Сергей Иванович считал себя правым. Ведь именно его отец, Иван Дадыкин первым застолбил этот большой участок, когда и посёлка-то в помине не было. И раздал потом, по доброте душевной, землю "седьмой воде на киселе". Эту историю в семье Дадыкиных очень любили вспоминать, рассуждать о доброте предка и его "неблагодарных родственниках"— Кудиновых и Бурматовых, при этом забывая упомянуть о том, что за землю Дадыкин получил сполна: Кудиновы расплатились деньгами, а Бурматовы почти год батрачили на Ивана Кузьмича.
В конце концов, Бурматовы при первой же возможности поменялись с роднёй невестки. Сами уехали в Суздаль, а суздальских сюда. Те первым делом поставили забор и завели злую собаку, которая сразу же невзлюбила Дадыкина, и каждый раз, когда он проходил мимо, захлёбывалась злобным лаем.
— Вот и делай людям добро, — жаловался Иван Кузьмич и вздыхал, почёсывая безволосую грудь. К двоюродной сестре Василисе Артемьевне он хаживал беспрепятственно и в любое время, тем более что их сыновья, Сергей и Валерий дружили с детства. Теперь, правда, Сергей ту дружбу позабыл.
Оказавшись снова в доме, где раньше жили Кудиновы, Сергей Иванович прошёл в кабинет где работал его двоюродный дядя, Кудинов-старший. Здесь всё было как тогда, пять лет тому назад, когда он, зная распорядок Василисы Артемьевны, прокрался в дом, когда она спала и похитил документы на участок. Совесть не мучила его... для себя, что ли, старался?
Время Кудиновых ушло — настала эра Дадыкиных! — произнёс он вслух, и словно в подтверждение тому настенные часы пробили шесть раз. Интересно, кто их завел?
— Серж, ты здесь? — вывел его из раздумий голос жены.
— Да, в кабинете, — отозвался Сергей Иванович,— смотрю, Валерка и мебель оставить решил! Тут стол дубовый, отличный просто! Теперь это будет мой кабинет!
Ольга вошла в залу, где размещалась библиотека и мягкий уголок, и три двери ведущие в комнаты. Она не была здесь со времени поминок Василисы Артемьевны, и тогда пространство ей показалось очень толково организовано. А сейчас, когда всё это стало по факту её, захотелось роскоши: золота и лепнины.
— Ох, тут всё придётся переделывать!— вздыхала она, — А ещё надо будет стенку пробить, сделать отдельный вход с нашей стороны!
Она прислушалась, но муж не отвечал.
— Серж! Заснул что ли?
Она вернулась из спальни Василисы Артемьевны, и увидела мужа, который на корточках рассматривал содержимое одного из ящиков стола. Увидев её, он улыбнулся:
— Вот нашёл. Надо же, сохранилась... — и он показал жене ракетку для пинг-понга, расписанную автографами, — это я Валерке подарил свою счастливую ракетку, на удачу. Не знал, что он сохранил...
— Хлам какой-то! — она взяла у него ракетку и швырнула на пол, — отставить сантименты! Завтра пригоняем машину с контейнером и всё старьё туда загрузим! Чтобы духу этих Кудиновых... она вдруг замолчала. Взгляд её упал на фотографию Василисы в молодости. Женщина вроде как улыбалась, но в глазах её, во всём облике чувствовалось нечто такое, что заставило Ольгу замолчать.
— Ты права, — Сергей Иванович встал и отряхнул брюки, — и прибраться бы не мешало, а?
— Я пылищу нюхать не могу. Ты знаешь, у меня аллергия! Пришли кого-нибудь, из своих ресурсов.
— Не понял...
— Ну, человеческих ресурсов, у тебя же есть уборщицы там... вот и пусть уберут здесь.
— Ну, они же не крепостные, — с сожалением заметил Дадыкин, — бесплатно никто и не почешется! Учёные все стали. Ты, Оля, пока взгляни, определись что выкинем, а что оставим.
— Выбросим всё! — отрезала она.
— И стол? — он... антикварная же вещь!
— Ладно, если хочешь, стол оставим, — согласилась она, — но первым делом выбросим все эти фотографии, — она подошла и перевернула фото молодой Василисы.
Вдруг послышался странный звук, словно просипел ветер в трубе. Но трубы не было, дом отапливался газовым котлом.
— Что это? — по спине Ольги пробежал неприятный холодок.
— Ветер, вероятно. Давай, составим список, что всё-таки оставим.
— Какой ветер? Камина же нет?
— Вероятно, вентиляция. Трубы, может старые. Тут всё под замену, — хлопнул рукой по столу Дадыкин, — пошли на кухню! Начнём оттуда.
На кухне они нашли всю посуду, чугунные сковородки, эмалированные кастрюли, тарелки и мельхиоровые приборы, — Марина, очевидно, подумала, что их возьмёт брат, а тому оказалось ничего не нужно. Так же нашлась и бутылка коньяка, спрятанная и забытая кем-то из прежних жильцов за одной из кастрюль.
— Ну что, обмоем новое жилище? — Сергей Иванович взял из шкафчика два тонкостенных стакана с надписями "Сок", и наполнил их на треть коньяком.
— Давай! — подмигнул он жене, и первым опрокинул свой стакан, после чего покрутил головой и крякнул.
— Давай! — она отпила немного и поставила свой стакан на стол, — не люблю коньяк. Клопами пахнет!
