- Можно я твои деньги потрачу на себя? - Леночка на меня посмотрела так жалко, так униженно, что я даже не смогла сразу ей ответить. Пришлось глубоко вдохнуть, чтобы комок в горле исчез.
- Какие мои? Ты о чем?
- Те, которые ты дала. Я думала купить Женьке новую куртку, но вдруг... - подруга замолчала и покраснела.
- Понятно, - вздохнула я, - надо бы на мужа и детей, а ты, транжира бессовестная, собралась их все спустить на себя, так?
Ленка подумала, что я говорю всерьез и захлюпала носом. Она из породы тех женщин, которые спать лягут голодными, но мужа и детей накормят, новую одежду им купят, игрушки купят, а саму себя в семейном списке нужд и потребностей, задвинут на самое последнее место.
Я никогда не понимала таких крайностей. Одна говорит, что ей плевать, сколько денег в кошельке и насколько полон холодильник, но новое платье она просто обязана купить, вторая будет ходить в затрапезе, но детям дарить дорогие ботиночки и платья. Это я утрирую, конечно. Но думаю, моя мысль понятна. Сама я всегда старалась придерживаться золотой середины. Всем если не поровну, то примерно одинаково. И справедливо, и никому не обидно.
- Лена, это твои деньги. Делай с ними все, что тебе пожелается! - наконец-то ответила я подруге, которая уже ревела. - Я не благотворительный фонд и не требую отчет о целевом или нецелевом использовании средств. Ты бы еще чеки собирала и мне предоставляла! Что у тебя за мысли такие в голове?
- Но я думала, раз ты нам деньгами помогаешь, ты должна...
- Ничего я не должна, и ты тоже, кстати, я помогла и забыла об этом. Так что ты собралась покупать?
- Платье и нижнее белье. Ох, Вика, я совсем замоталась, я уже не женщина, измученное нечто с первичными половыми признаками.
- И с вторичными тоже, не прибедняйся.
Леночка неуверенно хихикнула. Уже победа, слезы перестали капать, румянец становился легким, не нервным, привычным. Я аккуратно вытерла салфеткой остатки Ленкиных слез и сказала:
- Вот здесь, на этой салфетке все твое горе. Возьми. В полночь, в полнолуние выйди голой на перекресток и сожги салфетку со словами: как слезы впитались в землю, так и мои беды туда же ушли!
- Правда? Я не знала, что ты ворожить умеешь! А как же я голой по улице пойду? А вдруг кто увидит?
Ох, Леночка, наивное дитя! Я расхохоталась.
- Так ты не серьезно? - Ленка так расстроилась, что я побоялась, она снова заплачет. Как же в нас сильна тяга к простому или колдовскому решению проблем. Хотя, выйти голой на перекресток не так уж и просто.
- Шучу, Лена, но в каждой шутке есть доля шутки. Сожги эту салфетку и поверь, что все твои печали с ней сгорают. Вдруг поможет?
Леночка задумчиво уставилась на салфетку, видимо, представляя, как все их неудачи, болезни и безденежье впитываются в тонкую бумагу. Поднеси к ней спичку и все очистится огнем, все исчезнет, и заживут они как прежде.
Я тоже умолкла и почему-то вспомнила, как мы с Леной познакомились. Дело было лет десять назад. И началась наша дружба с ругани и скандала.
Пришла я на УЗИ в хорошую, дорогую клинику, время назначено, процедура оплачена, все честь по чести, но почему-то на 15.00 вызывают не меня, а какую-то слегка беременную девчонку (был бы у нее живот побольше, я бы и слова не сказала, вдруг еще родит тот час же от нервов, прямо в коридоре, но животик был еще маленьким, и я не стерпела, тем более, что на работе меня очень ждали и ни минуты свободной у меня не было). Конечно же я возмутилась, показала свое направление с назначенным временем, а девчонка встала в позу и тоже начала качать права. Нам обеим в тот день и час в глаза словно попало по осколку зеркала злобных троллей, и мы все видели искаженно, неприязненно. В разгар ссоры, кто кому должен уступить и чье УЗИ важнее для всей планеты, Леночка вдруг громко икнула и тут же пукнула. От неожиданности она умолкла, а мне стало так смешно, что вся эта ссора - глупая, на пустом месте, мне тут же предстала в своем истинном свете. Она и выеденного яйца не стоила, а уж тем более грубых слов и испорченных нервов. Я расхохоталась и сказала Ленке, чтобы она шла первой, а меня на работе подождут, мир не остановится без моей подписи. Леночка тоже мгновенно успокоилась и ответила, что она тоже Землей не управляет и вполне может подождать. Вот так мы и познакомилась, а потом и подружились, хотя разница в возрасте у нас была большая. Я Леночке в матери гожусь, и первое время мне было непонятно, почему Ленка так тянулась ко мне, приглашала меня к себе в гости, в кафе, сама часто к нам домой забегала. Уже позже один умный человек мне сказал, что родные нам люди не всегда связаны с нами кровными узами. Наверное в нашем случае так и было. Нас с Леночкой связывали общие мысли, чувства и даже надежды и мечты. Леночкина мама даже стала немного ревновать ко мне, но быстро успокоилась, когда Леночка родила дочь и назвала ее в честь матери, а потом и вторая дочка появилась на свет и получила имя Леночкиной свекрови.
