненство ночное,
Свои пути свершают над землёй.
Что пронеслось как вешнее дыханье?
Что надо мной так быстро протекло?
И что за звук, как арфы содроганье,
Как лебедя звенящее крыло?
Вдруг свет блеснул , полнеба распахнулось;
Я задрожал безмолвный, чуть дыша...
О, перед кем ты, сердце, встрепенулось?
Кого ты ждёшь? - скажи, моя душа!
Ты здесь, ты здесь, Владыка песнопений,
Прекрасный Царь моей младой мечты!
Небесный Друг, мой благодатный Гений,
Опять, опять ко мне явился Ты!
Всё та ж весна ланиты оживлённой,
И тот же блеск Твоих эфирных крыл,
И те ж уста с улыбкой вдохновенной;
Всё тот же Ты, - но Ты не то, что был.
Ты долго жил в лазурном том просторе,
И на челе остался луч небес;
И целый мир в Твоём глубоком взоре,
Мир ясных дум и творческих чудес.
Прекраснее, и глубже, и звучнее
Твоих речей певучая волна;
И крепкий стан подъемлется смелее,
И звонких крыл грознее ширина.
Перед Тобой с волненьем тайным страха
Сливается волнение любви.
Склонись ко мне; возьми меня из праха,
По-прежнему мечты благослови!
По-прежнему эфирным дуновеньем,
Небесный Брат, коснись главы моей;
Всю грудь мою наполни вдохновеньем;
Земную мглу от глаз моих отвей!
И полный сил, торжественный и мирный,
Я восстаю над бездной бытия...
Проснись, тимпан! проснися, голос лирный!
В моей душе проснися, песнь моя!
Внемлите мне, вы, страждущие люди;
Вы, сильные, склоните робкий слух;
Вы, мёртвые и каменные груди,
Услыша песнь, примите жизни дух!
[1840]
В этом стихотворении Хомяков говорит об Источнике своего пророческого вдохновения. Нам ясно слышится здесь слова из Псалма 80: " 2 Радостно пойте Богу, твердыне нашей; восклицайте Богу Иакова; 3 возьмите псалом, дайте тимпан, сладкозвучные гусли с псалтирью". Суть Псалма 80 передает суть пророческой вести в целом и пророческой вести Хомякова в частности: "12 Но народ Мой не слушал гласа Моего, и Израиль не покорялся Мне; 13 потому Я оставил их упорству сердца их, пусть ходят по своим помыслам." Пророки предупреждали о надвигающемся крахе - к которому невольно вели страну ее духовные лидеры.
Хомяков - вовсе не ленивый мечтатель-помещик, каким пытались выставить его в поздне-советский период. Он - реалист, предвидевший как трагедию революции (и ее причины), так и восстановление России после страшной трагедии. Видя, как его страна сползает в религиозный формализм и материализм, Хомяков обеспокоенно писал:
«Я знаю, что в ней (России) хранилось много прекрасных инстинктов, которые ежечасно искажаются, что когда-нибудь придется нам поплатиться за то, что мы попрали святые истины равенства, свободы и чистоты церковной...
Наставники утратили уже чувство первоначальной красоты его (христианства). Оттого-то... духовенство, стараясь удалить людей от преступлений частных, как будто бы и не ведало, что есть преступления общественные».
Говоря о церкви, об утраченной в веках истинной Православной церкви, Хомяков ставит ее высоко над какой-то одной традицией и распространяет ее, как кажется, даже далеко за пределы собственно номинального христианства:
«Без влияния, без живительной силы христианства не восстала бы земля русская, но мы не имеем права сказать, что одно христианство воздвигло её. Конечно, все истины, всякое начало добра, жизни и любви находились в церкви, но в церкви возможной, в церкви просвещенной и торжествующей над земными началами. Она не была таковой ни в какое время, ни в какой земле».
Это было, конечно, совсем не то, что хотела услышать церковь, а потому издание и распространение работ Хомякова на русском языке, как мы видели, было запрещено - даже за рубежом. Главная причина состояла в том, что единственной надеждой к спасению и духовному возрождению Руси Хомяков видел не церковь, но государя. Именно Русь царственная, Русь с государем, как духовным примером и лидером, согласно Хомякова могла спасти Святую Русь.
