Когда зацвели ландыши, я впервые за много лет не был рад этому зрелищу. Моя жена очень любила эти цветы и не давала мне убирать их назойливые побеги.
— Дай твоим ландышам волю, так они заполонят весь участок! — ворчал я, — Негде будет овощи выращивать.
— Хватит тебе места под морковку, пусть их будет больше, — улыбалась Маша.
Я недовольно мотал головой, хотя и сам украдкой наклонялся к самой земле и вдыхал пронзительно сладкий аромат.
И вот в самом начале весны моей жены не стало, и ландыши распустились уже без нее. Как в насмешку, их цветение в этом году было бурным. Участок выглядел словно нарисованным умелой рукой художника, который не пожалел нежнейших оттенков для своего полотна. И в моменты, когда моя душевная боль становилась особенно сильной, я брал в руки косу и замахивался, стоя рядом с цветами. В те минуты перед глазами неизменно возникало лицо Маши и она, улыбаясь, смотрела, как лезвие, легонько опускается вниз, не смея коснуться даже травинки растущей рядом с ландышами.
— Какие красивые у вас ландыши, — услышал я голос и оглянулся. На дороге за забором стояла женщина и улыбалась. Ее улыбка чем-то напоминала, ту, которая только что возникала перед моим внутренним взором.
— Хотите, сорву вам букет? — не думая, спросил я.
— Не откажусь, — просто согласилась незнакомка. Я стал срывать зеленые стебли, радуясь, что гостья не застала меня за тем занятием, которое я только что планировал. То есть, с остервенением, срезающим белоснежные головки и швыряющим их в стороны. Мужчине тяжело остаться одному, намного тяжелее, чем женщине. Мы мужчины, хотя и кричим на каждом углу о своей силе, мужестве и героизме, на самом деле беспомощны, словно дети. И больше всего на свете боимся потерять свою спутницу, которая, как маячок ведет нас по жизненному лабиринту, не претендуя на наши лавры и звание чемпиона.
— Что-то я вас раньше здесь не встречал, — сказал я, передавая букет через калитку.
На ее лицо набежала тень печали.
— Мужа здесь недавно похоронила, он родом из этих мест, просил на родной земле приют организовать. Теперь вот приходится ездить из города на электричке. Но это ничего, дополнительное разнообразие в моем внезапно растянувшемся времени.
— Да уж, — вздохнул я, думая о том, как удлинился мой день, когда не стало Маши. Прямо-таки стал нескончаемым.
— Спасибо вам за цветы, — поблагодарила женщина на прощание.
— Постойте, — опомнился я, — а кто ваш муж? Я вроде бы всех в поселке знал, может быть и его тоже?
— Анатолий Зарянский, — улыбнулась она.
— Толик?! Этого не может быть! — не слишком интеллигентно воскликнул я. Дело в том, что с Толиком нас связывала одна очень нехорошая история, к тому же его считали погибшим, лет так сорок назад.
Женщина, все так же печально улыбаясь, только пожала плечами. Я же так растерялся, что чуть было, не ляпнул: «Передавайте, тогда, ему привет», но как-то вовремя прикусил язык.
— Я пойду, тогда? — спросила гостья.
— Конечно. Заходите еще за ландышами.
— Хорошо, — женщина одарила меня еще одной улыбкой, так похожей на улыбку моей жены и пошла вдоль проселочной дороги, оставляя позади себя облачка песчаной пыли.
Пока я глядел ей вслед, то все думал, как же так вышло, что Толик оказывается, вовсе не был умершим. А даже наоборот, преспокойно жил себе в городе и был женат на этой женщине?
Но, расскажу уж все по порядку. Много лет назад моя Маша… Да, да моя покойная жена Маша была безумно влюблена в этого самого Толика. Сам Толик бегал за черноволосой Танькой, живущей на окраине села и на мою Машу не обращал никакого внимания. Так вот Мария решила приворожить его! Она пошла на этот шаг от отчаяния, девичье сердце, если уж решило для себя, мол, подавай мне только этого парня, то все! Пиши, пропало! Тут никакие доводы рассудка не помогут. Так и с Машей, не в силах справиться с любовью пошла она в библиотеку. Ну что? Да, в библиотеку. Моя Маша хоть и была влюблена, как дурочка, но все же была умной девушкой. Так что решила она поискать приворот в старинных книгах. А таковых в нашей сельской библиотеке было немало и попали они туда не случайно. Давным-давно жил в наших краях один старец, да не простой, а из столичных сосланных. Так вот у него книг было столько, сколько никто в деревне до этого и не видывал. И книги были разного содержания, точно не знаю, что в них было, но моя прабабка разрешилась первенцем, только после того, как старец прочел что-то из своей книжки. Да и в каждой семье подобных историй, связанных с тем стариком и его книгами было не мало. Впоследствии, вся литература, принадлежавшая переселенцу, попала в библиотеку и уже в советские времена стала именоваться не иначе как вымышленным оккультизмом и храниться на отдельном стеллаже.
