Шелк пышных волос, подбитый утренними лучами солнца, спадал на девичьи плечи тёмно-русым водопадом. Они устремлялись вниз по спине языками яростного пламени и окутывали её прекрасное стройное тело, подобно виноградной лозе. Белоснежная атласная кожа, предоставленная неуверенным ладоням весеннего ветра, сверкала под лучами солнечного света. Образ девушки окутывал ореол манящей тайны.
Художник задумчиво склонился над своей картиной. Твёрдая рука медленно и точно вела кисть по холсту, оставляя за собой тончайшие линии. Он смотрел в эти дикие чёрные глаза и всё чётче воображал, как картина ожила и пленительная гостья сошла с холста на измазанные краской доски мастерской. Босыми ногами ступала вдоль работ художника, нарушая тишину лишь еле слышным шуршанием лёгкого красного платья. Её дыхание возбуждённое и прерывистое. Она смотрела в сторону мастера и сверкание глаз пронзало его сердце.
Картина не оживала.
Мастер стоял перед холстом с опущенными руками. Глаза его затянуло пеленой эйфории. Бледные сухие губы растянулись в глупой улыбке. Он смотрит на свою любимую незнакомку. Переводит взгляд на стену с осыпающейся штукатуркой, а после в распахнутое окно.
Горизонт разглаживает рассвет. На небе зарево. Прохладный ветер ворвался в мастерскую, коснулся лёгкими движениями старых работ, задержался у ног черноглазой незнакомки и, цепляя длинные волосы седеющего мастера, устремился в щель под дверью.
Раздался настойчивый стук.
- Это я, – раздался испуганный шёпот за дверью. – Толий.
Художник не хотел никого видеть, но знал, что друг не отстанет.
- Войди.
Мгновение спустя, в мастерской стоял мужчина не высокого роста, очень щуплого телосложения, с чёрной как уголь кожей. Его испуганное лицо с непривычно большими губами и широким носом в мерцающем свете восковых свеч чем-то напоминало лик демона.
- Здравствуй, – не оборачиваясь, произнёс мастер. – Ты рано, Толий.
- Хаиль, тебе нужно бежать, – быстро проговорил гость. – Инквизиция знает о том, что ты изобразил на картине, точнее «кого». На улицах города пожар…
- Успокойся, друг мой, – Хаиль обернулся. – Присядь. Хочешь вина?
- Друг, не безумен ли ты, – Толий в недоумении посмотрел на старого друга.
Гость отметил, что мастер сильно исхудал с их последней встречи. Осунулся, кожа стала бледной. Одежда потеряла свои истинные цвета. Когда-то белая сорочка измазана красками, изорвана на рукавах. Штаны приобрели неестественно странную форму у голенища.
Хаиль измученно улыбнулся и сел на старый деревянный стул, откинув голову на спинку.
- Я в своём уме, друг мой, Толий, – безжизненным голосом произнёс мастер. – Меня мучает иной недуг.
Толий бросил взгляд на картину. Черноглазая ведьма яростно рвала глазами всё вокруг себя и вот-вот могла спрыгнуть с холста, чтобы вцепиться руками в горло непрошенного гостя.
- Как хорошо, что она уже мертва, – озвучил беспощадные мысли Толий. – Как жаль, что ты умер вместе с ней, мой старый друг.
- Не говори так, не смей! - художник попытался вложить хоть толику силы в свои гневные слова, но смог лишь закрыть лицо руками, откидывая спутанные, грязные волосы со лба.
- Не смей, - повторил он.
- Идём, Хаиль. Ещё немного и пожар доберётся до твоего дома. Пожалей память о ней и не отдавай жизнь так легко.
- Память больше ничего не значит.
Толий хотел спасти друга, пытался его вразумить, но мастер оставался равнодушен к его мольбам.
- Что ж, будь счастлив, друг. Будьте счастливы вместе.
Дверь осталась открытой. Она тихо поскрипывала от дуновения ветра, но мастер этого не слышал. Он снова смотрел в окно.
«Какое чёрное небо. И не скажешь, что это утро».
Зарево разрастается. Вот уже слышен треск дерева, объятого пламенем, отдалённые крики, топот копыт. Хаиль прекрасно осознавал, что глубокой ночью рассвет не наступит. Город горел.
В отзвуках страданий и слёз, безбожной ругани, криков, мольбы и свиста нагайки, мастер слышал музыку. Она звучала в его голове с той самой первой встречи.
Незабываемый момент. Он помнил солнечный день. Среди гула рыночных зазывал и зевак, пришедших потратить пару медяков на безделушку, стояла она, окружённая жарой и терпким запахом пчелиного мёда, смешанного с парами дешёвых духов. Словно снежная королева, благородная и величественная, она шла поступью гордой львицы, сохраняя девичий задор в каждом движении и жесте.
Её имя повисло в воздухе.
- Велла, – прошептал художник.
Хаиль почувствовал в воздухе запах горящей краски. Его помутневший взгляд вновь упал на картину. Жадные языки пламени медленно подступали к обнаженным ступням черноглазой Веллы.
Комнату наполнили люди.
Мастер слышал крики стоящих над ним инквизиторов - страшных мужчин, облачённых в чёрного цвета доспехи с кровавыми крестами на груди. Их лица скрывали маски. Они толкали его, кричали что-то, указывая на картину, но Хаиль больше не слушал.
В комнате остался только он и она. Пламя бушевало. Оно облизывало стены и уже переходило на потолок. Дым тяжёлым облаком плыл над головой, задевая края картины.
Ни крика, ни малейшего звука не слышали из горящего дома мастера. Только шипение огня и треск дерева.
Позже один бродяга в таверне разговаривал с седым охотником за головами, который носил за спиной два меча и называл свою лошадь рыбьим именем. Он поведал ему странную историю о том, как стал случайным свидетелем странного события: в горящем доме мастера бродяга увидел танцующие силуэты мужчины и женщины. Бродяга был пьян.
Седой охотник нашёл то место, проверяя свои догадки. Но ни дома, ни даже пепла там не осталось. Только маленький куст крыжовника.
Автор: Iskander Gan
Источник: https://litclubbs.ru/articles/46509-kartina.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
