(«Сердце не камень»)
Наверное, нужно поговорить и о женских персонажах комедии. Ведь автор выводит в ней не только Веру Филипповну, но и двух её «антагонисток» - Аполлинарию Панфиловну и Ольгу.
Ненадолго вернусь к главной героине, тем более что мои уважаемые комментаторы не всегда сходятся во взглядах на неё. Мне пришлось читать всякое: и то, что это «редкая у Островского безусловно положительная героиня», и то, что такая, как она, «развратит любого - всепрощением, вседозволенностью, нулевыми запросами», а сама она «только тратит капитал, не может не то что заработать, даже сохранить», а потому её ждёт печальная участь - «оберут её до копейки и пустят голой побираться».
Мне всё же представляется, что правы те, кто пишет, что это «безо всякого пафоса, без рисовки, без натужности - просто очень хорошая, добрая женщина с чистой и сильной душой». Ищу отзывы на исполнение этой роли актрисами прошлых лет. В начале ХХ века писали про выступления М.Н.Ермоловой, отмечая «безмолвную твёрдость» её героини: «Намёки автора превращались в яркие картины прекрасной женской души, стоячие воды которой нежданно всколыхнулись»; в середине века критики оценивали игру О.Г.Казико в спектакле БДТ - «замечательная русская женщина - одна из тех, в которых Островский искал света среди тьмы». Так что вижу, что не одинока в своём мнении о героине.
Кстати, ещё несколько слов о ней. Упрёки в трате капитала, возможно, и справедливы, но мне кажется, что Вера Филипповна достаточно уверенно ведёт дело. Конечно, можно не во всём доверять её словам («Сколько богатства-то и доходу у Потапа Потапыча! Точно я из моря черпаю, ничего не убывает, тысячу-две истратишь, а три прибудет. Или уж это Бог посылает за добрые дела»), но думаю, что в чём-то они верны, - вспомним хотя бы, с каким уважением относятся к ней фабричные: «Что приказать изволите, матушка Вера Филипповна?»
Что же касается «всепрощения» и «вседозволенности», то вспомним, как твёрдо отказывает она Константину, заговорившему о выпивке: «Негде взять, миленький, мы вина не держим» - «Были б деньги, а вина достать можно» - «Так возьми денег и ступайте, куда вам нужно; а в моем доме пьянства я не позволю». Хотя её распоряжение «Молодец, вы подите вниз, скажите, чтоб вам дали по стаканчику водки перед ужином. Я за тем вас и позвала» ясно показывает, что спиртное дома есть, но - для тех, кто работает.
И хочу добавить, что если она всё же соединит свою судьбу с Ерастом, то, по-моему, от этого дела только выиграют: деловые качества и честность приказчика отмечали все, и не думаю, что, став хозяином, он в этом изменится.
И, наверное, чтобы ещё больше подчеркнуть цельность её характера, автор и вводит двух других героинь.
Любопытно, что среди них Вера Филипповна находится как будто в серединке. Аполлинария Панфиловна, жена «подрядчика, кума Каркунова» Исая Данилыча Халымова, - женщина «за 40 лет» (сама она скажет, что ей «под пятьдесят»), жена Константина Ольга Дмитриевна - «молодая женщина». Однако, хотя по возрасту Ольга, видимо, в дочери годится Аполлинарии Панфиловне, на жизнь они смотрят примерно одинаково.
В первый раз, когда мы видим трёх женщин вместе, разговор идёт в первую очередь о завещании Каркунова, и сразу становится ясно, что обе гостьи не верят искренности Веры: «Напрасно вы, тётенька, скрываете от нас; мы и сами довольно хорошо знаем». Никакие её уверения не действуют.
Обе они не верят и рассказам Веры о её замужестве, считая, что руководил ею только расчёт: «Вы говорите, что не думали о богатстве? Да кто ж этому поверит! Не без расчёту ж вы шли за старика. Жили бы в бедности…» А после её бесхитростного объяснения («Маменька всё сокрушалась, как ей быть со мной при нашей бедности; разумеется, как посватался Потап Потапыч, она обеими руками перекрестилась. Разве я могла не послушаться маменьки, не утешить её») следуют откровенные издёвки: «Послушались маменьку и полюбили богатого старичка», «Как богатого не полюбить! Да я бы сейчас…», «Уж на маменьку только слава; чай, и сами были не прочь за Потапа Потапыча идти. Всякому хочется получше пожить, особливо кто из бедности».
Почему не верят? Думаю, всё очень просто. Ераст ведь сказал Ольге: «Ты о тётке-то по себе судишь!.. Не сумлевайся. Она не такая, не вам чета». Сами очень расчётливые, они и на других смотрят так же. А их реакция на слова Веры Филипповны («"Получше пожить". Да жила ли я, спросите! Моей жизни завидовать нечему») очень ясно показывает не просто их неверие в чужие достоинства.
И та, и другая не только обсуждают её за глаза («"Для бедных!" Рассказывай тут! И мы люди небогатые». - «Надо ей говорить-то что-нибудь!», «По монастырям стала ездить! Надо подсмотреть за ней; в самом деле, нет ли сироты какого». - «Нет, не похоже». - «Смотри ей в зубы-то! Я очень тихим-то не верю. Знаешь пословицу: "в тихом омуте…"?»), но и в глаза откровенно посмеиваются: «Да, уж нынче таких антиков немного, чтоб Сокольников не знать».
Им совершенно непонятны размышления Веры о верности мужу: по их мнению, она так ведёт себя просто потому, что не видела, «какие мужчины бывают».
