Как всякий профессиональный археолог, я резко отрицательно отношусь к деятельности тех, кто называет себя копателями, поисковиками и кладоискателями. Но при этом прекрасно понимаю, каков это азарт – охота на прячущиеся в земле штучки. Но, как и охота - он сопровождается убийством. Убивают при этом памятники - ресурс не возобновляемый и не заменяемый. Вещь, вырванная из контекста памятника, - мертвая, она ничего нового уже не расскажет, тупо повторяя то, что и без нее знаем. Чтобы поисковики начали понимать связь между вещью и историей, попробую рассказать о работе археолога, не забывающего об истории.
По Оке в дне пути друг от друга стояла в XII веке цепочка городов. Еще стоят валы Лопасни, Турова. Их имена известны, они упоминаются в сюжете, связанном с войной между Юрием Долгоруким и другими претендентами на Киевский престол. Некоторые из памятников полностью уничтожены в пятидесятые-семидесятые годы карьерами, и мы даже не знаем, были ли там укрепления, каковы были их площади. Ничего не осталось от города Городня или Осетр, и неизвестно, был ли он. Несколько лучше обстоят дела с Колтеском – прямым предком Каширы. Название села Колтово и есть сохранившееся имя города. На месте его укрепленной части, кремля, давно построено шоссе, но остались посады, одиноко стоящая башня и пригородные села. Сохранность многих пригородов не блестящая: многовековая пахота на крутых склонах разрушала культурный слой, перемешивая его с ползущим по склону суглинком. В нем рассеяны измельченные черепки, изредка встречаются вещи. Что можно извлечь из таких находок? Размеры поселения, общую дату и длительность его жизни.
Но оказалось, что под пахотным слоем прекрасно сохранились подполья и подпечные ямы. Именно они смогли рассказать о городе, от которого не осталось кремля, но кое-что сохранилось в летописи. Тут располагалась ставка Святослава Ольговича, изгнанного из Новгород-Северского княжества союзника Долгорукого. То есть город принимал княжеский двор и дружину. Сюда Долгорукий прислал подкрепление, и немалое – тысячу белозерцев. Но военных действий князь не вел: был у постели больного сына главы коалиции. Дружина ворчала и бездельничала зиму. Подбивали вятичей к выступлению против черниговцев, но те не поддались. В феврале Иванко умер, наутро приехали его братья, «и бысть плач велик». Отец в письме утешал своего союзника: «Не тужи по сыне моем. Пришлю тебе другого».
После этого Святослав отправился мстить смоленским князьям, разгромив город голяди и уведя в плен тамошних мужиков с реки Протвы. Там запустели на годы десятки сел. Именно после такого подвига и состоялся тот самый пир с подарками, от которого, а вовсе не от «основания», исчисляется начало Москвы. Летописца интересуют только отношения в княжеских семьях, но не города. И каково тут было, когда зиму стояло на постое княжеское войско около двух тысяч человек, да двор, да слуги? А городок небольшой, в нем и в слободах вокруг было максимум двести изб, и это очень приблизительная цифра. А можем точнее посчитать? Мы уже знаем почти все селища вокруг, но какие из них и сколь велики были в 1146 году?
В ходе строительства трассы «Дон» мы раскопали на площади почти семьсот квадратных метров остатки одной из слобод, что располагалась метрах в семистах от уничтоженного кремля. На косогоре над речкой Мутенкой протянулось пятно около двух гектаров, где пахотный слой был чернее обычного. Находок при этом было совсем немного, настолько пахота разбодяжила культурный слой. А вот под пахотой пошли открываться остатки построек. Избы, конечно, были давно снесены пахотой, но под каждым домом были или подпечье, или погреб, в которых сохранились и заполнение, накопившееся за время жизни дома, и следы пожарища. Поселение погибло в огне и более никогда не восстанавливалось. В разгроме можно обвинять монголов, но для этого село должно было исчезнуть к середине XIII века. Непохоже.
Постройки стояли кучно, чуть ли не вплотную, но образовывали три скопления (на нераскопанной площади могли быть еще три-четыре таких группы). Они не были одновременны. Так, одна подпечная яма на северном конце раскопа относилась как раз к тому времени, но три другие погреба погибли в одном пожаре, то есть на этом дворовом месте во времена войны 1146-1147 г. стояла единственная изба, а в момент гибели поселения – уже три постройки с обширными погребами, не бедные. Есть следы какого-то ремесла (шлак, но не доменный), тут вили проволочные браслеты и отковывали плоские пластинчатые. Есть и импортная посуда из Булгарии. Не слишком типична для мирного села найденная треугольная панцирная пластина. Да и жиковина от небольшого ларца – не из крестьянского быта, и уж вовсе неожиданны тут роговые фигурки. Шахматы? А. В. Степанов подобные изделия называет тыльниками от ножей, но в новгородских раскопках их почитают за шахматные фигурки. Это могла быть и другая игра с перестановкой стандартных фигурок; у них повторяются стандартные детали. К плоскому основанию бывала приклеена ткань, чтобы фигурка не скользила по доске – точно так же насечены основания современных костяных шахмат. А округлый верх имеет гребешок, и через него бывали продеты кольцо или петля.
