Инесса весело болтала с Катериной, косметичкой, приходившей к ней два раза в неделю. Очень удобно – Катя и процедуры проведет, и последние городские новости расскажет. И что уж скрывать, и в политике обе разбирались неплохо. Обе считали, что железный занавес – чистая показуха для «рабов». Народ, что русский, что советский, как были бессловесными скотами, так и останутся. Умные люди всегда могут уехать за границу.
Обе считали, что Брежнев ничего сам не решает, просто говорящая голова – всем управляет КГБ.
Инесса не боялась делиться с Катей своими умозаключениями, ибо Катя, по ее мнению, как и другие маникюрши, парикмахеры, модистки, массажисты – родились дисседентами. Круги, в которые свободно входили такие, как Катя, всегда поругивали власть, хотя именно представителям местных «богем» на власть было грех жаловаться. Все у них было: квартиры, машины, дачи, связи, поездки в загранкомандировки. И ведь какие: посмотрев, как живет обычный средний класс в той же Польше, партийные бонзы с ужасом осознавали, что они в сравнении с рядовыми иностранцами – просто влачат жалкое существование…
Про то, как живут рядовые советские люди, никому из советских «элит» было неинтересно. Глупое стадо – что о них думать…
- Не скажите, дорогая Инесса Павловна, - тонкой лопаточкой Катя наносила на лицо собеседницы кремовую маску, - вы в курсе, что в стране появился такой класс – лимита. Обычные деревенские девки, приехав из своих Мухосрансков в большие города, соображают быстро. Окучивают какого-нибудь, падкого на сладенькое, профессора, быстренько беременеют, шантажируют любовников разборами в парткоме и выходят за них замуж. Элементарно! Год, два, получите, распишитесь – изысканная дама.
Инесса хмыкнула. Дурочка – эта Катя. Лимита была всегда. Есть и будет.
- Ну, милая, можно девушку вытащить из деревни, но деревню из девушки – вряд ли.
Катя круговыми движениями подушечек пальцев массировала лицо Инессы.
- Я всегда восхищаюсь вашей кожей. Вы прекрасно выглядите! В вашем возрасте – это такая редкость!
Инессе Павловне не нравилось, когда ей напоминали о возрасте. Она сжала губы и не поблагодарила косметичку за комплимент. «Тупая корова. Такта в человеке ноль!»
После того, как Катерина покинула квартиру, Инесса, потуже запахнув шелковый, расписанный яркими цветами, китайский халат, сварила кофе и достала из холодильника ветчину и сыр. Подумав, открыла баночку с оливками. Заставив деликатесами столик в на колесиках, проследовала в гостиную. Включила телевизор, увеличив громкость. В последние годы Инесса с неудовольствием заметила – стала хуже слышать. Правда, толстые стены квартиры и ковры глушили повышенный шум, и соседям, людям тонким и нервным, она нисколько не мешала.
Все-таки, Катька – дура. Нахваталась верхушек и умничает. Ни в одной капиталистической стране никто не сможет похвастаться: чтобы жить в отдельной квартире, достаточно устроиться на какой-нибудь завод, встать на очередь и нарожать детей. Придется, конечно, подождать несколько лет, но жилье получить можно. И плата за него будет смехотворной. Пусть в хрущевке с площадью меньшей, чем кухня Инессы. Но все-таки…
Бесплатная медицина, детские лагеря, школы, детские сады – за все надо платить. А в союзе граждане об этом не задумываются. Рабочий день по восемь часов? Да любой американец, немец или француз, побывав в СССР, нервно рыдает от зависти. Оазис лентяев, а не страна! Обо всем правительство позаботится. Катя нашла в себе какие-то еврейские корни. Собирается в Израиль. Собирает пачки документов. Предвкушает счастливую жизнь в капстране. Но Катя не знает, сколько кругов ада ей придется пройти…
Здесь она – человек. А там – что? Будет мыть посуду в какой-нибудь замшелой кафешке. Вряд ли ей удасться открыть косметический салон – мозгов нет, деловой хватки – тоже. Вот Инесса бы не пропала, но ей совершенно не хочется уезжать из страны. Покидать просторную квартиру? Ради чего? Она слишком стара для таких потрясений. Лет тридцать назад она бы попробовала, конечно, и не прогадала. А сейчас и в СССР ей живется неплохо. Детки, правда, добавляют дегтя в бочку меда. За них душа болит. Но, с другой стороны, в союзе даже такие убогие, как доченька Оля и внучок Степан, не пропадут, слава Богу. Или – партии?
Инесса Павловна планировала немного почитать после обеда, а потом сладко подремать пару часиков перед прогулкой. Гулять нужно было – иначе ночью замучает бессоница. Ах, да, вечером Инессу ждала подруга, старая грымза Ксения Петровна, вдова хирурга, известного на всю область. Может, навестить ее, скоротать вечерок за промыванием косточек знакомых? Ах, как хорошо жить только для себя… Не надо бояться старости, это – благодатное время. Если подойти ко всему этому с умом.
