Рассказ Бориса Панкова
10
Семен старался держаться подальше от избы, где находились пленные. На допросах он прятался за спины партизан, боясь быть случайно опознанным. Его единственное желание теперь было — незаметно раствориться среди партизан.
Он отчетливо понимал, что другого пути у него не было. Будущее, еще недавно казавшееся ему таким радужным, было неопределенным. Семен старался мысленно не строить далеко идущих планов. Он ощущал себя полевой мышью, внезапно застигнутой бурей, и стремление выжить, спрятаться, приковывало все его мысли.
Партизаны осваивали новые жилища: заменяли бревна, чинили крыши, маскировали их ветками, рыли в снегу новые землянки. Он прятался в работу, стараясь как можно лучше показать свое усердие. Последнее время у него возникли новые опасения: «Как быть с пленными? Они трудились на устройстве жилищ под охраной партизан. Наверняка они его хорошо запомнили... А, вдруг его заставят охранять пленных?.. »
От этих мыслей его пробирал холодный пот.
«Их трое, их надо убрать!.. Но как?» Семен, взобравшись на крышу хатки, бережно укладывая еловые ветки, мысленно перебирал всевозможные варианты. Однако ничего осуществимого так и не мог придумать.
Прошла неделя. Продовольствия для отряда, в котором была значительная группа жителей деревни, преимущественно старики, женщины и дети, было явно недостаточно на зимовку. Поэтому во главе с командиром отряда была собрана группа партизан для поисков продовольствия.
Малинин первым из добровольцев вызвался ехать. Кондрашов непосредственно решил во избежание недоразумений возглавить группу, чтобы самим пройтись по домам и объяснить жителям суть создавшегося положения. Жители близлежащих деревень были хорошо наслышаны о случившемся и, часто навещая друг друга, тихонько делились радостью о победе партизан, отчетливо осознавая, в какое трудное положение они попали.
Немецкие части прибыли к месту расположения партизан только через три дня, но деревня оказалась пуста. Проведя повальные обыски в соседних деревнях, каратели удалились.
Решено было ехать ночью и, оставляя обоз возле леса, осторожно обходить всех жителей.
Кондрашов лично беседовал с каждой семьей, терпеливо выслушивая и убеждая каждого. Жители деревень с большим пониманием и сочувствием делились с партизанами последним куском хлеба.
Егор после стольких приключений едва начал приходить в себя. Ночами он часто вскрикивал и бранился. Сквозь сон он вдруг почувствовал, как в окно кто-то постучал.
Нюра подошла к старику, легонько толкнула его в бок.
— Папаша, там, за окном, кто-то есть!
Егор испуганно спросонья затаращил глазами:
— Кого там нечистая принесла!..
Раздался повторный, более сильный стук. Старик медленно подошел к окну и вполголоса спросил:
— Хто такие?
Его поняли, в ответ послышалось:
— Свои, партизаны. Это я, Кондрашов, командир отряда. Слыхали о таком?
Егор осторожно вглядывался в маячивших за окном людей. Разглядев мохнатые шапки и серые зипуны, он медленно направился к двери, невнятно бормоча себе под нос:
— Понятное дело, не немцы. Немцы темноты боятся.
Запалив лучину и набросив полушубок, он отодвинул запор. На пороге стояли трое. Два огромных бородача чуть выступили вперед, а из-за их спин выглядывало чье-то почти детское лицо.
— Чего надобно, добры люди? — спросил Егор у самого высокого бородача и, не дожидаясь ответа, добавил: — Коль пришли, ходьте в избу!
— Нет, отец! — ответил бородач, который был пониже ростом и без винтовки. — Спасибо за приглашение, но как-нибудь в другой раз, а сейчас мы очень спешим.
Кондрашов быстро объяснил Егору суть дела. Егор в нерешительности смотрел куда-то в темноту, переступая с ноги на ногу и не зная, что и ответить.
Вдруг из избы, словно привидение, вся в белом, появилась Мария. Она, слегка дотронувшись до его плеча, почти по-солдатски, полушепотом, бойко оказала:
— Егор Антонович, ну что же вы стоите, нужно помочь людям! — В этот момент она пристально посмотрела ему в глаза.
Егор, прячась в темноту дверного проема, шмыгая носом, небрежно прошепелявил:
— Ну что ж, помочь так помочь. Ех, досыту не едали, с голоду не подыхали!
Он зашел в чулан и вытащил оттуда небольшой мешок муки. Мария так же внезапно, как и появилась, растворилась вслед за ним в темноте.
— Вот, братцы, чем богаты, тем и рады! Дал бы больше, да не могу. Сами понимаете, какое нынче житье!
Егор, как бы оправдываясь, протяженно гудел своим сиплым, простуженным горлом.
Кондрашов и двое партизан, дружно поблагодарив старика, двинулись по направлению к темневшему неподалеку лесу. Вдруг Егор, словно очнувшись, резким возгласом остановил их:
– Стойте, братцы, погодь, что спрошу! Синитар у вас есть, Семеном кличут... Я с ним на прошлой неделе за лекарствами в город ездил, не вернулся?.. Эх, видно, пропал парень...
Егор хотел пожаловаться на войну, рассказать о своих скитаниях, об отобранной немцами лошади и о том, что Семен обещал, что в случае чего партизаны ему другую лошадь дадут... Но все это осталось сказанным только у него, где-то внутри.
Малинин первый вступил в разговор:
— Дедушка, фамилия санитара не Стрельцов случайно?