Еще одна своеобразная находка, редкая для Подмосковья, но обычная для степняков - свинцовый утяжелитель для рукоятки плети. А не попал ли он сюда как раз в декабре 1237 года?
На южном конце села дом появился тоже в конце XI-начале XII века, и тоже был один. Тут не сохранилось деталей, но ранние находки выдают его присутствие. Было много перестроек, подпечные ямы не одновременны. Они были как узкие и длинные, так и круглые. Круглые наезжают одна на другую, всего найдено три группы наложившихся друг на друга ям, при этом две относятся к моменту последнего пожара. В одной оказались остатки двух почти целых горшков, другая отличалась тем, что в яму осыпалась печь-каменка. Но явно главное место тут занимала сгоревшая изба-пятистенок с обширным подпольем. Печь стояла на краю погреба, который и работал как поддувало. В этом доме найдены были и древнее семилучевое височное кольцо, весьма дискуссионные крестик с белой эмалью и бронзовый перстень с эмалью, на фоне которой изображена свастика.
Третья группа построек была ниже по склону. Она включала дом с погребом иного типа – с земляными полками, на которых стояли горшки, со столбом, поддерживавшим пол над погребом, и участок, явно обжитый, но без погреба, зато со многими столбами. Именно здесь больше всего железных шлаков.
Что нового дали эти раскопки? Динамику развития города. На месте двух-трех дворов первой половины XIIвека с одиночными подпечьями встали домохозяйства, состоящие из двух-трех клетей с собственными печами каждая (при этом печи разнотипные), с обширными погребами под полом, с ремесленным производством и с торговлей. В городе началось и каменное строительство. В обкладке печи найдены куски тесаного известняка, которые могли быть только строительными отходами. О самой белокаменной церкви мы уже ничего не узнаем, но она оставила следы в слободе, нами раскопанной. И все кончилось пожаром, после которого никого в слободе не осталось. Такой разгром в эту пору - только монгольское нашествие. И в других частях Колтеска, которых коснулись наши исследования. Нет материалов XIV-XV веков. Эта катастрофа, последствия которой мы переживаем до сих пор, подрезала Русь на подъеме. Феодальная раздробленность, поносимая во всех учебниках — это был короткий, не более пятидесяти лет, момент быстрого роста городов, разнообразных ремесел, торговли и международных связей, образования и ограничения первобытного феодального произвола.
Нарисованная здесь картина не общепринята, есть спорные моменты. В двух днях пути от Колтеска основательно исследован город Ростиславль, основанный как раз в эти же годы и продержавшийся до следующего разгрома – до опричнины. Там выделены постройки и связанные с ними комплексы находок, в том числе керамика, и та весьма качественная посуда, что найдена в Колтеске, датируется концом XIII - началом XIVвеков, то есть на полвека позднее. И перстни со свастикой, и крестики с эмалью встречаются тоже на пятьдесят - сто лет позже, чем я датирую Колтовское селище. А для средневековья такое расхождение — очень много. Этот спор касается и других памятников XIIIвека, но беда в том, что археологически именно домонгольский период не очень очерчен и рассматривается в целом как XIII век. Но этот век включает две разные эпохи. По-моему, послемонгольская Русь продолжала, где могла, достигнутое в начале века. Прекратилось производство шиферных пряслиц, которые делали только в Овруче под Киевом, но их еще десятки лет можно было использовать. Стеклянные браслеты не столь живучи и вряд ли сохранятся в быту и десять лет, если нет новых, так что датировать они могут более точно. Долго могут служить металлические украшения, и появление новых не отменяет использование старых. А вот датировка по керамике не может быть такой точной. Конкретный гончар мог следовать новациям, а мог их игнорировать, да мог и изобретать новые элементы, которые становятся популярными у следующих поколений.
Владимир Сидоров
(археолог, старший научный сотрудник отдела сохранения археологического наследия, кандидат исторических наук)
Альманах ДЕНЬГА № 37 / 2023