Тогда Дадыкин опрокинул в себя и её порцию, после чего они разбрелись по комнатам, решать, что выбросить, а что оставить.
Ольга наконец пошла туда, куда ей очень хотелось зайти, но при хозяевах было неловко, а именно в тёмную комнату, смежную со спальней Василисы Артемьевны.
Войдя в маленькую, три на два комнатушку, она зашарила по стене в поисках выключателя, и вдруг её рука коснулась чего-то осклизлого. Ольга завизжала, отдёрнув руку, и выскочив из комнатки, столкнулась в коридоре с мужем.
— Ты чего орёшь? — спросил Дадыдкин, — привиделось что?
— Нет, я рукой... выключатель, а там... — она посмотрела на свою руку, и поднесла к лицу, — там кто-то был... склизкий.
— Пойдём. Завтра рабочие всё вынесут. Вместе со склизким.
— Ты что? Тебе неинтересно, что там? — удивилась Ольга.
— Нет, — пожал плечами Сергей Иванович, — небось, Маринка забыла убрать какие-нибудь луковицы тюльпанов, они и сгнили,— пошли домой, поздно. А здесь мы всё переделаем на свой вкус!
— Но как эти тюльпаны на стене оказались, не пойму! — не унималась Ольга, — пошли поглядим!
— Тебе надо, ты и иди. А у меня завтра сложный день, надо выспаться! — и он пошёл на выход. Ольге не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Ночью ей приснилось, что кто-то стоит около её кровати. Открыв глаза она никого не увидела. "Нервы шалят" — подумала, но для себя решила, что жить в доме Кудиновых она не сможет. Никогда.
На следующий день приехала бригада грузчиков и стала выносить весь скарб Кудиновых в заказанный контейнер.
Ольга следила за слаженной работой мужиков, а в руках у неё дымилась чашка чая. Она заварила его себе на Кудиновской кухне. Вдруг чашка упала и разбилась на куски. Грузчики, выносившие старую кухню, повернулись на звон, и увидели, что Ольга лежит на крыльце без движения. Грузчики бросились к ней.
Очнулась Ольга в больнице. Врачи говорили, что так её организм среагировал на стресс. "Да не стресс это, а чай", проворчала она. Так и сказала мужу, но он всерьёз её слова не принял. Сказал, что к моменту, когда она выйдет из больницы, не узнает Кудиновского дома.
Бригада строителей должна была за несколько дней преобразить помещение, но обнаружились неприятные вещи. По фундаменту и выше, по кирпичной стене пошла трещина, которая увеличивалась с каждым днём. Сергей Иванович вспомнил, что когда шабашники, нанятые Кудиновым-старшим строили дом, сам он работал, и попросил приглядеть за строительством Шуру Дадыкину, мать Сергея. После, она смеясь, рассказывала, как строители замешивали в бетон строительный мусор и прочие их "шалости". Кудиновым она, конечно, ничего не сообщила, Шура же не знала, что дом перейдёт к сыну!
***
Валерий Кудинов тем временем прибыл в Тверскую область, где ему предстояло, как он говорил "ожидать костлявую". Дорога, по которой вёз его лесовоз, заняла от ближайшего городка полтора часа. "Велика матушка Россия!" думал Кудинов, наблюдая проносящиеся мимо леса и зарастающие поля. Водитель попался разговорчивый, и Валерий слушал его вполуха, думая о своём.
— ... а ещё год назад тут девчонка пропала. Приехала из города, к тётке, отдохнуть...ну и отдохнула. До сих пор не нашли, во как. у# лять, что ж ты делаешь-то?! — ругнулся водитель, резко вывернув руль так, что Кудинов стукнулся головой.
— Ты что? — спросил он, касаясь разбитого лба, впрочем, без всякой злобы.
— Девка на обочине! Чуть не сбил! — повернулся к нему побелевший от страха водитель.
Он притормозил и вскоре в кабину к ним забралась соплячка. Лет семнадцать, не больше.
— До Охметьево, — деловито поправила она очки на маленьком носу.
— Так там никого не осталось, — ответил шофёр, — ты ничего не путаешь, а? И как ты оказалась в лесу — вокруг на двадцать километров нет жилья.
— Мы с классом выбрались в поход. Я поругалась с руководителем группы, — серьёзно сказала девочка.
— А... ну, а Охметьево тебе зачем?
—Там у меня родня.
— Да нет там никого! — снова повторил шофёр, но соплячка молчала и смотрела вперёд.
Наконец, показались крыши Бродинки, водитель остановил машину, и весело сообщил Валере:
— Приехали, командир!
Поблагодарив и расплатившись, Валерий направился через некошеный луг к деревне.
Дом оказался полнейшей развалиной, с худой крышей и полом, который ещё лет десять назад добрые люди растащили на дрова. Тогда Валерий пошёл на заросшую главную улицу, оглядеться. И приметил небольшой, но крепкий, ладный пятистеночек. Осмотрел его, насколько позволяли забитые ставни, и решил, что для жизни он подходит куда больше, чем его халупа. С собой у него был чемоданчик с инструментами. Но путешествие утомило его, болезнь давала о себе знать именно так: внезапно накатывала слабость, не позволяющая даже думать... хоть ложись и помирай. Неподалёку от пятистенка был сарайчик. Именно там, положив свой чемоданчик под голову и прикорнул Валерий.