Все у них было хорошо, пока Костика - Леночкиного мужа - не турнули с хлебной должности. Вот тут им и понадобилась моя помощь, да и не только моя.
Костик был из племени победителей, чьи ноги привыкли к красным ковровым дорожкам. Нет, Костик не был знаменит или очень богат, но он привык к везению. Все в его жизни шло очень гладко, без проблем. Он не умел драться и бороться, судьба его избаловала и вот однажды, для контраста и вселенского равновесия, ткнула его физиономией не в праздничный торт, а в грязную лужу.
- Подумаешь, уволили! - пытались мы все Костика утешить. - Найдешь другую работу!
Но Костик решил, что жизнь кончена, что везение отвернулось от него и начал упиваться жалостью к себе, не замечая, что холодильник уже не такой полный, как прежде, что супы жидковаты, что... Да ничего он не замечал. Валялся на диване и жил прошлыми победами. Продуктами помогали их родители, я тоже раз в неделю приносила Леночке набитую сумку (врала, что по ошибке мяса взяла много или что-нибудь в таком духе, чтобы Лена не чувствовала себя мне обязанной) и каждый раз капала на нервы Костику. Вставай, ищи работу, двигайся, хотя бы в квартире что-нибудь сделай, детям помоги с уроками, посуду помой, только не лежи, не жалей себя. Леночка жаловалась, что на коммуналку и ипотеку уходит вся ее зарплата, и что дети уже ходят только в обносках. Я все видела, но чем им еще помочь, не знала. Вернее, я понимала, что если я начну хорошо помогать им деньгами, Костик так и останется лежать на диване, а Ленка, в конце концов, вытянет из себя все жилы и сломается.
Как обычно и бывает, все изменилось, когда ситуация накалилась до предела. Леночка умудрилась простудиться, да так сильно, что высокая температура довела ее до бреда, в котором она Костику и высказала все, что думает о его жалости к себе, о его самокопаниях и прочих психологических нежностях. Она и раньше ему все это говорила, только он не слышал, не желал, был слишком занят собой. Ленка металась по кровати, ее то колотило, даже зубы клацали от жуткого холода, и она требовала укрыть ее бабушкиным пуховым одеялом (Костик потом рассказывал, как он искал его, рылся в шкафах, одновременно стараясь успокоить ревущих дочек, которые решили, что мама умирает, а папа тоже, возможно, умрет, ведь не зря он целыми днями все лежит и лежит на диване, и станут девчонки сиротками, совсем как Оливер Твист и будут скитаться по улицам... Костик не выдержал и прикрикнул на них, чтобы не несли чушь, дети разревелись еще горше), то ей становилось нестерпимо жарко и она умоляла открыть окна и двери, чтобы хоть немного охладить пылающую кожу. Костик бегал по квартире, потом наконец-то догадался позвонить Леночкиным и своим родителям, которые приехали, отругали его, забрали детей, а Леночке вызвали врача и купили лекарства. Я тоже приезжала, варила куриный бульон из настоящей, домашней курицы, делала Леночке уколы и с радостью увидела, как Костик стал прежним: решительным, уверенным в себе отцом семейства. Вожаком стаи.
Я думала, все у них наладится, но судьба, словно решив, что Костик слишком долго был ее любимчиком и пора бы ему понять, что в жизни не все так просто, продолжала издеваться. То Лена загремела в больницу, и ей пришлось уволиться и посидеть дома, чтобы прийти в себя, то у девочек вдруг начинала рваться одежда и обувь, то пылесос ломался, то Костика лишали премии (он устроился на работу, но получал мало). Как любила говорить моя бабушка, все вдруг стало не слава Богу. И Леночка с Костиком выбивались из сил. Их родители им старались помочь, конечно, но этого не хватало, и я решила, что каждый месяц тоже буду давать Лене конверт с деньгами.
