После смерти Петра Петровича Инесса сильно горевала. Она и сама не ожидала, что ей будет так тоскливо без мужа. Казалось, что не любила его никогда, ведь и замуж выходила по тонкому расчету. Жили-были, не тужили, даже не ругались никогда. Дом – полная чаша, нужды ни в чем не было. Летом – Гагры и «Золотые пески», зимой – санаторий под Новгородом, ленинградские музеи и театры, Москва. У дочки появился замечательный молодой человек… С мужем сложились прекрасные, дружеские отношения. И вот… тоска. Неимоверная. Оказалось, что Инессе и поговорить по душам не с кем. Поделиться впечатлением от прочитанной книги, от просмотренного фильма, поспорить о политике, да просто посплетничать – не с кем! Так не хватало Инессе мягкого, доброго юмора, такта и доброты Петра Петровича.
Пока приходила в себя, пока моталась на кладбище, где среди сосен покоился милый сердцу друг – прохлопала, проворонила Олю. Колесников – взъерошенный, худой, в курточке с коротенькими рукавами, предстал перед глазами Инессы, когда уже было очень поздно. Ольга объявила о беременности.
Первое время молодые жили в сталинке Инессы. Неловкий, суетливый Сережа раздражал до невозможности. Ни украсть, ни посторожить, как говорится. Детдомовский, необразованный, нищий студентик. Учился на агронома – смех и слезы! И Оля – туда же. Плюнув на институт в Ленинграде, поступила в тот же техникум. И получила профессию технолога пищевого производства. Позорище!
Как мать карабкалась, как жадно училась! А эта свистулька сама же себя закапывает! И виной всему – Колесников, чертов романтик. Вражда между родственниками буквально висела в воздухе, ее можно было пощупать. Сергей спал на мебели Инессы, жрал еду Инессы, бродил по ее дому. Не слишком ли сладко – все блага бесплатно, без борьбы, просто так?
После очередного скандала Колесников громко хлопнул дверью. Ольга, прихватив ребенка, рванула за ним. Много лет они болтались по общагам и коммуналкам. Инесса как-то приходила к дочери – серрдце разрывалось за внука. Длинный коридор, пропахший чем-то кислым, освещенный тусклой лампочкой, своим видом сводил с ума. В комнатушке тесно и темно. Соседи – алкоголики. На кухне – тараканы. А Ольга на себя не похожа, худющая, заморенная… Инесса отдала дочери деньги и ушла. Говорить о чем-то, умолять Ольгу не было сил.
Годы шли, молодые как-то перебивались, что-то там зарабатывали. Оля очень любила красивую жизнь, красивую одежду, вкусную еду, отдых на море. Колесников старался для нее, конечно. Инесса помогала тайком – из ее рук гордый зятек помощи не принимал. Видимо, думал, что на его зарплату можно нормально жить. Ага. Да у Инессы на сберкнижке Петр Петрович оставил столько, что этому идиоту за всю жизнь не заработать. Разбирала злость и обида. Разве она этого желала дочери?
Радовал внук. Имя, конечно, посконно-домотканное – Степан, но сам ребенок рос чудесный. Красивый, синеглазый, стройный, как тополек. Умненький, хорошо развитый – как такого не любить? Может, получится скроить ему нормальную судьбу? Разве Инесса не поможет? И дружил Степка с хорошенькой девочкой Иринкой из о-о-о-о-чень приличной семьи. Появились вполне сбываемые мечты и надежды… Пока агроном не увез семью в захудалый колхоз.
Это была настоящая катастрофа!
Инесса стойко удар перенесла. Хорошо, что среди приятелей у нее был замечательный доктор, мануальный терапевт. Иначе бы валялась она с инсультом на зачуханной больничной койке. Слава Богу, Ольге хватило ума вернуть ребенка в город. И бабушка плотно занялась внуком. Что удивительно – он принял ее условия. Не сразу – но принял. Каждый день занимался с репетиторами, подтянул учебу – Инесса вздохнула с облегчением. Рано.