Так вот, моя Маша сказала библиотекарю, что пишет сочинение на данную тему, а та от радости позволила Маше торчать в библиотеке хоть целые сутки.
Точно не знаю, что именно Маша нашла в тех книгах, она не любила говорить на эту тему, но уверяла, что сознание ее перевернулось в тот момент. Маша рассказывала, что она даже передумала привораживать Толика, но ей помешало собственное упрямство. Если уж Маша что-то задумала, она доведет это до конца.
В тот день мы с Толиком, как и остальные парни из поселка отбывали работы на покосных лугах. День был жаркий и, когда появилась машина с обедом, мы встретили ее громкими возгласами. Машину сопровождали несколько девчонок, в том числе и Маша. Девушки, быстро орудуя, накрыли для нас импровизированный стол, расставив прямо на траве алюминиевые тарелки с кашей и разлив в стаканы компот. Маша как раз разливала компот.
— Э! Что это у тебя в компоте столько фруктов! — возмутился я, шутя, выхватывая из рук Толика стакан.
— Дай сюда! Я работаю лучше тебя, мне положено! — парировал Толик.
— Когда это ты лучше меня работал? Когда наблюдал за моим затылком?
Мы, шутя, начали толкаться, при этом поставив стаканы на пенек, а когда успокоились, то даже не заметили, кто из нас какой компот выпил, вроде как в обоих стаканах было немало фруктов.
Хотя Маша так и не рассказала мне, что было в том стакане, переданном Толику, говорила: «Ничего», но с того дня и я, и Толик потеряли покой. Осознание того, что мне нравится Маша, пришло постепенно, в течение целого часа! Вначале Маша мне приснилась. Во сне мы с Машей любили друг друга так, как я еще не любил ни одну девушку, так что оно и понятно, что проснулся я в некоторой растерянности от пережитого. В течение последующего часа я не мог прийти в себя и понял, что мне срочно нужно испытать все это наяву.
Я помчался разыскивать Машу и к своему неудовольствию обнаружил ее целующейся с Толиком, с тем самым, с которым мы вчера, в шутку, боролись за компот. Маша — не компот, и делить ее я не собирался.
— В чем дело? — громко спросил я, заставив парочку встрепенуться и разомкнуть объятия. — С какой стати ты целуешь мою девушку, а не свою Таньку?
Толик испуганно посмотрел на меня.
— Я не знал, что вы встречаетесь, — выдавил он.
— Надо было спросить!
— Так я вроде спросил…, — промямлил он.
— Нужно было у меня спросить!
В это время Маша, расширенными от ужаса глазами смотрела на меня, а я, метнув на Толика грозный взгляд, взял ее за руку и повел за собой. Маша не сопротивлялась и мы, молча, прошли через поле, и вышли к речке.
— Рома, подожди, куда мы идем? — спросила Маша, когда мы остановились на берегу.
— Туда, где нет всяких Толиков.
— Но, почему?
— Потому что я люблю тебя и собираюсь на тебе жениться.
На лице Маши появился настоящий испуг, видимо моя кандидатура на роль мужа ее совершенно не привлекала.
— И когда ты это понял? — дрожащими губами спросила Маша.
— Недавно, — расплывчато сказал я, — но, это не важно. Я всегда это знал, на уровне подсознания.
Беда в том, что этим утром о своей любви к Маше догадался не только я, но и Толик. Поэтому он и полез к ней с поцелуями. Вот только поцелуи Толика были для Маши желанными и долгожданными, тогда как мои признания она совершенно не чаяла услышать.
Совершенно не догадываясь обо всех этих тонкостях, я в тот же день выдвинул Толику ультиматум, либо он убирает прочь от моей любимой свои руки, либо я ему эти самые руки повыдергиваю. Толик на тот момент уже выяснил, что никакая Маша не моя девушка, разве что в моем подсознании, так что сдаваться тоже не собирался.
— Где и когда? — спросил он.
— Выбирай! — согласился я.
— Завтра на берегу!
— До первой крови!
Мы удовлетворенно кивнули и разошлись в разные стороны. А на утро, едва наши кулаки успели пару раз коснуться подбородков соперника, между нами возникла Маша.
— Прекратите! — прокричала она. — Рома, я согласна стать твоей женой.
Последние слова относились ко мне и я, не веря своим ушам, смотрел в раскрасневшееся лицо девушки.
— И когда ты это решила? — спросил я.
— Недавно, — ответила она, — но, это не важно. Я всегда это знала, на уровне подсознания.
Произнеся мою собственную фразу, Маша улыбнулась. Я тоже улыбнулся ей.
