Май поливал землю дождями, согревал солнцем, украшал цветами… Но самое главное, что принёс этот жаркий май – Победа! Все вокруг только и говорили о ней – великой и долгожданной – люди выходили на улицы: они не могли больше находиться в душных тесных домах – обнимались, плакали от радости, поздравляли друг друга. Валентина тоже вышла на улицу. Её радость Победы была с привкусом слёз, с оттенком горя: буквально месяц назад она получила письмо-уведомление, в котором сообщалось, что её муж, Степан Георгиевич Семёнов, числится пропавшим без вести. Женщина понимала, что, скорее всего, они больше никогда не увидятся.
- Не реви, Валька! Грех! – ворчала, обняв её, соседка баба Вера, – Это же не похоронка! Надеяться надо! Может, он в госпитале где-то или в плену. Скольким бабам нашим похоронки пришли – и те верят! Вон у Наташки – ожил же Федька! Приковылял домой. Пусть и на одной ноге, но пришёл!
- Да мне уже всё равно: без руки, без ноги… Лишь бы вернулся! Что же мне детям говорить-то?! – рыдала Валентина, – Они отца ждут!
У Валентины и Степана подрастали сын Костя 7 лет и 5-летняя дочь Маша.
- Ничего пока не говори! Ждите! Вся страна ждёт! – вздыхала баба Вера.
И Валентина ждала. Ждала, просыпаясь ночами и тихо рыдая в подушку, чтобы дети не услышали, до утра. Ждала, с надеждой выскакивая навстречу бойцам, возвращающимся в их село и так похожими на её мужа. Ждала, прислушиваясь к каждому звуку, вслушиваясь в ночь, вглядываясь в лица… Ждала, но всё никак не могла дождаться…
- Мам, а когда уже наш папка придёт?! – Костя обиженно смотрел на мать, – У Кольки уже пришёл, у Витьки вернулся… А наш когда?!
- И наш придёт! Нужно только подождать! – вздыхала Валентина, – Подождать…
Сама она всё меньше верила, что муж когда-нибудь вернётся. Действительно, те мужчины, которые могли, уже были дома. И к Кольке, и к Витьке, и к Олечке вернулись отцы. У двоих – после ранений, у Мишки – на костылях, но вернулись… Хотя большинство жён, как и Валентина, мужей с войны не дождались. Некого было ждать Надежде – сама она осталась с сыном-школьником. Никто больше не постучит в дверь Катерины – её дочь, Анечка, так ни разу папу и не видела – когда Николай уходил на войну, Катя осталась беременной. Не дождутся мужей Нина и Лида, Татьяна Павловна и Оксанка… А сколько детей остались сиротами… Валентина старалась об этом не думать – ей нужно было поднимать сына и дочь. Посадили картошку, кинули семена… Жизнь пошла своим чередом. Однако, когда кто-то показывался на горизонте, ковыляя по пыльной дороге, Валя по привычке вглядывалась в силуэт, пытаясь увидеть знакомые черты. Так до сих пор и не увидела…
- Мам, там к тебе пришли! – Костя подозрительно рассматривал мужчину в пыльной гимнастёрке и серых от пыли сапогах. За спиной у него виднелся полупустой солдатский вещмешок, – Вы папин друг?
Мужчина молча кивнул.
- Вы ко мне?! – Валентина на ходу вытирала руки – она перемывала кринки, слив кефир в большую железную миску – собиралась оттапливать творог. Коза Белка спасла их от голода в годы войны, и сейчас она была их главной кормилицей.
- К вам… – мужчина сказал это таким тоном, что Валентина остановилась.
- Хотите квасу? – спросила женщина. Она пыталась оттянуть тот неприятный разговор, который вот-вот должен был состояться. Это Валентина хорошо чувствовала и уже боялась того, что должна была услышать.
Мужчина снова кивнул и устало присел на лавочку у дома. Высокая берёза у двора, резные ставни, старая яблоня, протягивающая через забор ранние яблочки – именно таким он и представлял этот двор. Двор, в который его просил зайти лучший друг. Теперь он сидел здесь, на лавке, пил квас и думал о том, как же ему рассказать этой красивой, но уставшей от ожидания женщине то, что он должен ей рассказать. Холодный квас обжигал горло. Мужчина не спешил говорить…
Валентина принесла ему миску щей, порезала чёрный хлеб, налила ещё квасу. Потом села напротив и стала смотреть, как мужчина ест. Она понимала, что это невежливо, некультурно, но просто не могла отвести глаз… Спустя несколько минут незнакомец доел, выпил квас и поднял глаза на хозяйку.