Хомяков видит, что искаженное христианство пришло на Русь из Греции, вместе с еретическими и коррумпированными греческими священниками, безжалостно исказившими историю Святой Руси в угоду своим интересам - далеко не русским:
«История, законы, слава, искусство, поэзия, - разноголосило с простотой духа христианского, с истинами его любви. Народ не мог оторваться от своей истории, общество не могло пересоздать свои законы; христианство жило в Греции, но Греция не жила христианством…
По всему обществу распространяется характер отчуждения людей друг от друга; эгоизм и стремление к выгодам частным сделались отличительными чертами грека. Гражданин, забывая отечество, жил для корысти и честолюбия; христианин, забывая человечество, просил только личного душеспасения».
«(На Руси долгое время) единство веры не связывало людей, потому что она пришла к нам из земли, от которой вера сама отступилась…».
Но вернемся к поэзии Хомякова - тому единственному способу представить свои взгляды - притом самые важные, пророческие - на русском языке. Мы говорили прежде о том, что значительная часть библейских пророчеств давалась людям в стихотворной форме (в том числе Псалмы, которые обычно пелись). А на Руси, объявившей себя некогда (вполне справедливо) Новым Израилем поэт как бы обязан был нести пророческое служение, не мог его не нести. "Поэт в России - больше, чем поэт". И Хомяков действительно был больше, чем поэт - его стихи есть пророчества, данные ему. Его стихи, написанные часто "невольно", почти вопреки ему, являли и ему самому, и являют нам - как предстоящую трагедию Руси, трагедию Революции и безбожия, так и будущее Святой Руси, которое (Хомяков знал это) не суждено было увидеть ни ему, ни его современникам - наше с вами будущее, почти уже настоящее. И это будущее, согласно Хомякову, начиналось со всенародного покаяния:
«Не говорите: «То былое,
То старина, то грех отцов,
А наше племя молодое
Не знает старых тех грехов».
Нет! этот грех - он вечно с вами,
Он в вас, он в жилах и крови,
Он сросся с вашими сердцами -
Сердцами, мертвыми к любви.
Молитесь, кайтесь, к небу длани!
За все грехи былых времен,
За ваши каинские брани
Еще с младенческих пелен;
За слезы страшной той годины,
Когда, враждой упоены,
Вы звали чуждые дружины
На гибель русской стороны;
За рабство вековому плену,
За робость пред мечом Литвы,
За Новград и его измену,
За двоедушие Москвы;
За стыд и скорбь святой царицы,
За узаконенный разврат,
За страшный грех цареубийства (поправка О.С.),
За разоренный Новоград...
За то, что, полные томленья,
В слепой терзания тоске,
Пошли просить вы исцеленья
Не у того, в его ж руке
И блеск побед, и счастье мира,
И огнь любви, и свет умов,
Но у бездушного кумира,
У мертвых и слепых богов,
И, обуяв в чаду гордыни,
Хмельные мудростью земной,
Вы отреклись от всей святыни,
От сердца стороны родной;
За всё, за всякие страданья,
За всякий попранный закон,
За темные отцов деянья,
За темный грех своих времен,
За все беды родного края, -
Пред бегом благости и сил
Молитесь, плача и рыдая.
Чтоб Он простил, чтоб Бог простил!» (1844 г.).
Конечно, это стихотворение имело свою актуальность в том памятном 1844 году, в котором оно было написано. Но еще более относится оно к нашим дням, и звучит сегодня куда более громким колоколом, чем звучало тогда. Для нас оно и было написано, по большому счету, по Божиему расчету.
А вот стихотворение, написанное как будто специально для "пьяного и буйного набыченного Ефрема":
«Не в пьянстве похвальбы безумной,
Не в пьянстве гордости слепой,
Не в буйстве смеха, песни шумной,
Не с звоном чаши круговой;
Но в силе трезвенной смиренья
И обновленной чистоты
На дело грозного служенья
В кровавый бой предстанешь ты.
О Русь моя! как муж разумный,
Сурово совесть допросив,
С душою светлой, многодумной,
Идет на божеский призыв,
Так, исцелив болезнь порока
Сознаньем, скорбью и стыдом,
Пред миром станешь ты высоко,
В сияньи новом и святом!
Иди! тебя зовут народы!
И, совершив свой бранный пир,
Даруй им дар святой свободы,
Дай мысли жизнь, дай жизни мир!» (1854 г.).
