Репортаж из очереди: кто-то просит денег на лечение ран, а кто-то — найти тело сына по ДНК
В первый день лета в Казани официально заработал фонд «Защитники Отечества», созданный указом президента России Владимира Путина, призванный помочь ветеранам СВО и их семьям по принципу одного окна. Корреспондент «БИЗНЕС Online» провел первый день в очереди фонда, поговорив с людьми, которые пришли за помощью. Для некоторых это новое учреждение — последняя надежда.
Что из себя представляет офис фонда
В свой первый рабочий день, 1 июня, казанский филиал фонда «Защитники Отечества», расположившийся в здании ДК химиков, открыл свои двери ровно в 9 часов утра. Сотрудники фонда, подавляющее большинство которых женщины, к этому времени уже собрались у стойки администрации, с волнением ожидая первых посетителей.
За 20 дней капитального ремонта помещение, где раньше располагались торговые ряды, было совсем не узнать. Как выглядит офис? Пройдя через входную группу, посетители попадают к ресепшену с администратором, который выслушает запросы человека и направит к социальному координатору. Здесь же расположилась зона ожидания с диванами и небольшим столиком.
По левую сторону от стойки администрации находится большой зал для работы координаторов по типу оpenspace-офиса. Каждое рабочее место при этом отделено небольшой перегородкой. Можно предположить, что это сделано для того, чтобы посетители чувствовали себя более комфортно и обособленно даже в самый людный день. Оба зала помещения оборудованы потолочной сплит-системой, есть пандусы для инвалидов и маломобильных граждан.
Несмотря на то что капитальный ремонт помещения был завершен, с утра на улице еще кипела работа: строительная бригада монтировала перила у входа. По залам какое-то время ходил человек в костюме, который тщательно фотографировал каждый метр. Как выяснилось позже, это был сотрудник аппарата главного федерального инспектора по Татарстану.
Поработать над кое-какими деталями, впрочем, еще оставалось. Возле входа в фонд отсутствовали урны, что неудобно, учитывая, что основной контингент фонда, скорее всего, курит. Вторая проблема серьезнее: несмотря на то что под пункт охраны в помещении выделено специальное место у входной группы, охранников там не было вообще. Это пугает, учитывая характер работы фонда и то, что там работают одни женщины.
«Я уже не имею возможности посещать врачей, потому что у меня больше нет денег»
Отсутствие охраны вспомнилось, когда в фонд зашел один из первых посетителей. Коренастый мужчина в строительном комбинезоне с фингалом под глазом подошел к стойке администрации и настойчиво стал выяснять, чем же помогают в фонде. Выяснилось, что помощь нужна была его родственнику – участнику СВО, который находился в отпуске. Мужчина объяснил, что по состоянию здоровья родственник не может продолжить службу. Внимательно выслушав посетителя, сотрудница фонда объяснила, что бойцу нужно самому прийти в фонд, принести документы о здоровье и детальнее рассказать о своей проблеме. Такой ответ, впрочем, посетителя не устроил. «Все понятно с вами!» — с этими словами он вылетел из здания, громко хлопнув за собой дверью.
Следующие посетители, к счастью, были более приветливы. «Здравствуйте, к кому могу обратиться?» — то и дело звучало со стороны ресепшена. Посетителей провожали в зал к координаторам, многие задерживались там и по часу.
А приходили люди с совершенно разными проблемами. К примеру, корреспондент встретил участника одной ЧВК, который почти безвылазно находится в зоне проведения СВО. В фонд он пришел, чтобы узнать, можно ли определить пожилую мать на стационарное лечение. Другой посетитель узнавал, как знакомому, который находится в зоне СВО, закрыть сессию.
Примерно в 11 часов на пороге фонда корреспондент встретила известного в боевых кругах участника СВО Эмиля Мазгутова (позывной «Москит»), который получил ранение под Изюмом еще в прошлом году. «Был очередной обстрел. Упал, начал отползать в сторону укрытия, дополз до него, получил ранение в ступню, и кусок уха оторвало», — вспоминал день ранения Эмиль. О фонде он узнал от знакомых и пришел сюда, чтобы решить три проблемы: получить статус участника боевых действий, страховку СОГАЗ и узнать, положено ли в его случае жилье.