Когда Степка привел эту убогую… как ее… Машу, Инессу чуть не схватил инфаркт. Боже мой, до чего унылое зрелище! В старом потертом пальтишке, истоптанных сапоженках, она робко пряталась за спину Степана. Пока он чирикал с ней в гостиной, Инесса разглядела стандартную бирку на изнанке пальто Маши. Да что такое-то! В крови это что-ли, подбирать себе жалких детдомовцев?
Сердце обливалось кровью. Опять! Опять, Господи! И ЭТА вполне себе может захомутать дурака Степку самым верным способом. А потом поселится в квартире Инессы, со временем обнаглеет до невозможности, ну а потом завладеет всем, что Инесса наживала непосильным трудом! Маленькая дрянь, хитрый крысеныш, паршивка этакая. Ишь, ты, хлопает невинными глазенками, Золушка, ручки прячет… Знаем, знаем мы таких. И эти трясущиеся ручки с обломанными ноготками очень быстро становятся хищными, загребущими лапами!
Нет, не бывать этому никогда! Со Степаном разговаривать бесполезно – молодежь нынче родителей не слушает, не то, что бабушек. Спит с кем попало, женится, на ком попало, а потом что? Потом они существуют в вонючих, ссаных комуналках. Инесса Павловна приготовилась к бою. К смертному бою за родного и уже такого несчастливого внука. Если не она, то кто?
Во-первых: надо было выяснить, откуда взялось ЭТО убожество. Где она живет и учится. Чем дышит? Насколько опасна. Во вторых: постараться для начала убедить крысеныша по хорошему. Подкупить даже – все маленькие крыски обожают деньги. На халяву. Ну, Инесса не поскупится. Главное, убедить ее ласково, по женски. Если она применит грубую силу, насекомое, как клещ, вцепится в Степку обеими руками, ногами, зубами, присосется к нему еще сильнее. Да и Степка вообразит себя этаким Ромео, и будет бороться за свою «любовь» ожесточенно, зло. Не надо.
Повезло выведать кое-что у Ирочки, с которой Степка раньше встречался. Встретившись с ней «случайно» на улице, Инесса, посетовав на то, что Ира совсем не приходит к ним в гости, аккуратно выведала у девочки практически все, что хотела узнать. Оказывается, эта «неземная любовь» учится в (о, боже) кулинарном техникуме. Что, никого у нее нет на белом свете. Что Степан видит только ее одну перед собой и собирается связаться с «Золушкой» на всю оставшуюся жизнь.
Инесса любовалась Ирочкой. Хороша! Одежда с иголочки, манеры хорошо воспитанной девушки. Родители замечательные. Ну чего этому балбесу надо еще? Счастье само прет в руки! Инесса читала где-то: у аристократов случаются заскоки: их тянет к грязным прачкам, к больным сифилисом проституткам, на самое дно… И этот – туда же. Она улыбнулась: тоже мне, аристократка, дочь молочницы, жена отпрыска потомственного питерского рабочего, и, только благодаря Великой революции, получившего отличное образование…
Инесса караулила Машу с терпением старой волчицы. Изучив расписание, долго ждала, когда стайка будущих поварих засеменит в общагу гуськом, друг за дружкой. Машку она увидела с какой-то раскрашенной девицей. «Ну, контингент соответствующий. Вот такие у Золушки подружки» - подумала Инесса.
Сначала она хотела задействовать эту размалеванную шлюшку, но потом передумала. Вдруг девица сразу же побежит трепать подружке о «коварной бабке». Женская солидарность… Слишком глупо. И грубо. Ирочку тоже не стоит пока трогать. Что же придумать? Жалко, мамочки давно нет в живых, она бы посоветовала… Ну, а чья кровь течет в жилах Инессы? Думай, Инесса, думай…
Маша не очень любила физкультуру: ей не нравилось, когда преподователь заставлял бегать пять кругов по стадиону. Но зимой открылся каток, и первокурсницы проводили занятия на льду. Многие из них встали на коньки впервые. А еще в городе работала прекрасная лыжная база, и это было чудесно. Вокруг сосновый лес, и казалось, что не Маша бежит, а лыжня, отлично укатанная «бураном», вьется лентой из-под Машиных ног. Накатавшись до одури, надышавшись свежего воздуха до умопомрачения, девочки не спеша возвращались в общежитие.