- Пора? – спросила она тихо. Тот кивнул. Валентина, скрестив руки на груди, присела на порог.
- Я Стёпкин друг, – начал он, – мы служили вместе с самого начала. Делились последним, доверяли друг другу. Степан не боялся смерти, он всегда шёл впереди. И всегда был готов прийти на выручку…
- Почему Вы говорите о нём в прошедшем времени? – перебила мужчину Валентина. Она уже знала ответ, но поверить всё ещё не могла.
- Потому что его больше нет. Он погиб на поле боя. Тогда была большая битва, многие из наших остались там… Вот и Степан… – незнакомец отвёл глаза, – Я должен был это сказать, прости…
Валентина смотрела на мужчину сухими глазами. Слёз не было. Была какая-то пустота и апатия. Она ведь давно знала, что будет именно так. В тот момент, когда этот мужчина в форме переступил порог её дома, она уже знала, какие новости он принёс. Женщина уже пережила это. В те долгие месяцы, когда ждала письмо от мужа, а его всё не было. В те мгновенья, когда рыдала на плече у бабы Веры, получив извещение… То, что сказал незнакомец – это просто точка. Точка в бесконечных днях ожидания. Теперь ждать нечего. Надежды больше нет.
Валентина вздохнула, посмотрела вдаль – туда, где небо сливается с землёй.
- Расскажите мне о нём! – попросила, – Стёпа мало писал о себе. Всё расспрашивал, как мы, как дети, знакомые, родня… А о себе не писал.
Прибежали с улицы Костя и Маша, уселись около матери. Они все вместе слушали истории войны…
Кроме всего прочего, рассказал Захар, так звали мужчину, и о том дне, когда он видел Степана в последний раз. Тогда, перед главным сражением, мужчина был на удивление спокоен. Он передал Захару письмо для Валентины: «Если меня сегодня убьют, – сказал он, – занеси его моей жене, скажи, что я всегда думал о ней и о детях, засыпал и просыпался с мыслями о них. Я не боюсь смерти – боюсь, что не увижу их больше никогда».
- Вот письмо, – протянул Захар Валентине потрепанный бумажный треугольник, – я обещал Вам его принести – я выполнил обещание. После боя мы вынуждены были отступать. Среди раненых Стёпы не было… Никто ничего о нём не слышал.
Дети слушали рассказ мужчины, затаив дыхание. Для них отец стал настоящим героем…
- Оставайтесь, куда Вы на ночь глядя пойдёте! Я постелю во времянке, – Валя кивнула на деревянную бытовку.
- А на сеновале можно? Давно мечтал выспаться в душистом сене, как в детстве! – попросил мужчина. На его огрубевшем от войны лице появилось мечтательное выражение.
- Можно, только сена там не так уж много – самой не накосишься! – вздохнула женщина, – У нас 2 козочки: Белочка и дочка её, за зиму подъели, сейчас потихоньку подкашиваем.
- Я помогу! – улыбнулся незнакомец.
Валя из окна наблюдала, как мужчина, набрав студёной воды из колодца, вылил её прямо на себя. «Там же в летнем душе искупаться можно!» – промелькнула запоздалая мысль. В ту ночь Валентина долго не спала. Уже и роса на травы упала, а она всё вспоминала мужа и его слова о том, что он обязательно вернётся. Не вернулся. Им теперь предстояло жить без него. Последнее письмо мужа она не открывала – не могла найти в себе силы.
Утром Захар взял косу и отправился на сенокос – Валентина указала ему на луга у реки, где они обычно косили траву.
- Я могу остаться у вас на несколько дней? Степан просил помочь при случае. Вижу, у вас здесь мужской работы много…
- Конечно, – кивнула Валентина. Мужская помощь была ей нужна: забор за это время покосился, сено нужно было косить, огород обрабатывать… Дети, конечно, помогали, но что дети?! Всё больше сама…
Мужчина по-прежнему ночевал на сеновале, где постепенно сена становилось больше. Вот уже и забор как новый, и дом подправлен, и огород в порядке…
- А Валька-то зря времени не теряет! – продавщица Клавка, взвешивая 300 грамм карамелек, делилась новостями с бабой Верой, – Уже и поселила мужичка у себя! Он по хозяйству крутится, рукастый! Видно, не такая уж и любовь у них с Семёном-то была, раз так быстро замену ему нашла! Но что я Вам рассказываю-то! Вы же рядом живёте! Что, любовь у них?!
