Фазиль Искандер как-то сказал, что юмор - это след человека, который заглянул в бездну и теперь отползает от неё. "Выбор Софи" Уильяма Стайрона являет собой роман, который как раз-таки и изображает людей, пытающихся отползти от бездны...
От той бездны, которую человек увидел в самом себе. Именно поэтому в романе так много секса (причем он тут изображен абсолютна блестяще, вспомните эпизод с Лесли Лапидас... Глобально дело там не ушло дальше поцелуев, но эротизм этой сцены просто зашкаливает).
Алкоголь, наркотики, секс... Люди пытаются забыть то, что узнали о себе, люди пытаются прожить ещё более яркую жизнь, но не могут... Люди не могут воскреснуть после того, как у них растоптали души и из-за этого они напоминают собой поезд, которой всё больше и больше увеличивает скорость, хотя все его пассажиры... Мертвы.
Безумие Натана, которое возвращается с каждым разом всё с новой и новой силой - это глобальная метафора всего человечества - умного, талантливого и во многом великого, однако это самое прекрасное человечество периодически впадает в уродливое и страшное состояние, в котором оно ненавидит всё и всех...
История Натана - это во многом невольный пересказ "Джекила и Хайда", так как в глубине этого умного, прекрасного человека сидит такой же маленький, мелочный уродец... Да и финал этого романа во многом перекликается с финалом Стивенсона.
Во многом именно эта безумие и привлекает Софи. Она понимает, что сама сделала много позорных вещей... Безусловно никто не может обвинять её в том, что она сделала, но от самой себя она уйти не может... Она чувствовала, как внутри неё хозяйничал маленький, страшный уродец, и она не может смириться с тем, что длительное время в её душе жил этот мерзкий черт.
Она не может простить себе своего "Выбора"... Выбора как на перроне, так и в кабинете Хесса, когда она уговаривала спасти своего мальчика через программу "Лебенсборн"...
Софи видела смерть самых храбрых и честных... Она видела, как был построен город повального рабства, где колоссальное количество людей ломалось (и их невозможно и преступно в этом винить)... Поэтому финал истории Софи и Натана вызывает страшную, абсолютно безысходную эмоцию.
"Где в Аушвице был Бог?"
"А где был человек?"
Такими словами фактически заканчивается роман... Ответ на них в какой-то степени дал прекрасный поэт Александр Кушнер:
Когда тот польский педагог,
В последний час не бросив сирот,
Шел в ад с детьми и новый Ирод
Торжествовать злодейство мог,
Где был любимый вами бог?
Или, как думает Бердяев,
Он самых слабых негодяев
Слабей, заоблачный дымок?
Так, тень среди других теней,
Чудак, великий неудачник.
Немецкий рыжий автоматчик
Его надежней и сильней,
А избиением детей
Полны библейские преданья,
Никто особого вниманья
Не обращал на них, ей-ей.
Но философии урок
Тоски моей не заглушает,
И отвращенье мне внушает
Нездешний этот холодок.
Один возможен был бы бог,
Идущий в газовые печи
С детьми, под зло подставив плечи,
Как старый польский педагог.
И при этом как роман, так и стихотворение Кушнера, говорит о том, что там, где массово падает человечество, возвеличивается отдельная личность.