- Ты пойми, нам с мужем хватает, дочке помогаем, она не жалуется, на ремонт я уже давно плюнула, у меня и сил на него нет, на моря не ездим, у обоих давление, нам жара противопоказана. Копить? Так мы птицы пуганные, знаем, что может случиться с банковским счетом, - так я уговаривала пунцовую Лену, которая сначала наотрез отказывалась от моей помощи, - пусть это будет вклад в нашу старость. Мы с Лешкой постареем, и уже вы с Костиком будете нам помогать. Договорились?
Конечно же я лукавила. На ремонт собирала понемногу, на старость тоже откладывали, неизвестно ведь, что случиться может. Но и Леночке мне хотелось помочь. Я ведь слишком хорошо знаю, что такое нужда и безденежье. Знаю, как чувствует себя мать, когда не может купить ребенку понравившийся ему торт или платье, когда на игрушки нет денег, когда ребенок уже сам, как маленький старичок, начинает смотреть на ценник и даже не просит купить красивую куклу, потому что знает, что такое "дорого". Я все это прошла, и мне не хотелось, чтобы и Леночка чувствовала свое бессилие.
- Здесь не много, считай, что это премия от меня. А у вас все образуется, вот увидишь. Это просто черная полоса, она скоро закончится, - уговаривала я подругу. Лена разревелась, бросилась меня обнимать и все твердила, что она никогда не забудет ни меня, ни мою помощь.
Я ошиблась в одном: невезение у них все никак не заканчивалось, и я уже начинала подумывать о сглазе или порче. Ведь все в жизни бывает! Я думала, как аккуратно расспросить Лену о недоброжелателях или даже врагах, но не успела. Она ошеломила меня вопросом о трате якобы моих денег.
- Знаешь, а ведь у меня есть прививка от нездоровой благотворительности, - сказала я Лене, вынырнув из пучины воспоминаний и мыслей. Леночка вздрогнула, наверное тоже задумалась о своей жизни, о Костике, о девочках, - ты почему-то думаешь, что раз я тебе деньги дала, ты обязательно должна истратить их на необходимое. Но, как говорила моя мама, не надо забывать про душу, у которой всегда должен быть якорь.
- Якорь для души? - улыбнулась Лена.
- Да, да, представь себе! Душе, такой легкой, почти невесомой, питающейся добрыми вестями, созерцанием рассветов, закатов и закусывающей все это детским смехом, обязательно нужен материальный якорь.
- Тело?
- Не только оно. Что-нибудь, какая-то вещица, которая всегда будет греть твою душу, приносить ей радость. Это может быть все, что угодно. Мои якоря - это посуда и колокольчики.
- Я заметила, - Лена улыбнулась уже веселее, - у тебя этой посуды...
- Да, да и все равно иногда покупаю новую, потому что это мой якорь. А вот колокольчиков всего два, моей душе больше не надо. Одежда, белье могут не стать твоим постоянным якорем, но сейчас они необходимы твоей душе, чтобы она вспомнила, кем на самом деле является Лена. Поняла?
Леночка кивнула и спросила:
- А прививка? Что это за прививка от нездоровой благотворительности?
Мне тяжело было вспоминать ту историю, но я решила рассказать ее Лене, чтобы она понимала, насколько важно принимать помощь спокойно и достойно и тратить ее так, как считаешь нужным, а не как того хочется дающему.
- Дело было в начале девяностых. Мы с Лешкой тогда только поженились, и жизнь у нас была, так скажем, не очень легкая. Я только после института, стажа нет, на работу не берут, говорят, поработаешь с годик и в декрет уйдешь (кстати, так и случилось), у Лешки стажа с гулькин нос, он хоть и со студенчества работал, но все равно, молодой специалист, зарплата крохотная. Но мы не унывали. С жильем нам очень повезло, мои родные отдали нам домик прабабушки, пусть маленький, зато свой. С продуктами мои мама и папа помогали, огородом я занималась. В общем, как-то мы жили. Пусть и не очень богато, зато весело. А потом, как и провидели опытные кадровики, я ушла в декрет, родила, и жить стало тяжелее. Лешка хватался за любые подработки, переживал, что если плохо меня кормить будет, молоко пропадет, и Сонечка голодать будет. В общем, почти все, что он зарабатывал, мы проедали. Оставалось совсем немного, если бы не мои родители, Соня бы в затрапезе ходила. Я старалась, чтобы все было как у всех, не хуже, чтобы нас не жалели. Лешке было проще, ходил в одежде, купленной еще до женитьбы, а вот я сильно поправилась, в старое не влезала. Купила мне мама просторный спортивный костюм, отдала свое пальто, и вот так я и ходила. Обидно, конечно было, очень хотелось красиво одеться, но я хорошо понимала, что Лешка делает все, что может и лишний раз капать ему на мозги - это просто подло. Подумаешь, похожу пока и так, говорила я своим родителям и старалась не обращать внимания на модных мамочек с колясками.