- Что ж ты, Клавка, за человек такой! Злая-то чего такая?! Змея змеёй! – баба Вера всплёснула руками, – Муж у Валентины погиб! Погиб, понимаешь?! Отписались: мол, без вести пропал. Но нет его больше! Сама видишь – нет. А ей двоих детей поднимать надо! Ну, приютила мужика – и что?! Она от мужа не гуляет! Уже год прошёл с тех пор, как Стёпка без вести пропал! Что ей теперь – в монашки пойти, что ли?! А ты… Завидуешь, что ли?!
- А чего мне ей завидовать?! – подбоченилась Клавдия, – Я тоже без мужа осталась, так сама и живу, а не веду в дом всяких!
- А кого тебе вести-то?! – баба Вера горько усмехнулась, – У нас мужиков в селе раз-два – и обчёлся! Кто вернулся из войны – с жёнами. Остальные – кто стар, а у кого молоко на губах не обсохло… Не завидуй, Клавка! Нечему завидовать – у каждого своё. И наговаривать не надо – время сейчас такое – всем непросто...
Валентина знала, что говорят о ней по селу. А ещё она знала, что это всё – временно: поговорят – и успокоятся. Вон, Катькин муж вернулся с новой женой – и ничего. Теперь живут рядом. В одном доме – Катька с детьми. В другом – Витька с молодухой и сыном. Даже помогают друг другу: без мужика-то в селе никак! Вот и радуются, что хоть один на двоих муж у них. Сколько о них говорили – привыкли! А Тонька забеременела от Ивана Людкиного – тоже девку гнобили всем селом. А она не побоялась: «А что, – говорит, – если не от кого больше?! Я сына хочу!» Вот-вот ребёночек родится. С Иваном она не общается больше. Даже Тонька простила её – вещи детские ей отдала, кроватку. Такая уж судьба! И любовь, и беда, и счастье, и горе… Война – она такая. На многие вещи по-другому смотреть приходится…
«Валя, Валентина, Валечка! – читала женщина письмо, а в глазах её стояли слёзы, – Сегодня важный бой, какое-то странное у меня предчувствие. Боюсь, что не увидимся мы больше. Нет, умирать мне не страшно, а вот от того, что не смогу увидеть и обнять тебя и детей – больно. Не хочется умирать в 30 лет: сколько ещё всего впереди может быть. Сколько ещё… А может и не быть. Я знаю: ты сильная, ты справишься. И детей поднимешь, и в доме порядок будешь держать. Просто хочется быть с вами рядом, помогать, поддерживать… Ты прости меня, жена, если что было не так. Знай: я люблю тебя и детей наших люблю. Ничто не заставит меня вас забыть. Проклятая война!
Обнимаю тебя, целую детей, помню каждое мгновенье нашей жизни. Люблю, любил и любить буду…»
«Он тоже знал! – горько вздохнула Валентина, – Знал, что не вернётся…»
Время шло. Лето сменила осень, хлопот прибавилось. Валентина всё чаще задумывалась о том, что Захар стал для неё кем-то больше, чем просто «друг мужа», который пришёл им на помощь. Женщина вдруг осознала, что не представляет свою жизнь без него.
- Куда ты, Захар?! – Валентина смотрела на мужчину, который вышел из времянки одетым так, как тогда, в день их встречи. Вещевой мешок был у него за спиной.
- Пора мне, Валь, – Захар старался не смотреть ей в глаза, – Погостил – и хватит.
- Куда пора?! Ты же говорил, что никто тебя не ждёт, дом сгорел, родители погибли…
- Всё так. Осталось пепелище. Вот туда и пойду. Буду отстраивать потихоньку, – вздохнул мужчина, – не дождались меня родители – там и деревни-то почти нет. Война…
- Не уходи, – прошептала Валентина, – пожалуйста! Тебя ведь там никто не ждёт! А мы, как мы без тебя?!
- Валь, люди о нас всякое говорят! Сегодня в магазине слышал. Оно тебе надо?! Наговоры эти… Ты ведь мужа любишь, а я кто? Так, помощник по хозяйству… Я уже, по большему счёту, справился: забор ещё года простоит, сена на зиму точно хватит, а то и на две. Картошку вчера докопали… Пора и честь знать. Пойду я, Валь.
