Со времен Древней Руси церковные учреждения владели обширными земельными угодьями. Среди этих учреждений особое место принадлежало монастырям, которые являлись духовными, образовательными и экономическими центрами. В XIV– XV вв. существовали монастыри, которые находились в городах или около них. Это было характерно для Киевского и Новгородского княжеств. Другие монастыри были созданы в безлюдных местах религиозными подвижниками, которые таким способом хотели уйти от мирских забот, и всецело посвятить себя вере. Такие монастыри, которые также называли пустынями, получили распространение в Северо-Восточной Руси. Монахи, приходившие в эти глухие места, расчищали лес, разбивали огороды, строили необходимые помещения и жили исключительно за счет своего труда на земельном участке, а также рыбной ловли, собирательства, пчеловодства. Основателем такого движения стал Св. Сергий Радонежский, а одним из его известных последователей был Св. Кирилл, основатель Белозерского монастыря.
Со временем вокруг таких пустыней появлялись починки – поселения приходивших сюда крестьян, которых именовали новоприходцами. Они также расчищали для себя участки от деревьев, становившиеся огородами. Таких очищенных от леса участков (в некоторых местностях их называли майданами) становилось все больше, и постепенно из починка образовывалась деревня, а иногда поселение настолько разрасталось, что возникал город.
Так, естественным путем происходила монастырская колонизация, вслед за которой шла колонизация крестьянская. В XV веке в связи с бурным ростом монастырского землевладения хозяйственное значение монастыря претерпело изменение. За счет княжеских пожалований, а также вкладов «на помин души» монастыри из аскетичных трудовых общин превращаются в крупных землевладельцев, на которых трудились сотни и тысячи крестьян. Эксплуатация чужого труда противоречила духовным установкам православной церкви, а также создавала известные препятствия на пути развития централизованного государства, поскольку земельный фонд, оттягиваемый на себя церковью, был необходим великому князю для раздачи своим служилым людям.
В период возвышения Москвы и борьбы за политическую независимость от Орды (митрополиты Петр, Феогност, Алексей) церковная власть была важнейшей подпоркой власти светской и способствовала становлению монархии в России. В этот период, когда государственный порядок только складывался, вопрос о земельных владениях церкви для монархической власти еще не имел характер первостепенной проблемы.
Однако уже в начале XVI века ситуация начинает меняться. Кроме указанных выше факторов (моральный и нехватка земли) следует учесть, что с середины XV века русская православная церковь становится зависимой от власти Великого князя, поскольку с этого момента русский митрополит назначается не константинопольским патриархом, а собором русских епископов, который обязательно учитывал пожелания князя. Впервые таким порядком на митрополичью кафедру был поставлен рязанский епископ Иона в 1448 году. В результате действия этой совокупности факторов, вопрос о церковном землевладении становится одним из важнейших для молодого русского государства и на церковном соборе 1503 года по этому поводу развернулась дискуссия. Как известно, Нил Сорский и его сподвижники – «нестяжатели» тогда в итоге уступили Иосифу Волоцкому и его сторонникам, которым удалось отстоять монастырское землевладение. Однако вопрос был закрыт лишь временно.
По мере роста размеров государства и численности служилых людей, а также в связи со все большим подчинением духовной власти светской права монастырей на землю ни раз подвергались усечению. Так, в 1551 году в Стоглав (сборник решений церковного собора) по настоянию царя постфактум была включена 101 глава, ограничивающая церковное землевладение. В частности, теперь монастыри не могли без ведома царской власти каким-либо путем приобретать участки, а в случае нарушения этого правила, земля безвозмездно изымалась в доход государства.
XVII век – время преодоления последствий Смуты и дальнейшего усиления царской власти. Хозяйственная разруха и многочисленные войны заставляли царскую власть изыскивать все возможные средства, необходимые для развития и укрепления хозяйства, отстаивания международного престижа страны. В условиях складывания государства-корпорации, достигшего расцвета при Петре I, существование внутри государства почти полностью автономной структуры, каковой являлась церковь, не могло не вызвать противодействия светской власти. Стремление поставить под контроль государства доходы, получаемые от вотчин монастырей, архиерейских домов и т. д. нашло свое выражение в создании патриархом Филаретом в 1620-е гг. особых Патриарших приказов – Разрядного, Дворцового, Казенного. А Соборное Уложение (Глава 13) вовсе предполагало создание стоящего вне всяких органов церковной власти Монастырского приказа, который резко ограничивал церковный суд, переводя его под юрисдикцию светской власти. Создание этого приказа, с помощью которого государство напрямую вмешивалось в экономическую деятельность церкви, вызвало сильное недовольство в среде высшего духовенства. В частности, это была одна из главных причин конфликта патриарха Никона с царем Алексеем. В конечном итоге царь пошел на уступки и в 1677 году упразднил приказ, но возврата к старому уже быть не могло. Это была лишь политическая уловка, поскольку функции монастырского приказа были не ликвидированы, а переданы двум другим ведомствам.
Упомянем также и о церковной реформе Петра I. Кроме прочего будущий император в 1701 году возродил Монастырский приказ, в который передал управление всеми монастырскими и епископскими вотчинами. На содержание монахов и монахинь ежегодно предусматривалась определенная сумма денег и определенное количество продовольствия. Всех монахов было велено переписать и впредь никого в монахи не постригать без царского указа, а мужчин до 30 лет постригать и вовсе было запрещено. Все доходы от церковных вотчин учитывались чиновниками монастырского приказа и основную их долю, оставшуюся после расходов на содержание самих священнослужителей и зданий, царь велел направлять на нужды благотворительности.
Таким образом, государство все больше и больше ставило церковное хозяйство под свой контроль. Но все же, хоть и поставленное под контроль, это хозяйство пока еще существовало, причем находилось оно под непосредственным управлением церковных властей. Последние стремились использовать свое положение для компенсации потерь, причиненных им государственными преобразованиями. Не трудно догадаться, что делалось это за счет усиления феодальной эксплуатации крестьян.
Земля в церковных вотчинах делилась на тягловую и церковную. На первой работали крестьяне, тягловая обязанность которых состояла в том, чтобы обработать определенное количество десятин соответственно размерам своего земельного участка. Дело, однако, заключалось в том, что эти самые участки крестьян были очень маленькими, а при назначении тягловой повинности в пользу государства происходил полный произвол. Распределение тягловых площадей среди крестьян контролировало церковное начальство, которое всячески стремилось увеличить количество вытей (домохозяйств), поскольку сборы с них шли не только в государство, но и в церковную казну. Это была одна из причин измельчания наделов церковных (монастырских, архиерейских и др.) крестьян. О другой причине будет сказано ниже.
Что касается второй части земли – церковной, то она считалась обельной, то есть освобожденной от государственного тягла. Все доходы с нее шли только церкви. Церковные власти всячески стремились увеличить монастырскую запашку. Это был самый верный способ увеличения собственных доходов. И это была вторая причина, по которой наделы тягловых крестьян постоянно и неуклонно сокращались. Например, в середине XVIII века монастырская запашка росла из-за высоких цен на зерно.
Из-за малоземелья тягловым крестьянам церковных вотчин приходилось ежегодно прибегать к аренде земли, особенно покосов, водопоев и т. д., что, естественно, было не бесплатным и составляло примерно 20-50 копеек за десятину.
Кроме этого за пользование землей тягловые крестьяне должны были платить хозяину земли (монастырю, архиерею и т. д.) оброк. Сначала оброк взимался в натуральном виде, но по мере распространения товарно-денежных отношений стал смешанным и затем – денежным. Денежный оброк крестьянину было платить тяжелее, так как продажа произведенной продукции требовала дополнительных трудозатрат. Размер оброка всецело зависел от церковных властей, а взимался он обычно 2-4 раза в год в рассрочку.
На этом повинности церковных крестьян далеко не заканчивались. Кроме перечисленного крестьяне должны были платить «почести», то есть особую плату, которая шла на подарки и взятки, раздаваемые церковными властями. Например, к «большим праздникам» отсылались подарки в Москву патриарху, боярам, а также епископам, воеводам и прочим. На крестьян ложились расходы по содержанию приезжавших в церковную вотчину государственных или духовных чиновников, крестьяне также платили «дани», шедшие на содержание архиерейских домов, митрополичьих боярских детей и др. Выезды архиереев со свитой в столицу также оплачивались крестьянами, как и содержание резиденций местных архиереев в столице – подворий. Также на крестьян ложились траты по перемещению и назначению епископов. Ну и в заключении, крестьяне обязаны были еще нести ряд разнообразных повинностей, именуемых в целом «изделье», «страда» или же просто «дело». Это были такие работы, как «церковь наряжати, монастырский двор огораживати, строить хоромы, пахать взгоном пашню игумена, засеивать ее, пожать и свезти хлеб, скосить сено и привезти на монастырский двор, ловить рыбу весной и зимой, оплетать сады, прудить пруды, ходить на бобровую охоту и делать загоны, на великий и Петров день приходить к игумену с приношениями» и т.д. и т. п. Размеры и характер «изделья» целиком и полностью зависели от церковных властей.
Все это приводило к невыносимому росту эксплуатации монастырских (церковных) крестьян, который находил свой выход в многочисленных спорах, недовольствах, волнениях и восстаниях, получивших широкое распространение в европейских районах России в 1750-х – 60-х гг. Часто бывало так, что именно с монастырских крестьян начинались волнения, которые затем охватывали крестьян государственных, помещичьих или приписных.
Монархическая власть увидела и осознала эту проблему. Так, С. М. Соловьев писал: «Старый хозяйственный быт монастырей и архиерейских доходов, владение населенными землями очевидно, клонились к падению: сознаваемая необходимость устроить благотворительные учреждения на более прочных и правильных основаниях, с одной стороны, и недовольство, частые восстания монастырских крестьян – с другой, были явными признаками этого падения». В Сенат и на имя обеих императриц поступало все больше писем от крестьян, в которых говорилось о произволе монастырских властей. Жалобы эти обычно заканчивались битьем самих жалобщиков, но, тем не менее, власть серьезно задумалась о решении этого вопроса.
Дело начало решаться в 1757 году. Мысль Елизаветы заключалась в том, чтобы монастырские имения забрать из подчинения церковных чиновников и назначить в них управляющими отставных офицеров. Для этих целей создавалась коллегия Экономии. Крестьянам назначался обок в рубль и передавались бывшие церковные земли, которые они пахали ранее, а всеми деньгами должен заведовать назначенный чиновник, отпуская из них на содержание монастыря и священников столько, сколько положено по штатам. После преодоления противодействия Синода и суматохи, вызванной сменами правителей, в 1764 году вопрос был решен окончательно. Все бывшие церковные крестьяне вошли в разряд экономических с обложением оброком в 1,5 рубля, бывшие земли монастырей пополнили государственный фонд, число монастырей резко сократилось, и финансировать их стали исходя из их деления на три класса в зависимости от штата. На этом закончилась история русской православной церкви как феодала.
Таким образом, в XIV веке церковь выступала важнейшей опорой монархии, и последняя щедро одаривала ее земельными участками. Армия тогда состояла из отрядов, приводимых на битву князьями? и земельный вопрос не был напрямую увязан с комплектованием войска. Например, Сергий Радонежский помогал Дмитрию Донскому в привлечении на его сторону князей путем их убеждения. Но к началу XVI века процесс централизации привел к созданию поместной армии, которой была необходима земля. Фактически уже с этого момента церковное землевладение становится пятым колесом в телеге и подвергается постоянным ограничениям и пересмотрам со стороны государства. Все эти ограничения перекладывались церковными властями на самое слабое звено – монастырских крестьян. Но такое перекладывание имело, конечно, свой предел, которого оно достигло в середине XVIII века, обернувшись волной крестьянских восстаний и возмущений. Это бумерангом ударило по самому государству, которое, увидев и поняв проблему, решило искоренить ее. Церковное землевладение было полностью ликвидировано. Этот шаг закрывал вопрос о восстаниях монастырских крестьян, а также позволял пополнить земельный фонд, необходимый феодальному государству. Остается добавить лишь то, что в жизни экономических крестьян, большая часть которых быстро превратилась в помещичьих, мало что изменилось.
