Войдя в покои, Селимие приказала готовить хамам. Скинув одежду, она велела служанкам не отдавать её в прачечную, а непременно выбросить, даже сжечь. Девушки удивились, однако спрашивать ни о чём не посмели и исполнили указание.
Окутанная в хамаме влажным тёплым паром, Селимие долго лила воду на лицо, на голову, на тело, яростно тёрла мягкой мочалкой грудь, желая стереть из памяти воспоминания о сегодняшнем дне, о мерзких руках и слюнявом зловонном рте гадкого Хасана-паши.
Возвратившись в покои, она не прикоснулась к вечерней трапезе, упала на кровать без сил и забылась мертвецким сном.
Рано поутру она проснулась на удивление бодрой с ясно определившимся решением и далее отправлять вести.
Отослав служанок на кухню, она вскочила с кровати, взяла перо и бумагу и написала тарабарской тайнописью, которой обучила её Темрюковна, короткое сообщение:”Девлет Гирей намерен сжечь Москву”.
Привязав скрученную в трубочку записку к ножке голубя, она взяла его в руки, вынесла на балкон, пошептала, поцеловала и выпустила в небо.
И тут взгляд её упал вниз на стоящего поодаль на тропинке человека. Это был Хасан-паша, державший на вытянутой руке сокола.
Как только голубь взмыл в облака, визирь снял с головы кречета клобучок, подбросил птицу вверх и присвистнул. Сокол взлетел, вмиг настиг голубя и ударил его мощным клювом…
Селимие зажмурилась и закрыла лицо руками. Простояв так несколько минут, она выдохнула и медленно опустила ладони, тут же повисшие плетьми вдоль тела.
Хасан-паша всё ещё стоял внизу и, поймав на себе её взгляд, злорадно улыбнулся, поклонился и ушёл.
Селимие вошла в комнату, села на диван и обратила взор в пустоту. Рядом в клетке металась и ворковала голубка…
Вечером у султана девушка не могла скрыть своё подавленное состояние. Селим, узнав, что причина её печали в погибшем голубе, утешал, как мог, но успеха не добился.
В эту бессонную ночь Селимие повзрослела на тысячу лет и поняла, что османский дворец это не красивая шёлковая сказка с добрым султаном, а опасное, полное беспощадных врагов, место, где надо постоянно быть начеку. Об этом предупреждала её тётушка Кученей, но разве поверишь в слова, пока сам на себе не испытаешь?
Спустя пару дней в комнату вошёл Сюмбюль-ага и взволнованно сообщил, что фаворитку срочно желает видеть султан. Селимие встревожил обычно бесстрастный и невозмутимый вид евнуха, и она поспешила в покои повелителя.
Ступив за порог султанских покоев, она остановилась от неожиданного зрелища. Посреди комнаты рядом с султаном стоял Махмуд-паша и держал в руках клетку с белоснежным голубем.
- Селимие, радость моя, посмотри, какой подарок принёс тебе паша. Не далее, как вчера я поделился с визирями о невиданном происшествии у нас в саду, я не припомню, чтобы соколы убивали голубей, и постигшей тебя печали, и Махмуд-паша решил тебя утешить, - радостно произнёс султан.
Селимие улыбнулась и со словами благодарности поклонилась султану и визирю.
- Селимие, я рад, что подарок пришёлся тебе по душе. Сейчас я занят, пусть Махмуд-паша поможет донести клетку до твоих покоев, - махнул рукой Селим, давая понять, что все свободны.
Селимие и Махмуд низко поклонились и вышли из комнаты.
Оказавшись в коридоре наедине, оставив позади следовавших за ними служанок, Махмуд тихо произнёс:
- Селимие-хатун, позвольте сказать. Я заметил, что Вы не очень обрадовались подарку. Однако я смогу прогнать грусть из Ваших глаз. Этот голубь непростой. Он почтовый. Я взял его в одном месте, о котором не могу рассказать. Может, когда-нибудь…- повторил он её слова и улыбнулся.
Селимие остановилась и метнула изумлённый взор на пашу.
- Ничего не нужно говорить, продолжим путь, - ответил мужчина, и они пошли дальше в сторону комнаты Селимие.
На следующее утро девушка снова написала записку, привязала к птице и выпустила в небо. Голубь улетел, а она вознесла молитву Всевышнему об успешном завершении дела.
Вероятно, сведения, отправленные Селимие, дошли до адресата, потому как через несколько дней голубь вернулся домой без письма, но с привязанной к лапке узенькой ленточкой.
