Большинство знает Владимира Даля таким, как он изображен на этом портрете, благородный старец, автор сказок и «Толкового словаря живого великорусского языка». Однако биография Владимира Ивановича полна малоизвестных фактов, например, что Даль был прекрасным офтальмологом, что именно он производил вскрытие тела Пушкина.
Даль, сын обрусевшего датчанина, с юных лет любил вслушиваться в незнакомые слова и записывать их. Однако свое рвение к лингвистике и литературе он поначалу не воспринимал всерьез и хотел полностью посвятить себя медицине. Владимир Даль досрочно с честью выдержал экзамен на доктора медицины и хирургии. Темой его диссертации стал «успешный метод трепанации черепа и скрытое изъязвление почек». Во время русско-турецкой войны и польской кампании 1831 года Даль зарекомендовал себя отличным военным врачом. Многих солдат он спас от неминуемой смерти.
После войны к Далю пришла слава профессионала – весь Петербург знал его как толкового окулиста. Он провел множество успешных операций по удалению катаракты. Причем оперировать автор словаря мог обеими руками: и правая, и левая кисти «слушались» его одинаково хорошо. Тогда же у Даля появилось новое увлечение – он стал сторонником гомеопатии и яростно защищал альтернативный метод лечения в публикациях журнала «Современник».
Составление знаменитого словаря, написание сказок для детей, поездки по российским глубинкам в поисках лингвистических находок были еще впереди.
Когда Даль узнал о состоявшейся дуэли и ранении Александра Сергеевича, он приехал домой к поэту и принял активное участие в его лечении. Именно Даль вместе с домашним доктором Пушкина Иваном Спасским проводил вскрытие тела поэта.
В день смерти Пушкин снял с пальца кольцо — талисман, с которым никогда не расставался, и подарил Владимиру Ивановичу. После кончины Александра Сергеевича Наталья Николаевна отдала ему и жилет со следами крови, в котором стрелялся поэт.
Даль в своих записках подчеркивал удивительное, невиданное мужество, с которым поэт переносил страдания, не позволяя себе кричать, чтобы не волновать жену. Здесь, у постели умирающего поэта, Даль проявил не только человеческие качества, но и врачебное умение, выполняя необходимые процедуры. И не его вина, а лишь огромная пожизненная боль от сознания своего бессилия не давала покоя В.И. Далю.
Сейчас многие медики осуждают врача Даля за то, что не спас поэта. Советую посмотреть на ситуацию взглядом доктора медицинских наук Б.М. Шубина, написавшего книгу «Скорбный лист или история болезни Александра Пушкина», где он задается вопросом, а было ли возможно спасение поэта? Автор даёт оценку деятельности врачей и приходит к выводу, что на ту пору медицина была бессильна.
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента СКД и Сценических искусств ИКИ МГПУ