Бабки, сидевшие у подъезда, только и делают, что сплетничают. Отдушина в свободное от бесконечных хлопот время. Возня с внуками, готовка обедов а всю семью, дачные участки, выданные государством жалкие шесть соток в болотистой местности, где кроме мха ничего не растет. Бабкам покоя в старости нет. Все силы отданы детям, внукам, убогим садовым участкам. Пенсию копят, копят на книжках, а потом тратят на неблагодарных наследников. Это разве жизнь?
Нет, Инесса не будет так бездарно расходовать свое время. Сколько ей осталось? Пять, десять, двадать лет? Она и так достаточно потрепала себе нервы с «детишками». Никогда в ее доме не будет отираться жалкая «лимита». Как она расправилась с этой туповатой Машей! Ювелирно! Инесса до сих пор, нет-нет, а передернется от отвращения – до чего раздражала ее «сиротка» с пустыми, козьими глазами. У куклы взгляд осмысленней, ей богу.
Ах, сколько благородства, ах, какая наивная душа… Ах, она не читает чужие письма… А Инесса – читает. Степка-лопух, никогда их не прятал – воспитание! В их семейке так принято. Ну да, ну да… Ольгины принципы, Ольгины идеалы, как же… Ерунда. Семья – это маленькое государство со своим правителем, электоратом и серым кардиналом. И если кардинал не будет пеллюстрировать переписку подданых, то вскоре в государстве начнется полная анархия. Разве – нет?
Будь Маша хоть на йоту умнее, разве допустила бы она такое грубое посягательство? А Иркины письма по другому и не воспринять. Ах, какова злодейка! Умная девочка. Инесса понимала, что Ира не рассматривала Степана, как объект для удачного замужества. О замужестве позаботится отец. Ее письма – скорее, маленькая женская месть, расчитанная на то, чтобы информация дошла до убогой соперницы. Ее письма – изящный и ловкий удар. Ирина просто показала – где место Маше. Отнюдь, не на пъедестале… Просто нужно было Ирочке немного помочь. Инесса помогла. Чудо, а не девочка… И что она нашла в простоватом Степке?
Правда, дружить с такой девочкой – опасно. Она Инессе – ровня, с той разницей, что Дунька до изящного имени пробиралась буквально через тернии, а Ирина родилась с золотой ложкой во рту. И ее поведение похоже на игру сытой кошечки с глупенькой мышкой. Очень хорошо, что сытой. Мышка ушла живой. У Инессы она бы так легко не отделалась… Да еще неприятность – внук. Обиделся. Надулся. Ни словечка за последние три года. И сейчас, живет в городе на глухой окраине – ни разу не навестил родную бабку. Характер…
Хоть это перенял от Инессы. Гордый. Хоть и глупый. Может быть, перерастет с годами свой юнешеский максимализм? Может, доверится Инессе? Не хочется умирать, зная, как несчастлив твой внук. А она сможет сделать Степу счастливым – если он будет, наконец, прислушиваться к бабке.
Из царства дремы и неги Инессу выдернул дверной звонок. Она не хотела открывать – кроме Катерины на этот день гостей не планировалось. Но звонили настойчиво и долго. Пришлось подниматься. В прихожей Инесса мельком взглянула на себя в зеркало. Выглядела заспанной, растрепанной, несвежей. Вот тебе и омолаживающие маски – сказки народов мира!
Щелкнул дверной замок, Инесса вынула цепочку, открыла и увидела… Степана. Рядом с ним стояла девица. Где-то Инесса ее видела. Неважно… Не до этого.
- Здравствуй, ба, - сказал Степа. Сказал просто, буднично. Будто и не уходил никуда.
- Здравствуй. Проходи… те, - Инесса старалась «держать лицо».
Они прошли.
- Чай, кофе? – спросила она.
- И чай, и кофе, и какао с печеньем, - ответил внук, - мы не в гости. Мы – жить. Знакомся, Людмила. Моя невеста. Из деревни в поликлиннику не наездишься, а ей надо наблюдаться у врача. Беременность – это не шутки, знаешь ли, - на лице Степана блуждала нехорошая улыбочка.
Это что? Розыгрыш какой-то?
Люся протянула руку для приветствия. Инесса не ответила. Ноги ее подкашивались.
- И я безумно рада знакомству, Инесса Павловна, - Люся сделала нажим на слове «безумно», - А теперь, будьте любезны, покажите мне, где у вас туалет. Очень писать хочется. И принять ванну – я устала с дороги.
- Вправо по коридору, - машинально сказал Степан.
Люся, ласково подвинув Инессу, прошла по коридору.
- Это что, Степа? – Инесса с трудом открыла рот.
- Я повторяю, моя невеста. На законных основаниях – с утра подали заявление. Вполне себе, партия. Я бы сказал – элита. Дочка председателя колхоза. Тебе подойдет. Ты рада?
- Степа, я не понимаю, что…
Степан взял чемоданы и направился вслед за Люсей, бросив напоследок:
- Кстати, если надумаешь ей Иркины письма показывать, не надейся на счастливое решение проблемы. У нее толстая кожа!
Инессу кто-то пригвоздил к полу.
- Степан, ты что творишь? Степа? Ты серьезно?
Внук смотрел на нее злыми льдистыми глазами.
- Более чем, ба-бу-ля.
Автор: Анна Лебедева