Это было неудивительно. Селимие ещё не знала, что потомок Чингизидов и Рюриковичей Иван IV Васильевич Грозный уже создал русскую разведку и широко раскинул повсюду её сеть.
На разрастающуюся и укрепляющуюся Московскую Русь уже начали поглядывать не только поляки и шведы, но и англичане. Крымский хан вообще не сомневался, что со временем будет в ней царствовать. Для русского государства появилась угроза впасть в колониальную зависимость.
Обеспокоившись такой ситуацией, Иван IV Васильевич создал Посольский приказ. В функции нового ведомства входили не только контакты с иностранными государствами и иностранными миссиями, но и создание одной из наиболее эффективных разведок того времени.
Работой русских шпионов восторгались окружающие государства. Сигизмунд II Август писал: “Всего более заслуживает внимание, что московиты снабжаются сведениями о всех наших самых сокровеннейших намерениях, чтобы потом воспользоваться ими, чего не дай бог, на гибель нашим”.
Проверенных людей, знающих грамоту, которые вели в дальнейшем деятельность по охране русских внешнеполитических интересов, подбирали в мужском Спасском монастыре. С монастырём была связана сеть других обителей, в том числе и за границей.
Донесения Ивану IV Васильевичу о задуманных против русского государства планах шли ото всюду, вот и от Селимие весточка поступила.
Поэтому для русского царя не было неожиданностью предстоящее нашествие Крымского хана, и Иван IV подготовился.
Девлет Гирей поначалу испугался противостоящей мощи русских и решил дойти только до Козельска, чтобы, пограбив южные окраины Российского государства и захватив людей в полон, убраться восвояси.
Однако Крымский хан и не догадывался, как ему повезёт.
Среди боярских детей собралась группа предателей во главе с Кудеяром Тишенковым, которая показала крымским татарам броды через реки. Ханское войско обошло русскую армию и неожиданно подступило к Москве.
Крымцы подожгли многочисленные деревянные слободы вокруг города, а внезапный ветер превратил пожар в огненный вал. Из всех городских построек тогда выстоял только Кремль, но и он серьезно пострадал.
Руководитель обороны столицы князь Иван Бельский, как и многие другие горожане, задохнулся от дыма в погребе своего дома.
Так, крымский хан Девлет-Гирей в 1571 году сжёг Москву.
После неожиданно удачного рейда к Москве Девлет-Гирей осмелел и стал добиваться от России уступки Астрахани и Казани.
Хан собрал 120-тысячную орду и двинулся на Русь, отправив царю Ивану послание, в котором написал: «Жгу и постошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы; но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял. Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе быть, так отдай наши юрты — Астрахань и Казань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать — ненадобно; желание наше — Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и опознал».
Ситуация сложилась трудная, и Иван IV поначалу согласился на требования Девлет-Гирея, чтобы потянуть время и подготовиться к битве. А когда стало возможно, отказался от предыдущего обещания.
И тогда раздасадованный крымский хан заявил: “Еду в Москву на царство”, заранее поделив земли Московской Руси между крымскими мурзами.
Турецкий султан Селим также выделил Девлет-Гирею в помощь порядка семи тысяч человек, среди которых были янычары и паши.
Воевать на Русь султан отправил и некоторых визирей, в том числе и Махмуда-пашу.
Селимие узнала об этом случайно, от повелителя. Селим вечером, как всегда, поделился с ней, сказав, что Девлет-Гирей пообещал ему, что захватит всю русскую страну за год, а царя Ивана Васильевича приведет пленником в Крым.
- Жаль отправлять Махмуда-пашу на войну, он нужен мне здесь. Однако ага янычар очень просил отправить пашу с отрядом, – сказал Селим.
- Простите, повелитель, а почему ага не захотел взять Хасана-пашу? Мне казалось, что этот паша более сведущ в военном деле и чаще бывает в корпусе янычар, насколько я слышала, присутствуя во время его докладов, - спросила Селимие, стараясь казаться равнодушной.
- Ты совершенно правильно поняла, умница моя, Хасан-паша настоящий прирождённый воин. Мы оставим его для более серьёзных сражений, которые ожидают нас в будущем с главными нашими врагами, сефевидами. А с русскими справится и Девлет-Гирей, наш отряд его лишь подстрахует, - ответил султан.