Возможно, здесь есть и доля истины: мы уже видели, что Веру выдали замуж очень рано, она не успела полюбить никого. Кто-то из комментаторов поиздевался над моими словами, что «именно Ераст сумел разбудить в ней женщину»: «"Разбудить женщину"? А кем Вера Филипповна была до Ераста? Мужчиной?..» А я на этой фразе настаиваю. Разумеется, речь идёт не о, как сейчас принято говорить, «гендерных признаках», а о том, что не могла до объяснения с Ерастом Вера почувствовать себя желанной, любимой, даже просто интересной для кого-то. Вспомним, как Каркунов увёз её из театра, разгневавшись, что «кто-то из кресел на неё в трубку и посмотрел». Вероятно, хороша была всегда, да не позволял Потап Потапыч никому эту красоту видеть, хоть и одаривал охотно драгоценностями. В начале пьесы она говорит: «Ну, и слава Богу, что смолоду искушения не было; а уж теперь и бояться нечего, мое время прошло». Конечно, мне могут возразить, что тридцать с небольшим тогда и сейчас воспринимались по-разному, но хочу напомнить о других героинях Островского: Белотеловой, которая в 36 лет ищет себе мужа, или Купавиной, которая, думаю, если и моложе Веры, то совсем немного... Вероятно, мужское внимание просто заставило её хоть чуть посмотреть на себя, задуматься. Вспомним диалог Ольги и Ераста: «А ведь я думала, что ты её любишь». - «Как бы не полюбить, да не такая женщина. К ней не скоро подъедешь». Думаю, что ревнивая Ольга подметила верно, а Вера не могла не почувствовать интерес к себе, хоть, возможно, пока и инстинктивно.
Но также верно и то, что обе приятельницы Вера на её месте сомневаться не стали бы. Ольга прямо заявляет: «Я, кажется, до семидесяти лет влюбляться буду. А то и жить-то незачем, какой интерес! А тут вдруг как-то тепло на душе. А то какая наша жизнь? Пей, ешь да спи!» И влюбляться, естественно, не в того, с кем обвенчана. Она ещё и пояснит: «Конечно, обязанность есть наша любить мужа, так её исполняешь; а ведь глаза-то на что-нибудь даны. Что невежа и дурак, а что образованный человек, разобрать-то не хитрость».
В своём супруге Ольга разобралась уже давно (вспомним её рассказ об «арфистках»!) и не считает нужным хранить ему верность. Сама она объясняет: «Да что, в самом деле, тётенька, мы не люди, что ли! Посмотрите-ка, что мужчины-то делают, какую они себе льготу дают! что они боятся, аль стыдятся чего! Какая только придёт им в голову фантазия, всё и исполняют. А от нас требуют, чтоб не только мы закон соблюдали, а в душе и помышлении непорочность имели. Как ещё они, при своей такой безобразной жизни, смеют от нас чего-то требовать! Да возьми такой муж в самом деле-то хорошую да благородную девушку, так она через три дня плюнет на него да убежит куда глаза глядят».
По всей видимости, именно такой «хорошей да благородной» она считает себя, по крайней мере, до замужества - «как голубка была». А что сейчас?
Её отношения с Ерастом уже, видимо, давно перестали быть гармоничными. Конечно, она является к нему, разгневанная рассказом Аполлинарии Панфиловны, что та «видела его с тёткой вместе».Но по тону обоих легко можно понять, что это уже не первая ссора (да и походят они скорее на скандалящих супругов, а никак не любовников): «Да душа не терпит, постылый ты человек. Вот как ты за любовь-то мою, вот как! Да ведь со мной шутить нельзя… Я тебя, голубчик, погоди!..» - «Да потише ты! Ты не в своей квартире — дебоширничать-то! Ты в чужом доме».
Кроме того, выяснится и ещё одна немаловажная деталь. Ольга, по всей видимости, до конца не понимала, какие «последствия» могут быть лично для неё, если муж попадёт «в число несостоятельных». Ераст объяснит очень чётко: «Пожить-то тебе получше хочется — и одеться, и все такое?..А муж-то твой давно прогорел, да ещё долгов много. Коли дядя ему наследства не оставит, так ему в яму садиться, а тебе куда?» И её реакция, ясно говорящая, что думает она только о себе: «Уж ты меня не оставь, Ераст, на тебя только и надежда». А когда он разъяснит ещё точнее: «Да мне самому-то не нынче-завтра придётся по Москве собак гонять. А как застанет Потап Потапыч жену здесь, меня-то за ворота дубьём проводит, да уж и ей наследство не достанется, а всё ваше будет. Так видишь ты, я для вас с мужем себя не жалею; а ты тут путаешься да мешаешь», - она уже готова отступить: «Да разве я знала…»
А когда катастрофа всё-таки разразится... Очень интересно сравнить поведение и положение тех, кого Каркунов изгнал из дома.
Ераст нашёл себе хорошее место, видимо, доволен сам и им довольны. Константин побывал в долговой тюрьме, затем обретается на Хитровом рынке. А Ольга, судя по всему, времени попусту не теряет. «Оленьку сейчас видела, катит в коляске, так-то разодета»,- расскажет Аполлинария Панфиловна. Замуж выйти, разумеется, не могла - значит, нашла себе богатого покровителя...
Да, верно заметила её старшая подруга: «Грех сладок, а человек падок». Впрочем, и сама Аполлинария Панфиловна - личность любопытная...
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь"
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь
