В первые месяцы Великой Отечественной войны Дмитрий Шостакович продолжать жить и работать в своём родном городе. Он вступил в добровольную пожарную дружину. Композитор тушил зажигательные бомбы на крыше Консерватории, в которой он работал профессором. Параллельно он начал писать симфонию.
«Два часа назад я закончил две первые части симфонического произведения. Если это сочинение мне удастся написать хорошо, удастся закончить третью и четвертую части, то тогда можно будет назвать его Седьмой симфонией. Для чего я сообщаю об этом? Я сообщаю об этом для того, чтобы радиослушатели, которые слушают меня сейчас, знали, что жизнь нашего города идет нормально. Все мы несем сейчас боевую вахту...»
— говорил Дмитрий Шостакович по радио 17 сентября 1941 года.
В тот же день композитор сыграл две части симфонии коллегам — Валериану Богданову-Березовскому, Юрию Кочурову и Гавриилу Попову. Они высоко оценили написанное. В своём дневнике Богданов-Березовский отметил, что музыка стала «слепком действительности».
Дмитрий Шостакович планировал дальше писать симфонию в Ленинграде, но спустя два дня из-за обстрела треснула стена дома на Большой Пушкарской. Ему было опасно находится в своём доме №37. Кроме того, из-за блокады продовольственные нормы снижали. Несмотря ни на что, композитор не собирался уезжать, пока ему не позвонили из Смольного с распоряжением эвакуироваться. К моменту отъезда он всё же успел написать третью часть симфонии. В конце декабря 1941 года она была закончена в Куйбышеве.
Композитор говорил о своём произведении:
«Не знаю, как сложится судьба этой вещи. Досужие критики, наверное, упрекнут меня в том, что я подражаю «Болеро» Равеля. Пусть упрекают, а я так слышу войну».
Седьмую симфонию сначала исполнили в Куйбышеве. В марте 1942 года её сыграл эвакуированный оркестр Большого театра. В том же месяце она прозвучала в Москве, в августе — в Ленинграде.
В блокадный город с фронта вернулись бойцы Красной армии. Их отозвали, так как городе не хватало музыкантов, чтобы исполнить симфонию, написанную для двойного состава оркестра.
Дирижер Большого симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета Карл Элиасберг вспоминал:
«Когда оркестр вышел на эстраду, весь зал встал… В программе была только симфония. Трудно передать атмосферу, царившую в переполненном зале Ленинградской филармонии. В зале преобладали люди в военной форме. Многие бойцы и офицеры приехали на концерт прямо с передовых»
Симфонию транслировали по радио, её слушали в квартирах, на улицах и на фронте. Позже в Нью-Йорке вышел номер Time, на обложке которого был Дмитрий Шостакович. Надпись гласила: «Пожарный Шостакович. Среди разрывов бомб в Ленинграде услышал аккорды победы».