— А какая тогда роль у него? — я указал на онемевшего Толика.
Маша пожала плечами.
— Роль детонатора.
Мы с Машей одновременно посмотрели на Толика, который хмурился и пытался понять, как ему реагировать на все происходящее и расхохотались. Толик, почему-то попросту обиделся и, сплюнув в сторону красную слюну, видимо я все же победил в той драке, пошел вверх по тропинке. Я же прижал к себе свою новоиспеченную невесту и, наконец, узнал, что значит целоваться с ней наяву.
На нашей свадьбе Толика не было. Вскоре после того случая на берегу, он уехал в город. Работал там шофером на грузовике, а через несколько лет погиб, попав в аварию. По крайней мере, все в поселке были уверены в этом.
Провожая взглядом женщину, представившуюся его женой, я пытался вспомнить, откуда появился этот слух и понял, что не знаю. Вот просто не помню и все. Хотя какая сейчас разница?
В следующий раз мы столкнулись с ней на кладбище. Я как раз заканчивал цементировать площадку возле скамейки, представляя, как буду сидеть возле могилы своей Маши длинными, осенними вечерами, и смотреть на опадающие листья берез. Я поднял голову и посмотрел на молодые листья, украшавшие сейчас белоствольное дерево. Как же быстро вот эти едва выглянувшие наружу клейкие зеленые листочки, окрепнут, повзрослеют, а потом и вовсе станут желтыми и мудрыми, словно старики. Так же быстро прошла наша жизнь рядом с Машей, вот только что мы стояли с ней там, на берегу реки, обмениваясь первыми неумелыми, но такими страстными поцелуями и вот я уже ухаживаю за ее могилкой, и раздумываю, с какой стороны от нее лучше будет лечь самому.
— У вас и здесь ландыши! — услышал я голос недавней знакомой. Я невольно улыбнулся, оборачиваясь к ней.
— Моя жена была крайне неравнодушна к этим цветам. Как, кстати ваше имя?
— Лариса, а ваше?
— Роман.
— Очень приятно.
— И мне. Видел я могилу вашего мужа, крест там покосился, может быть, помочь, поправить?
— Крест все равно убирать. Как раз сегодня рабочие из города прибудут, памятник ставить. Я для этого и приехала пораньше, чтобы все проконтролировать.
Я кивнул. А через час увидел ее из окна своего дома, бредущую по дороге к станции. Я спешно вышел ей на встречу.
— Неужели так быстро управились?
— Представляете, строители позвонили, сказали, сегодня не смогут приехать. Так что придется завтра снова путешествовать.
— Что же вы так и будете каждый день мотаться туда-сюда?
Я покачал головой, прикидывая.
— Может быть, останетесь у меня? Места много. Есть даже отдельная веранда, где вас никто не потревожит.
— Ну, что вы! Это совершенно неудобно.
— Почему?
— Не знаю. Мы с вами почти не знакомы.
— Так спросите любого в округе. Я веду довольно благопристойный образ жизни. По молодости, может быть еще и вытворял какие-нибудь выкрутасы, но сейчас даже к мухам отношусь с уважением.
Лариса рассмеялась и стала похожа на задумавшую шалость первоклассницу.
— А вот я возьму и соглашусь!
— И правильно сделаете. Вдвоем время двигается гораздо быстрее.
Вечером мы с ней сидели во дворе, и пили чай. Я даже скатерть в красную клеточку обратно из кладовки вынес. Как-то невзначай я рассказал Ларисе историю, соединившую нас с женой и о причастности ее мужа к этому делу. Она слушала меня с серьезным видом, а когда я закончил свою историю, сказала:
— Я знала, что Толя всю жизнь любил одну женщину, но старалась не обращать на это внимания. Он оставался со мной, и этого было достаточно. Мы встретились, когда он попал в аварию, разбился на грузовике. Я работала медсестрой в той больнице, ухаживала за ним. Он и, правда, еле выкарабкался, и слух о своей гибели сам пустил. Хотел, чтобы в деревне его поскорее забыли, говорил, что может быть и сам так сумеет забыть ее.
Вот так вот! Толик Зарянский всю жизнь любил мою Машу! А я старый дурак и не знал, какое хрупкое было мое счастье и, какую услугу оказал мне Толик своим исчезновением.
— Значит, все-таки именно Толик выпил тот злополучный компот?! — растерянно проговорил я. Мне неожиданно захотелось полистать те старинные книги, что хранились в местной библиотеке, только заведение уже несколько лет как не работало и куда были отправлены редкие экземпляры, никто не ведает.
Лариса стала частым гостем в моем доме, приезжала, гостила по нескольку дней, а когда вновь расцвели ландыши, и вовсе осталась жить. И, правильно, вдвоем время не такое уж и медленное.
Автор Светлана Юферева