Хомяков свято верил, что пройдя через суровые испытания, а зетем через покаяние, Россия выполнит свою Богом данную миссию - сделаться царями от востока, светом от востока, зажечь по всему миру свет веры в Единого Бога и приготовить мир ко Второму пришествию Иисуса Христа:
«Тебя призвал на брань святую,
Тебя Господь наш полюбил,
Тебе дал силу роковую,
Да сокрушишь ты волю злую
Слепых, безумных, буйных сил.
Вставай, страна моя родная,
За братьев! Бог тебя зовёт
Чрез волны гневного Дуная,
Туда, где, землю огибая,
Шумят струи Эгейских вод.
Но помни: быть орудьем Бога
Земным созданьям тяжело.
Своих рабов он судит строго,
А на тебя, увы! как много
Грехов ужасных налегло!
В судах черна неправдой чёрной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мёртвой и позорной,
И всякой мерзости полна!
О, недостойная избранья,
Ты избрана! Скорей омой
Себя водою покаянья,
Да гром двойного наказанья
Не грянет над твоей главой!
С душой коленопреклоненной,
С главой, лежащею в пыли,
Молись молитвою смиренной
И раны совести растленной
Елеем плача исцели!» (1854 г.).
К сожалению, Россия не прислушалась тогда (ни сейчас еще) к пророческим предупреждениям Хомякова - и "гром двойного наказанья" грянул с революцией и страшными войнами. Но и тогда Господь не отвернулся совершенно от России, и тогда не отменил о ней Своих планов. Он только ждет ее покаяния.
Хомяков - не Горький или Блок, которые тоже чувствовали (все-таки поэтами были) приближение Бури. Но они приветствовали, как черные колдуны - зазывали эту бурю. "Буря! Скоро грянет буря!" - с упованием кричал Горький. Но об этой же буре гораздо раньше предупреждал Хомяков - желая спасти от нее возлюбленную Россию.
Но вслед за бурей революции Хомяков видит народное покаяние, которое открывает дорогу как величию Новой Руси, так и исполнению ее всемирной мессианской роли. Большевики тоже видели эту роль - но в искаженном виде, в виде России как экспортера мировой революции. Но это была лишь жалкая подделка под богом назначенную миссию России, о которой говорит Хомяков:
«Гул растет, как в спящем море
Перед бурей роковой;
Вскоре, вскоре в бранном споре
Закипит весь мир земной,
Чтоб страданьями - свободы
Покупалась благодать,
Чтоб готовились народы
Зову истины внимать».
Россия призвана донести миру истину о Боге и об этом мире, о его истории и пророческом назначении. Истина и Суд приходят от Востока - от Новой Святой Руси. Пророчески указывает Хомяков на последующие наказания нераскаявшего общества:
Глас Божий: «Сбирайтесь на праведный суд,
Сбирайтесь к Востоку, народы!»
И, слепо свершая назначенный труд,
Народы земными путями текут,
Спешат через бурные воды.
Спешат, и, кровавый предчувствуя спор,
Смятенья, волнения полны,
Сбираются, грозный, гремящий собор,
На Черное море, на синий Босфор:
И ропщут, и пенятся волны.
Чреваты громами, крылаты огнем,
Несутся суда - и над ними:
Двуглавый орел с одноглавым орлом,
И скачущий лев с однорогим конем,
И флаг под звездами ночными.
Глас божий: «Сбирайтесь из дальних сторон!
Великое время приспело
Для тризны кровавой, больших похорон:
Мой суд совершится, мой час положен,
В сраженье бросайтеся смело.
За веру безверную, лесть и разврат,
За гордость Царьграда слепую
Отману я дал сокрушительный млат,
Громовые стрелы и острый булат,
И силу коварную, злую.
Грозою для мира был страшный боец,
Был карою Восточному краю:
Но слышу я стоны смиренных сердец,
И ломаю престол, и срываю венец,
И бич вековой сокрушаю».
«Народы собрались из дальних сторон:
Волнуются берег и море;
Безумной борьбою весь мир потрясен,
И стон над землёю, и на море стон,
И плач, и кровавое горе.
Твой суд совершится в огне и крови:
Свершат его слепо народ...
О Боже, прости их! и всех призови!
Исполни их веры и братской любви,
Согрей их дыханьем свободы!» («Суд Божий», 22 марта 1854 г.).
В последующей публикации я надеюсь полнее раскрыть пророческое видение Хомякова, отраженное в его стихотворениях. В частности, мы посмотрим на будущее Руси, на восстание Киева, на торжество Новой Святой Руси при Божием помазаннике, особенном обетованном государе. Продолжение следует.
