Трудно, ох и трудно проходили политзанятия в моем стройбате. Потому, что убеждать солдатиков в том, что они служат в непобедимой и легендарной армии, используя старые, покрытые пылью и паутиной лекала, было уже нельзя.
Советский Союз уверенно двигался к своему развалу, начинался парад суверенитетов, выводились войска из Афганистана, Москва бурлила, расцветала желтая пресса, крывшая в хвост и в гриву все достижения социализма, не отставали от нее «Огоньки» и «Комсомольские правды».
Часть тех, кого в стройбат привезли прямо после спуска с гор, вообще не понимала, о чем идет речь на политзанятиях. А более образованная категория стройбатовцев выслушивала выступления офицеров со скептической улыбкой.
Исчезла, канула в Лету канала сама идеологическая база и говорить стало не о чем.
Тем не менее, политзанятия проходили регулярно, были у нас какие-то тетрадки, в которые мы заносили наиболее звонкие цитаты или просто рисовали чертиков, чтобы убить время.
Иногда веселились. Подначивали, например, самых тупорылых коллег задавать офицерам политически безграмотные или, хуже того, провокационные вопросы. Потом хохотали.
Как-то и мне было поручено выступить на политзанятиях на тему Афганистана.
Вскормленный еще в институте на «Голосе Америки» из Вашингтона, «Немецкой волне» из Кельна, прочих вражеских голосах, я сделал очень радикальный доклад. Помню, часа два просидел в библиотеке, готовясь к нему. Все забацал по образцу реферата, был даже какой-то рисунок, по-моему, колючей проволоки на титульном листе.
Не оценили моего творения лихие друзья, слушали, зевая. А потом еще кто-то сдал меня замполиту части. Пришлось пообещать ему, что больше антисоветчиной заниматься не буду.
В общем, политическая обстановка в мире нас мало беспокоила. Все понимали: чтобы Гондурас не беспокоил, надо его поменьше чесать.
Продолжение следует.
