Большеохтинское кладбище удивительно напоминает настоящий город: широкие центральные аллеи, пересекающие их маленькие улицы, площади и памятники на них. И даже участки для захоронений похожи на районы и кварталы.
Но самое примечательное, что внутри города протекает... река мертвых. Небольшая речка Чернавка, проходившая раньше через участок, в начале ХХ века стала мелеть, и к 1990-м году от нее остался лишь неглубокий ручей. В высохшем русле стали устраивать захоронения; благодаря ландшафту могилы выглядят «плывущими» куда-то вдаль. Так продолжается до Георгиевского моста; а после него вновь возрождается ручей. Этот никем специально не запланированный переход от мертвого к живому создает обнадеживающий образ вечной жизни.
Несмотря на то, что Большеохтинское кладбище – старинный и крупнейший некрополь в городской черте Петербурга, оно до сих пор еще слабо изучено специалистами и хранит в себе немало тайн.
Кладбище было учреждено 16 мая 1773 года: к востоку от охтинского селения для него отмежевали участок размером 70 на 15 сажень. Новое кладбище сразу обрело статус городского. Спустя два года здесь возвели каменную церковь святого Георгия Победоносца, по которой кладбище стали называть Георгиевским.
За полвека к территории было добавлено еще около 6000 квадратных сажень. Число ежегодных захоронений достигало в этот период двух с половиной тысяч. Путеводители по Петербургу 1830-х гг. писали: «На охтинском кладбище могилы осенены тенистыми деревьями, цветущими кустарниками, везде проложены дорожки, все так задумчиво» (В. Бурьянов).
Вблизи Георгиевского кладбища в 1803 году появился единоверческий участок, где позднее были возведены три церкви: Св. Димитрия Солунского, Покрова Божией Матери, Преподобной Марии. Последний храм, построенный в 1895–1902 гг. архитектором Н.Н. Никоновым в древнерусском стиле, отличался особой красотой. Все церкви были снесены в конце 1930-х (ныне на этом месте новые участки кладбища).
К югу от некрополя в 1881–1885 гг. по завещанию купца С.П. Елисеева был построен в «византийском стиле» огромный пятикупольный храм Божьей Матери Казанской. Он стал усыпальницей известной купеческой династии Елисеевых.
Увы, церковь была снесена в 1929 году – теперь на ее месте разбит сквер. Не повезло и другим кладбищенским храмам. На сегодняшний день на Большеохтинском сохранилась единственная действующая церковь Святителя Николая. Она, одна из немногих, не закрывала свои двери для верующих в советское время. Даже в суровые годы блокады здесь не прекращались церковные службы. Настоятель Никольского храма Николай Ломакин был награжден медалью «За оборону Ленинграда» и стал свидетелем на Нюрнбергском процессе, рассказав о страшных днях блокады и представив неопровержимые доказательства зверств фашистов в 1941-43 гг.
На Большеохтинском кладбище находили последний приют представители известных дворянских фамилий (Муравьевы, Шуваловы, Белосельские-Белозерские, Шаховские), ветераны Отечественной войны 1812 года, выпускницы Смольного института (надгробие «смолянки» Елизаветы Борщовой сохранилось до сих пор, а вот фаворитки Павла Первого, Екатерины Нелидовой, к сожалению, утрачено). Известно, что именно сюда, при всей своей койметрофобии (боязни кладбищ) приходил Александр Пушкин на похороны к первому директору Царскосельского лицея Василию Малиновскому. Его могила находится рядом с Никольским храмом.
При том, что многие захоронения на Большеохтинском утрачены, кладбище до сих пор является отражением истории нашего города. Здесь лежат декабристы, поэты, художники, выдающиеся медики и учителя, деятели театра, ученые, яркие представители русской православной церкви. На кладбище находятся братские могилы времен Великой Отечественной войны и зимней Финской военной кампании.
Одна из загадок и легенд некрополя – надгробие Бориса Шванвича, на котором изображена бабочка. Существует история, которую никто не доказал и не опроверг, что именно Шванвич, всю жизнь занимаясь изучением мимикрии насекомых, в 1940-х изобрел маскировочный рисунок, который сделал невидимым для глаз с определенного расстояния даже такие масштабные устройства, как танки и самолеты. И таким образом энтомолог фактически помог стране выиграть войну.
Другая загадка - могила Евгения Деммени, основателя Ленинградского кукольного театра. Оказывается, под надгробием – восемь человек, в том числе его дед, который написал учебник французской грамматики: по нему учились великие князья рода Романовых.
Алексей Еремеев, скрывавший имя под псевдонимом Л. Пантелеев – кто не помнит его «Республику ШКИД»! Казалось бы, революционный автор с идеалами, полагающимися прогрессивному советскому писателю. Однако на деле Еремеев был очень религиозным человеком и подпольно работал над книгой «Верую», которую опубликовали лишь после его смерти, в 1991 году. Здесь, на Большеохтинском, находится его могила.
Одно из самых трогательных надгробий – на могиле Генриха Графтио и его жены Антонины. Инженер-энергетик Графтио, проектировщик первых гидроэлектростанций в СССР, был невероятный супруг. Он так обожал свою жену, что старался сдавать ГЭС ко дню ее рождения – делал ей такой своеобразный подарок. Антонина Графтио была его помощницей, секретарем, помогала составлять сметы и во всем его поддерживала. Умерла она позже супруга, и на надгробии, по ее просьбе, родственниками выбиты слова: «Наконец-то мы вместе!».
Местные экскурсоводы расскажут о судьбах и других выдающихся петербуржцев, в ряду которых Буяльский Илья Васильевич (крупный анатом и хирург), Булатов Александр Михайлович (декабрист), Измайлович Владислав Матвеевич (художник рубежа 19-20 вв.), Игорь Владимиров (советский режиссер), Зинаида Шарко (народная артистка СССР) и многие другие.
Современная Охта - район, активно развивающийся. В наши дни малоэтажная историческая застройка уступает место современным высотным домам. Когда-то тихий и патриархальный уклад жизни этого района Петербурга уходит в прошлое. И только Георгиевское кладбище остается островком покоя и исторической памяти нашего города.
Наталия Риктер
Еще больше материалов из рубрики "Память города" на нашем сайте памятьбесконечна.рф