Маша тащилась следом. Люси рядом не было – после безобразного скандала, устроенного при матери, она вдруг сорвалась и ушла из комнаты. Они тогда совсем не разговаривали. Люся ушла с головой в активную комсомольскую работу и от занятий физкультурой была освобождена. Маша скучала, конечно. Хотелось помириться и жить, как прежде. Может, стоит сделать первый шаг? Но она опять начнет старую песню о том, что Степку надо бросить… И они снова поссорятся.
Маша присела на скамеечку. «Физра» была последней парой. Спешить некуда. У них со Степкой сегодня «окно», он занимался с репетитором, а Маша подтягивала «хвосты». Подтягивать их было ужасно лень, даже в общежитие не хотелось - опять вгрызаться в тригонометрию. А на улице так хорошо!
- Позолоти ручку, красавица!
Маша чуть не подпрыгнула от неожиданности. Рядом с ней сидела цыганка. Натуральная цыганка, в длинных юбках, в браслетах и монисто. Жесткие, цвета воронова крыла, волосы, черные глаза, золотая фикса во рту…
- Позолоти. Всю правду тебе расскажу!
- У меня нет никаких денег. И мне пора, извините! – Маша отлично знала, чем заканчиваются такие беседы. Зазеваешься, а потом – глядь – кошелька нет. А в Машином кошельке – целая стипендия.
- Ай, милая, дай хоть копеечку, - цыганка резво схватила Машину руку, вгляделась в ладонь и уставилась на Машу.
- Любовь у тебя. Сильная. Замуж собираешься. Глаза синие, завлекательные… Ах, ах, ах! Да, да, да!
- Точно, - оживилась Маша.
- Бросит он тебя, - вдруг сухо сказала цыганка. - Позади – дама пиковая, впереди – дама крестовая, рядом – бубновая. А тебя, червовую, он обманывает. И обманет еще. Не верь синеглазому. Бросит и не задумается.
Маша побледнела, выдернула руку из цепких пальцев цыганки.
- Вы врете. Врете специально, чтобы у меня деньги выманить, - в глазах Маши закипели слезы.
- Не надо мне твоих денег, - ответила цыганка, - отродясь никого не обманывала. А ты головушкой бедовой пораскинь, да подумай. Недолго твоему счастью длиться. Бросит он тебя. Другую любит. Она тебя краше будет. Высокая, да смелая. Рядом с тобой стоит дама бубновая. Позади – пиковая, а впереди его крестовая ждет. Так-то, Золушка, - усмехнулась цыганка, и поднявшись со скамейки, метя юбками по снегу, устремилась прочь.
Маша не успела рассказать об этом Степке. На следующий день она увидела его в обнимку с «высокой и смелой». Ошеломленная Люся сокрушенно качала головой:
- Я же говорила тебе, дурочка. Я же предупреждала…
Тетя Анна тоже ничем не обнадежила: «Перетерпишь. Переживешь.»
И «крестовую» Маша знала. Та самая девушка, с которой она увидела Степу в первый раз. Та самая крестовая в очень красивом платье так пристально разглядывала Машу на вечеринке… Это она…
***
- Слушай, Инка, во мне умерла великая актриса, - старая перечница, заядлая театралка Неля, ведущий режиссер художественной студии «Восход», попивала кофеек на пару с Инессой Павловной.
Инесса «проглотила» Инку. Она молча откупорила коньяк и плеснула немного жидкости в чашечку подружки.
- Слушай, дорогая, ну что ты как не родная, - сладко улыбнулась Неля, - доставай уж рюмки. И шоколад. Я его обожаю.
Инесса Павловна победителем себя не чувствовала. Это только первый шаг. Она не знала, что «предсказание» гадалки Нели (какой у нее все-таки, чудесный костюм и парик) сбудется на следующий день, благодаря взбаламошной размалеванной девице Верке. А Степка, совершенно потерянный, будет бродить как неприкаянный по городу. Останется только убедить Ирочку, чтобы поддержала несчастного мальчика в его горе.
Знала бы Инесса, что после Нового Года ее маленькая семья восстановится в самом выгодном варианте, так и вообще закатила бы для Нельки банкет в ресторане. Но она еще не знала.
Автор: Анна Лебедева