Александру тут же стало не по себе, он знал, что покрывал товарища, а здесь выяснилась довольно непонятная история.
— Не знаю, фамилию не говорил. Говорил, что много раненых и что у него имеется документ...
— Ну-ка рассказывай, отец, все как есть, по порядку, — прервал его Кондрашов.
Егор подробно рассказал партизанам случившуюся с ним историю. Как только старик окончил свой рассказ, Малинин, вытянувшись как струна, обратился к Кондрашову:
— Товарищ командир, я должен вам сказать... Я... — Александр замялся.
Кондрашов жестом остановил Малинина, еще раз поблагодарил старика и предупредил, чтоб о случившемся с ним он никому больше не сообщал.
Партизаны, посмотрев по сторонам, быстро направились к обозу. По дороге Малинин, заикаясь, чистосердечно рассказал Кондрашову о просьбе Стрельцова и о том, как он его покрывал целых три дня... что он никак не мог подумать, чтобы такой человек...
Кондрашов перебил его:
— Война есть война, и прежде всего, товарищ боец, необходимо соблюдать дисциплину и быть предельно бдительным, особенно партизану!
Егор подробно описал внешность Стрельцова, и, поскольку санитар по имени Семен был у них один, да и все приметы говорили в пользу этого предположения, партизаны почти не сомневались, что немцев привел именно он.
На полпути к обозу Кондрашов остановил бойцов.
— Необходимо взять старика с собой. У нас не должно быть никаких сомнений по этому поводу, — резко произнес он и приказал повернуть назад, к избе.
— Эх, вертаться плохая примета! — прошептал партизан, который был выше ростом и молчаливее остальных.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
Семен эту ночь почти не спал. Угнетающее предчувствие томило душу. «Вдруг партизаны доберутся до старика?» Он отогнал эту мысль, убеждая себя в том, что старик не мог вырваться из лап немцев, ведь на этот счет распорядился сам майор. Но тяжелое предчувствие вновь и вновь давало о себе знать. Неожиданно в сознании словно молния промелькнула мысль: «Бежать!» Но куда? Кругом на сорок — пятьдесят верст ни одной деревни, да и партизаны быстро смекнут насчет его отсутствия. После засады поверка бойцов проводилась утром и вечером.
Семен лежал, открыв глаза, рядом спали еще четыре партизана. Один из них храпел и присвистывал, другие дышали глубоко и шумно.
«Спят, сволочи, — подумал Семен. — Им хорошо, а я, как бешеная собака, не знаю, кого укусить... Черт меня дернул связаться с этими немцами!.. Все сволочи!..» Семен вспомнил майора, который даже не поблагодарил его за оказанную услугу, а сунул в самое пекло. Все кружилось, металось в его голове: события, люди ...
Вспомнился раскулаченный отец, его побег из эшелона, который вез выселенцев на север. «Проклятая жизнь», — чуть ли не вслух горько произнес Семен и почувствовал себя совершенно чужим, ненужным среди всего того, что его окружало.
Он медленно встал и прошелся по избе. Лучи солнца уже всплывали из-за горизонта. Обоз медленно приближался к месту стоянки партизан. Ехавшие тихо дремали на провианте, состоявшем из серых, выпачканных мукой и покрытых соломой мешков. Лошади, слегка похрапывая, сами отыскали дорогу, уже слегка припорошенную снегом. Всю ночь не умолкали только Кондрашов и Егор. Егор, потягивая махорку, по нескольку раз произносил одно и то же:
— Вот так и верь людям, апосля этого... Хто б мог подумать, вродя как есть свой! Ну, честно говоря, я сомневался. Слишком он какой-то странный был ... Чуяло мое сердце, быть беде... Да главное, лошадей не любит. Добрый человек всегда скотину уважает, а ентот нет!
Кондрашов почти не отвечал и только уныло поглядывал по обе стороны дороги. Наконец вполголоса произнес:
– Значит, отец, как договорились: вызовем его, и тогда ясно будет. Может быть, еще и не он...
Семен вышел из избы. «Скоро должен прийти обоз... Эх, раздобыть бы лошадь!» Тяжело вздохнув, он провел рукой по небритому, опухшему от бессонницы лицу.
Лошади находились на другом конце расположения, под навесами. Их охраняли: конюх Василий, шепелявый мужик средних лет, в залатанном, потертом до блеска зипуне, и белокурый мальчик лет десяти, сирота, случайно подобранный партизанами после одной из операций.
Семен подошел к дороге, ведущей из расположения в деревню, прислушался, но ничего не было слышно. Повертев на поясе рукоятку охотничьего ножа, он побрел к тому месту, где находились лошади.
Конюх Василий уже не спал. Он смотрел куда-то далеко в небо на уже угасающие звезды и набивал махоркой черную, замусоленную трубку Когда Семен подошел совсем близко, Василий с безразличным видом оглядев его с головы до ног, шепеляво пробормотал:
— Стрельцов, ты, что ль? .. Чего не спишь?
— Да вот, черт бы ее побрал, бессонница замучила, — ответил Семен, стараясь казаться совершенно спокойным.
— Сидай, давай покурим, что ль!..
Василий неловким движением вытащил из-под себя кусок плащевой ткани и расстелил для Семена.
— Я вот тоже два-три часа покемарю, а потом хоть убей ... прявык... Война всяку научит, — не глядя на Семена, куда-то в сторону произнес Василий.
Продолжение следует.