- Ты все время говоришь о своих родителях. А Лешины? Они не помогали? - перебила меня Леночка.
- Вот о них речь и пойдет, - вздохнула я. Когда я в последний раз видела свекровь? Не помню. Хорошо, что мы обе перестали притворяться, что нас хоть что-то связывает.
- Лешины родители всегда были весьма состоятельны. Мать работала в городской администрации, не помню кем именно, но не уборщицей, это уж точно! Отец - директор молзавода. Ты бы видела их квартиру! Музей! Я сильно робела там в первое время, потом уже немного привыкла. Мне всегда указывали мое место, мол не ровня я их сыну. Не знаю, как Лешка уговорил их, но они смирились с самим фактом моего существования и жениться на мне ему все-таки позволили. Впрочем, весьма неохотно. Лешку они воспитывали на новомодный тогда западный манер: закончил школу? Теперь ты сам должен себя обеспечивать. Хочешь учиться в другом городе? Живи в общежитии, питайся и одевайся на стипендию. Вон, в Америке все так делают и как счастливы.
Ленка грустно усмехнулась.
- Да, конечно Лешке пришлось идти работать. Хорошо еще были живы его дед с бабкой, помогали ему, иначе... он не любит рассказывать о своем студенчестве, всякое там было.
- Но потом он вернулся домой?
- Да, и ему сказали, что теперь он должен оплачивать свое питание. Хотя бы.
- Родители брали с него деньги? - глаза у Ленки стали похожи на блюдечки, совсем, как у собаки из "Огнива".
- Да, представь себе. Иногда, правда, что-то покупали ему из одежды, но, в основном, он сам себя обеспечивал.
- За коммуналку не брали? Воду, свет не считали?
- Нет, представляешь их щедрость?
- Было бы понятно, если бы они жили плохо, но ведь достаток был! Не могу себе такое представить!
- Сейчас еще больше не сможешь! У Лешки был и есть младший брат, к которому относились абсолютно по-другому.
- Как же?
- Целовали в попу, ловили любое его желание, на окончание школы подарили машину.
- Погоди, а как же модное западное воспитание?
- Закончилось на Лешке! Который, кстати, ни капельки не жалеет, что его не задаривали подарками и вниманием.
- Кажется, я понимаю, почему.
- Нет чувства, что ты обязан родителям по гроб жизни. Он любит маму и папу, ездит к ним, но он не прикован к ним цепью.
- Примерно это я и подумала.
- Когда родилась Сонечка, Лешкины родители у нас редко бывали, им не нравилось, когда дочь начинала плакать. Приезжали всегда с пустыми руками, но исправно требовали хотя бы напоить их чаем.
- Мне не верится, что все так и было.
- Мне тоже, если честно, но было, - вздохнула я, - не люблю то время вспоминать.
- А про прививку ты когда расскажешь?
- Как раз подхожу к этому. Как ты поняла, одета я была кое-как, то есть ужасно бедно. И, как мне потом рассказали, меня увидел кто-то из городской администрации, узнал во мне сноху всесильной и властной Елизаветы Викторовны, очень удивился (ведь все думали, что вся семья свекрови ест с золотых тарелок) и растрезвонил о моем чуть ли не бомжацком виде всем влиятельным людям города. Не думаю, что моей свекрови стало стыдно, просто ей не захотелось, чтобы ее имя трепали по такому ничтожному поводу. И вот однажды она мне позвонила и сообщила, что хочет купить мне плащ, юбку свитер и ботинки, и чтобы я попросила свою маму посидеть с Сонечкой, пока мы съездим на рынок и выберем мне одежду. Ох, как же я обрадовалась! Я думала, свекровь сменила свое безразличие на милость, что я наконец-то заслужила ее любовь (какая я была наивная! любовь не заслуживают, она просто есть или ее нет, вот и все!) и что даже возможно она поможет и мне найти хорошую работу и Лешке поможет! Сколько у меня надежд было после этого звонка, ты себе не представляешь! - я замолчала, вспомнив ту юную себя, взволнованную и радостную.
- Она тебя обманула? Не купила вещи? - Леночка смотрела на меня так встревожено, что мне стало немного смешно, и почему-то слезы навернулись на глаза.