«Ни в одном органе власти республики я в течение года не получил ни одного ответа ни на один из вопросов. Мне отвечали: „Мы не знаем, это не в нашей компетенции, позвоните по этому номеру“. Звонишь по новому номеру и ответ: „Мы не знаем“. Я уже не имею возможности посещать врачей, потому что у меня больше нет денег. А бесплатно меня в военном госпитале не принимают, потому что контракт закончен, и я для них никто. Всего я на лечение потратил около 100 тысяч. Естественно, никто мне их возмещать не собирается», — делился участник СВО.
Среди посетителей неожиданно нашлись те, кто хотел не получить помощь, а ее оказать. С предложением о сотрудничестве в фонд пришли директор и попечители благотворительного фонда имени героя России Дамира Исламова (это первый татарстанец – участник СВО, получивший звание Героя России — посмертно). Фонд был создан в ноябре 2022-го и с этого времени оказывает адресную помощь участникам СВО.
«Говорили с руководителем [фонда]. У нас даже уставы как под копирку написаны, организации тоже, мы зарегистрированы в минюсте. У нас не хватает административного ресурса, у государственного фонда, естественно, его больше. Я думаю, что мы найдем общие точки соприкосновения и будем работать», — заявил учредитель фонда Валериан Алмазов.
Переговоры прошли успешно: уже с завтрашнего дня сотрудники фонда Дамира Исламова будут выходить на подмогу в фонд «Защитники Отечества».
«Он не отступил ни на шаг и с колена начал расстреливать вражеский танк»
Друг за другом в фонд «Защитники Отечества» тянулись и женщины. Жительница Казани Альбина Латыпова рассказала корреспонденту, что больше месяца не может связаться со своим мужем, который был мобилизован в ноябре: «В военкомат написала заявление, но пока результатов я не вижу, решила сюда обратиться, может, здесь мне помогут найти его. Связи нет, не знаю, что думать».
К несчастью, женщина не успела взять контакты сослуживцев мужа и даже не знает, по какому направлению он служит. Отправление на СВО стало для семьи большим шоком: «Мы вначале со смехом восприняли. Думаем, как так, мужику 50 лет. А потом он мне говорит: „Я ухожу“. Обратной дороги уже нет, подписан документ…» В фонде Альбине пообещали, что постараются сделать все возможное, чтобы найти информацию о муже: «Мне сказали ждать, что позвонят, как результат будет».
Вера Гурьева пришла в фонд для того, чтобы сделать документ, подтверждающий участие в боевых действиях для своего сына, который погиб в ходе вооруженного конфликта в Донбассе еще в 2014 году: «Мой сын Илья Гурьев ушел добровольцем, когда ему было 27 лет. Он не был военным, в армию не ходил. Он сам из Тольятти, работал научным сотрудником в краеведческом музее. Просто у него было очень высокое чувство патриотизма. Он ушел как раз после одесских событий (пожар в одесском Доме профсоюзов — прим. ред.). Он так семье и сказал, что надо защищать русских и детей. А когда невеста сказала: „А наши дочки?“ — он ответил: „Наши девочки в надежных руках, а там дети погибают, их надо спасать“».
О том, что сын ушел воевать, сама Гурьева на тот момент не знала. Матери он сказал, что уезжает на ежегодные археологические раскопки. О смерти сына она узнала от командира батальона, где тот служил: «Он погиб в бою. У наших был один или два танка, а украинских было очень много. Он не отступил ни на шаг и с колена начал расстреливать вражеский танк. В Луганске стоит знаменитый „черный танк“, сын как раз у него погиб. Говорят, что какие-то афганцы причастны, а вот очевидцы утверждают, что танк принадлежит этим солдатам, погибшим в бою». Илья погиб в селе Хрящеватом в Луганской области.
«Никаких документов, ничего нет. И 9-й год мы не знаем даже, где он похоронен. Куда бы я ни обращалась, мне всегда говорили, он ушел добровольцем. Все разводили руками… Я, конечно, очень надеюсь, что фонд „Защитники Отечества“ сможет найти документы и по ДНК тело сына. Я думаю, что у них всех хороший, правильный настрой, все очень заинтересованы. Я чувствую, что здесь бюрократии уже не будет», — едва сдерживала слезы женщина.