- Не уходи, – Валентина смотрела на мужчину с мольбой в глазах.
- Дядя Захар, дядя Захар! Останься! – прибежали с улицы Маша и Костя – кто-то из ребят увидел, мужчину «при параде» и рассказал остальным.
- Не могу я, ребята! Не могу занять место вашего отца! – обняв мальчишку и девчонку, ответил тот.
- Не нужно занимать место Степана. Займи своё, – тихо проговорила Валентина, – я ведь люблю тебя.
- И мы, и мы любим! – закричали дети, повиснув на мужчине с обеих сторон.
Захар обнял Валентину, спрятав лицо у неё на груди.
- Я не мог об этом даже мечтать! – прошептал он ей…
…И снова весна принесла на своих крыльях новые надежды и радости. Цвели сады, возвращались птицы из юга, земля просыпалась от зимнего сна…
- Ну, здравствуйте, – Степан, переминая с ноги на ногу, стоял посреди двора, Захар, увидев друга, так и застыл с граблями в руке – они с Костей как раз рыхлили огород. Мужчины смотрели друг на друга.
- Ты откуда?! – глухо спросил Захар, – Ты же погиб!
- Стёпа?! – крынка молока выскользнула из рук Валентины и разбилась, упав на землю, женщина медленно, тяжело опустилась на порог. К ней подскочил Захар, помогая присесть.
- А я смотрю, вы неплохо устроились! – с горечью проговорил Степан, рассматривая друга в полосатой матроске и глубоко беременную жену, – Не ожидал от тебя, друг!
- Я думала, ты погиб, – слабым, глухим голосом проговорила Валентина.
- Мы же так и не нашли тебя среди живых! – воскликнул Захар, – К чему сейчас эти обвинения?! Я всё сделал, как ты просил: принёс письмо, помог Валентине по хозяйству…
- Ага! – хмыкнул Степан, – И не только по хозяйству, как я погляжу! А я, вот, выжил! – усмехнулся мужчина, – Назло врагам…
- Начинается, Захар, начинается! – прошептала Валентина, её, поникшую и растерянную, мужчина отвёл к бабе Вере.
Приближалась гроза. Сверкали молнии, раздавались раскаты грома. Мужчины сидели во дворе вдвоём. Они долго молчали. Потом говорили. Потом снова молчали. Даже дети, поздоровавшись с отцом и получив по прянику, ушли в дом и испуганно поглядывали в окно…
На следующий день Валентина была уже дома, а с ней – малыш Петенька. Светловолосый и почти без бровей, похожий на Захара… Всё село гудело: к Вальке через год после окончания войны вернулся муж, а она родила от другого…
- И что, баб Вер?! – Клавдия во все глаза смотрела на старушку, – Что у них происходит?!
- Сына Валентина родила. Петром назвала. Хороший такой мальчонка! – проговорила пожилая женщина и, не попрощавшись, вышла из магазина. Клавдия чертыхнулась.
За столом под старой яблоней сидели 2 мужчин и одна женщина.
- Где ты был так долго? – тихо спросила Валентина.
- Я должен всё объяснить, – проговорил Семён, – прости. Тогда, после того боя, вы отошли, – Семён кивнул Захару, – я пришёл в себя ночью, в какой-то яме под кустами. Голова гудела, в памяти – пробел. Весь в крови. Я не понимал, что у меня болит, не помнил даже своего имени. Врач потом сказал, что это была амнезия. Кое-как добрёл до соседнего села. Постучал в первую же дверь первого же дома. Боялся, что попаду на полицаев, но выхода не было – дальше идти попросту не мог. Будь что будет – решил. Открыла дверь девушка. Молоденькая и перепуганная. Она затащила меня в дом:
- Кто ты? – спросила, – Как сюда добрался? У нас же полная деревня немцев! Я кое-как рассказал о том, что произошло, она обмыла мне раны, накормила и перетащила на чердак. Там я и отлёживался. Страшно было, когда полицаи дома обходили, но они не искали никого у неё – она вдвоём с матерью жила, медсестрой работала, многих лечить приходилось. Это меня и спасло. Наташа приносила незаметно бинты и мазь какую-то вонючую, раны мне обрабатывала, я недолго там, на чердаке, пролежал… Никому Наташа обо мне не рассказала, так и выжил. Немцев вскоре выгнали, дальше погнали, я спустился в дом. К тому времени я двигаться понемногу стал, доктор местный меня обследовал. Мать Натальи всё смотрела на меня и охала: ну как это – и имени не помнить. А потом – победа. Радость. И любовь…
Семён отвернулся, взглянул куда-то вдаль. За столом повисла тишина.
