Предыдущий пост нашего цикла о гражданской войне между конкистадорами был посвящён битве при Уарине: мятежные энкомендерос под началом Гонсало Писарро разбили лоялистов Сентено, так что с юга люди короля им больше не угрожали. Казалось бы, Великое восстание энкомендерос шло к успеху, но... нет, вовсе не "не фартануло". Удача тут ни при чём.
Педро де ла Гаска, присланный королём в качестве "умиротворителя" (а именно так, El Pacificador, его станут называть), совершенно не смутился из-за поражения Сентено и ничуть не испугался бунтовщиков. Со своей армией, во главе которой стояли уже хорошо знакомые вам Алонсо де Альварадо, Педро де Вальдивия и Франсиско Эрнандес Хирон, королевский уполномоченный продвигался с северо-запада к Куско.
Навстречу ему, от берегов озера Титикака (где и была битва при Уарине, см. на карте) двигалась армия Гонсало Писарро и Франсиско де Карвахаля, которые всё ещё надеялись чего-то в этом мятеже добиться.
Понятно, что вариант "сдаться" отпал. Гаска всё ещё присылал гонцов с прежней программой: "сдавайтесь, всем помилование, а лично Гонсало — справедливый суд". Однако теперь, после кровопролитного боя со сторонниками именно власти метрополии (а не печально известного вице-короля), Гонсало Писарро прекрасно понимал, каким будет приговор.
Карвахаля-то ещё простят, вполне вероятно. Но Писарро точно светила казнь, ему лично уже некуда было отступать. Потому предложения Гаски он, ясное дело, отверг.
При том перспективы решающей битвы выглядели не очень. Конечно, до сих пор при Гонсало было что-то ближе к тысяче человек, причём подготовленных на отлично и имеющих полтыщи аркебуз, но...
Во-первых, отступившая армия Сентено не разбежалась: от болезни он всё-таки оправился и войска сохранил, в итоге соединившись с Гаской. Во-вторых, та самая армия Гаски получилась в итоге очень большой: аж около 1600 испанцев, невиданная для Конкисты мощь. И уже никакого огневого перевеса мятежников — на той стороне аркебузиров человек 700. В-третьих, пусть сам Гаска и так себе военный, но его офицеры — это далеко не штаб Сентено. Это люди чрезвычайно опытные.
Ну а главное...
Напомню: фактически Гаска без боя предлагал мятежным энкомендерос как раз всё то, ради чего они бунтовали. И если поначалу можно было думать, что этот Гаска — подлец не лучше Велы, то теперь-то... слухи ползли, ведь уже 1547 год закончился, прошла зима, дело шло к апрелю 1548. Было давно ясно, сколько людей поддержало Гаску — неспроста, наверное? И главное, что это были очень уважаемые люди. Ладно уж как раньше вышло с Белалькасаром на стороне Велы. Тот всё-таки давно отдалился от перуанской "тусовки", плюс имел явный шкурный интерес выслужиться перед властью...
Но ведь воевать за Гаску пошли те, кто много лет был верен семье Писарро. И даже люди, буквально всем ей обязанные. Это наводило на мысли. Гонсало уже некуда отступать, но всем остальным...
Короче говоря, столь быстро раздувшийся до непомерных масштабов авторитет Гонсало Писарро теперь так же быстро таял — и поделать с этим ничего было нельзя. Что Писарро предложит своим людям? Дальнейшую войну против короны? Раньше-то было ради чего, а теперь похоже, что условия на другой стороне лучше. Независимость Перу? Так ведь Писарро сам же долго отвергал эту идею.
Небольшие стычки в районе Куско, пусть они не принесли военных результатов ни Гаске, ни Писарро — этот упадок усилили. Стало видно, насколько сильна армия сторонников королевской власти. И тем более стало ясно, что Гаска — вовсе не отморозок какой-то.
Так что к 9 апреля 1548, когда армии наконец сошлись при Хакихауане (что чуть на северо-восток от Куско), готовность мятежников к бою вызывала огромные сомнения. Гаска в очередной раз предложил сдаваться, Писарро в очередной раз отказался, однако среди пришедших на поле желанием умирать за программу восстания горели уже очень немногие.
Автор - Алексей Миллер. Подписывайтесь на Grand Orient