Несмотря на спокойствие султана, Селимие не покидала тревога. Девушка знала, какими ловкими и отважными воинами были её сородичи, не говоря о русичах. Ох, зря султан и крымский хан так уверены в своей победе, подумалось ей. И она была права.
Российское государство во главе с Иваном IV Васильевичем сделало правильные выводы из событий 1571 года и хорошо подготовилось к новому нападению Крымской Орды.
Крымский хан двинулся на златоглавую столицу, но на пути его встали русские полки во главе с князем Михаилом Воротынским, опытным и способным полководцем, “воевода от поля”, так его называли.
Благодаря отличной разведывательной сети царь Иван IV был в курсе всех подробностей, касающихся вражеского войска и тактики, которую его военачальники собирались применять. При этом мобильность русских была поистине потрясающая, получив данные разведки, русские военачальники очень быстро перебрасывали воинские подразделения на самые опасные участки буквально за часы. Это позволяло русской армии очень эффективно маневрировать, нанося поражение янычарам и татарам в самых неудобных для них местах и в самое неожиданное время.
К тому же русским до последнего момента удалось скрыть наличие у себя артиллерийских орудий, распространив слух, что все они, якобы, задействованы на фронтах Ливонской войны.
Также по полю битвы разнесся слух, что подоспели крупные силы самого царя Ивана Грозного
Турки и татары не опасались русских стрел и пуль из немногочисленных пищалей, но когда во время решающего штурма против них начали действовать орудия, заряженные картечью, нападавшие даже не смогли убежать – десятки тысяч их полегли буквально за минуты.
В то время как уничтожались передовые части татарско-янычарских войск, часть русских сил по оврагам обошла вражескую армию с тыла и довершила её разгром.
Многодневная битва под Москвой, у деревни Молоди закончилась сокрушительным разгромом крымско-турецкого войска.
Девлет-Гирей не сумел повторить прошлогодний успех, а его войска понесли огромные, и, главное, невосполнимые потери, так как в походе участвовал весь цвет ханской конницы и весь полёг, и теперь Крым долгое время не имел ресурсов для походов против русского царства. Забегая вперёд, скажем, что следующее крупное нашествие произойдет лишь спустя два десятилетия, и подобного масштаба оно уже иметь не будет.
В этой битве была также разгромлена вся турецкая армия в составе 6-8 тысяч человек хорошо вооруженных турецких янычар, которые на то время составляли очень мощную военную силу, способную бить лучшие европейские армии, многократно ее превосходившие.
Под русскими саблями полегли сын, внук и зять Девлет-Гирея. А самому хану удалось бежать.
…Селимие уже давно не спала, она проснулась ранним утром. Каждый день для неё теперь превратился в ожидание, томительное и долгое. Она ждала новостей о походе крымского хана Девлет-Гирея на русское царство.
Наступивший день принёс новости, и хорошие, и плохие, о походе, и не только.
Умывшись, ожидая, когда служанки накроют стол для трапезы, она вышла на балкон. Увиденная картина насторожила её.
По тропинке в сторону главного входа дворца тянулась вереница пашей и визирей государства. Наскоро одевшись, девушка выскочила в коридор и поспешила к султанским покоям. Она не знала, что скажет султану, чем оправдает свой ранний визит, но ждать не могла.
- Селимие-хатун, повелитель сейчас занят, он не сможет Вас принять, - преградил ей дорогу хранитель султанских покоев.
- Что-то случилось? – как можно вежливее спросила она.
- Да, случилось, - прогрохотал позади неё голос Хасана-паши. – Армия крымского хана потерпела сокрушительное поражение у стен Москвы. Визирь Махмуд-паша погиб в сражении.
Сказав это, Хасан-паша смерил её полным ненависти взглядом и вошёл в открывшиеся перед ним двери султанских покоев.
Всё внутри Селимие резко сжалось и ухнуло в ледяную бездну. Радость от победы русских затмила горькая мысль “Махмуд погиб…”
Селимие, обессилев, прислонилась к стене и медленно сползла по ней на мраморные плиты пола...
В сознание она пришла уже у себя в комнате от звука льющейся воды. Это служанка поливала из кувшина на руки лекарши. Чуть поодаль стояла калфа гарема с мешочком монет в руках. Селимие узнала этот мешочек – так вознаграждали в гареме за добрые вести.
- Слава Аллаху, ты очнулась! – сказала с улыбкой калфа и посмотрела на лекаршу. – У Арифе-хатун добрые вести.
- Селимие-хатун, ты беременна, - радостно промолвила лекарша, взглянув на девушку.