- Ты прости за вчерашнее, – наконец произнёс он, обращаясь к Валентине, – просто увидел вас и не сдержался. Накатило что-то: ты беременна от Захара, лучшего друга. Так быстро забыла всё! Я-то думал, ты горевать будешь, надеяться…
- Я уже похоронила тебя, – глухо проговорила Валентина, – дважды. Неужели я должна была ждать всю жизнь?! В чём я виновата?! На что ещё я надеяться должна была?!
- Ты прости, – повторил Степан, – я тоже не без греха. Я ведь Наталью когда увидел, то она стала для меня первой и единственной женщиной на земле: я же не помнил никого, кроме неё. Весна, победа, счастье… Эйфория и любовь. Она не похожа на тебя: мягкая и тихая. Она без меня не проживёт: её защищать и оберегать надо. До этого у неё был отец, однако той зимой, перед победой, умер он от воспаления лёгких – не спасли… Ты сильная, Валь, видишь, войну с детьми пережила, огород засадила, даже козу уберегла…
- Двоих, – машинально проговорила Валентина. Она грустно улыбалась: вот какой видел её муж! Сильной и независимой! Конечно, в чём-то он прав – она не сломалась, жила и шла вперёд ради детей. А вот Наташа… – Подожди-ка, – одёрнула она мужа, – то есть, ты завёл себе другую семью?!
- Я не хотел, – тихо сказал он, – просто не помнил, что уже женат. А когда память вернулась – было уже поздно. Я хочу жениться, Валь. Наталья беременна от меня. Я сюда за разводом ехал, а тут такое дело. Просто не ожидал. Прости. Ты тоже имеешь право на счастье. Кто тут не без греха…
Двое мужчин и женщина ещё долго в тот вечер сидели за столом. Однако теперь у каждого из них была надежда на счастье.
- Валечка, и как у Вас только получается воспитывать сразу троих детей?! Я вот с Юрочкой еле-еле управляюсь! Семён всё говорит о том, что дочь хотел бы, но я, боюсь, этого не вынесу! – Наталья картинно прижала руки к груди, – Это же снова пелёнки и бессонные ночи! А мы только в город переехали, я на работу в поликлинику вышла…
- Ничего, – рассмеялась Валентина, – раз хочет дочь – рожай, а он пусть помогает нянчить! Дети – это счастье!
- Ага! Счастье! Он поможет, как же – всё время на работе! На заводе своём машиностроительном! Всё сама! – охала Наталья, – С двумя детьми я точно не справлюсь!
Женщины прохаживались по набережной, пока их мужья приглядывали за детьми на пляже, где младшие лепили куличики из песка, а старшие строили песчаные замки. Две семьи приехали в Сочи, где жила бабушка Натальи, второй жены Семёна. Пожилая женщина приютила их у себя – благо, дом у неё был большой. Отдых в Сочи стал хорошим поводом, чтобы встретиться и пообщаться. 2 жены одного мужа и его лучший друг… Последние 6 лет они нередко встречались: раз Семён с Натальей и Юрочкой приезжали к Валентине и Захару, через год – Валентина и Захар с детьми – к Семёну и Наталье. Теперь вот все вместе встретились на море… Дети Валентины знали своего отца, общались с ним, но Захара они тоже звали папой и прекрасно с ним ладили. Женщины лучшими подругами, конечно, не стали, но ради детей продолжали общаться и поддерживать друг друга…
- Как так можно! – возмущалась Клавдия, – Увёл жену у друга – и радуется! Да и Валька хороша – при живом-то муже!
- Так муж-то тоже не без греха! – смеялась баба Вера, – Всех жизнь так повязала – вовек не развяжешься...
И снова тёплый май спешил на землю, одевая землю в яркие цветы и душистые травы, и снова беззаботно смеялись дети, ласково светило солнце. Захар с Костиком снова выходили с бороной на огород, а Валентина с Машенькой бросали семена в лунки, которые следом зарывал малыш Петенька… А в далёкой Москве Наталья со Степаном и сыночком Юрочкой выбирали коляску для новорожденной доченьки Катеньки… Новая весна согревала землю, жизнь продолжалась. «Кто ж не без греха! – пожимала плечами баба Вера, – Война – она такая…»
Автор: Ирина Богданович