- Купила, все, как и обещала. Я поехала на рынок с тощим кошельком, но не пустым. Мне почему-то было страшно, что свекровь скажет что-то вроде: добавь свои деньги, у меня не хватает. Поэтому я и взяла немного из нашего неприкосновенного запаса. Мало взяла, не помню уж сколько, - я снова умолкла, вспоминая тот день.
- И? Вика, ты меня с ума сведешь! Рассказывай дальше!
- Помню, как я радовалась, что теперь я буду гулять с Сонечкой как королева, во всем новом! Я прижимала к себе сумку с вещами и каждые пять минут пересчитывала пакеты. Не выронила ли я один? Не выпал ли ботинок из коробки? Ох, и смешно, и грустно. Мы уже почти вышли из рынка, как вдруг я увидела ларек с посудой и те стаканы. Турецкие, самые обыкновенные, сегодня бы на них никто не взглянул, но тогда они были чудом. Я представила, как мы будем пить из них вино, лимонад или компот. Как все вкусно будет! Как красиво я их расставлю в старом бабушкином буфете. Я решительно подошла к ларьку и, слегка поторговавшись, немного сбила цену и купила эти стаканы.
- Они стали якорем для твоей души?
- Тогда да.
- А прививка при чем?
- Я увидела, как брезгливо, словно не веря своим глазам, свекровь смотрит на меня. Как будто бы я оказалась в миллионы раз хуже ее ожиданий. Такой у нее был взгляд. Тогда я его не поняла, решила, что мне привиделось. Мы поехали к нам домой, я разогрела обед, и свекровь потребовала, чтобы я отдала ей весь не съеденный нами плов, сказав, что она на меня потратила много времени и готовить ей теперь некогда. Я послушно наполнила кастрюльку, хотя мне хотелось сказать, что Лешке тоже надо будет чем-то ужинать. Но я не решилась перечить. Тем более, что она действительно потратила на меня уйму времени и денег.
- А взгляд? Что он значил?
Я помолчала, пытаясь подобрать слова как можно точнее:
- Понимаешь, часто люди думают, что помогать нужно только тем, кто опустился на самое дно и помогать им нужно только самым необходимым. Человек, принимающий помощь, не имеет права на радость, на что-то избыточное, прекрасное, он не имеет права на якорь для души. Так думают многие, в том числе и моя свекровь. Когда она увидела, что я потратила деньги не на хлеб, не на крупу и не на молоко, она, как мне кажется, пожалела о своей помощи. Я должна была быть жалкой, благодарной ей за обновки и я не могла тратить деньги на не необходимое. Ведь компот вполне можно пить из обыкновенной чашки, как и вино, как и лимонад. Верно?
- Верно! И в банном халате на работу ходить можно. А что? Срам прикрыт и славно! - ехидно продолжила мою мысль Леночка.
- Ты поверь, я действительно была ей очень благодарна, но мне хотелось купить что-нибудь, что будет радовать меня! - я вдруг испугалась, что Лена все-таки не поймет меня.
- Я понимаю тебя, честно. И знаешь, спасибо тебе за этот рассказ, - Лена обняла меня, и мы обе немножко поплакали, - я и твои печали платочком соберу и сожгу все сразу, все горе и несчастья! - Леночка аккуратно стерла платочком слезы с моих щек и все-таки переспросила:
- А я так и не поняла, ты не против, если на твои деньги я платье себе куплю?
- Оооох, трудно с тобой, - театрально простонала я, а потом вдруг почувствовала странную легкость. Как выяснилось, у души может быть два якоря: один приятный, радостный, который душу поддерживает, а второй тяжкий - воспоминания, давние обиды, разочарования - все это тянет вниз, оседает в душе илом, отравляет жизнь незаметно, но постоянно. Я и сама не подозревала, что таскаю с собой этот якорь неприятных воспоминаний, но вдруг он исчез, и моя душа освободилась.
***
Мое глупое предложение сжечь платок, пропитанный слезами, неожиданно оказалось действенным. Но, скорее всего, судьба просто решила, что испытаний на долю Леночкиной семьи уже достаточно, и это ее решение счастливо и неожиданно совпало со сжиганием "слезливого платочка". А, может быть, и новое платье вселило в Леночку уверенность, и она наконец-то уволилась с опостылевшей работы, где работала почти за "спасибо" и "ты нам обязана". Я не знаю. Мир умеет удивлять и учить, порой весьма жестко...
©Оксана Нарейко
Примечание: рассказ написан на основе реальных событий
