МНОГОЕ ИЗ ТОГО, ЧТО Я МОГУ ВСПОМНИТЬ, – ЭТО ДЕТСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ…
Олег Георгиевич Никифоров родился в Ленинграде в 1939 году. Он из тех детей, чьё детство было перечеркнуто страшным шрамом блокады. Весь его рассказ о жизни пронизан двумя жестоко вбитыми глубоко в душу ощущениями – голодом и холодом. Воспоминания о голоде не отпускают до сих пор: Олег Георгиевич чрезвычайно бережно относится к еде, особенно к хлебу. Ни одна крошечка не может быть выкинута. Потому что это чья-то жизнь…И грустно произнёс:
- Я к хлебу отношусь очень бережно. Если корка хлеба не потеряла своей ценности, не испортилась, я её не выбрасываю. С остальной едой то же самое. У моих детей такого уже нет…
- Олег Георгиевич, какое воспоминание самое яркое?
- Холодно было. Это я точно помню. Мать была медсестрой и в основном находилась в части, расположенной сравнительно недалеко от города, иногда она приходила домой, приносила часть своего пайка, подкармливала. А потом, уже чуть позже, на улице Бакунина открылась кухня с детским питанием. Вот мать порой заходила, брала это питание. Но то, что там приготавливали, малосъедобное было: соевый кефир, соевое молоко…
- А с кем вы оставались дома, когда мама была на службе?
- Пока мать работала, я находился у тёти на Петроградской стороне. Она там работала в литографии. Мама возила меня на автобусе. Битком забит автобус, он небольшой был. В него с трудом влезали. Но из окна автобуса не увидеть ничего, о городе ничего не скажешь. Тот город я совсем не помню.
После работы мать забирала меня, когда имела возможность подольше быть дома. Тётя тоже работала допоздна, потому что был ненормированный рабочий день. У неё скудный паёк был. И мать приносила часть своего пайка нам: мне, тёте и её сыну. Он старше меня был.
- Чем вы, маленький ребёнок, были заняты?
- А вот когда я у тёти был, то развлекался энциклопедией. У тёти была огромная библиотека, там были такие фолианты энциклопедические! С цветными гравюрами: армейская форма, различные ботанические рисунки, жучки, птички. Очень интересная. Холодно было зимой, топить печку было практически нечем. Мы стулья сжигали. И этой энциклопедией тоже приходилось топить печку. Печка кафельная была, красивая, но всё равно было холодно. Укутывались, чем можно было. Естественно, что ни на какие прогулки я не ходил.
А дома у меня был маленький велосипед. У нас комната в коммунальной квартире большая, 32 метра. И вот я по комнате катался на велосипеде. До войны у нас ещё были часы настольные с музыкой. Поскольку они уже практически не функционировали, я играл с этими часами, разбирал их. Игрушки тоже были, сами делали. И ёлочные игрушки были, мы ёлку ставили. А что ещё было? Я не помню.
А вот после снятия блокады тётя меня в детский сад устроила. На Кировском проспекте, недалеко от Кировского моста, рядом с дворцом Комиссаржевской находился особнячок, где был этот детский сад. Утром тётя приводила, вечером забирала. Это было уже после снятия блокады, но война ещё не кончилась. Утром тётя меня несла на закукорках. А до дома шли мы пешком мимо здания Ленфильма на Кировском проспекте. Я помню: там были красивые светофоры…
- Олег Георгиевич, расскажите о ваших близких и их судьбах.
- Отец ушёл в армию и в 1942 году погиб в районе Пулковских высот. Мы с мамой остались в Ленинграде, она служила медсестрой в воинской части, в то время - это дефицитная профессия была. Она с ранеными имела дело. Ходила на работу два часа пешком, никакого транспорта не было. А жили мы на Калашниковской набережной. Это между Охтинским мостом и Финляндским, как раз на берегу. А вот сестры моей старшей в городе во время блокады не было. Она, скорее всего, в эвакуации была. Может быть, к родственникам каким-то её отвезли? Сейчас сестра очень болеет, живёт в Отрадном. Ей уже 86 лет. Я даже и не знаю, жива ли она сейчас. Когда последний раз жена ей звонила, она уже говорить почти не могла, сил не было…
- А соседей по квартире помните?
- Помню, да. Мы жили в старом купеческом доме. Там было три жилых помещения, комната для прислуги и огромная кухня. Плита огромная была, примерно треть кухни занимала. Была ванная с нагревателем воды, который дровами топили. Народа нас там проживало 7 семей. В одной квартире жили дворник с дочерью и её мужем. В другой квартире семья: муж, жена и двое девочек. В третьей две старушки жили: одна работала кондуктором в трамвае, а другая – бухгалтером. И ещё семья была: муж, жена и дочка. Где работала жена, тетя Маруся, я не знаю. А вот её муж был снабженец, работал на каком-то складе. Ещё в одной комнатухе жили мать с дочкой, там комнатки очень маленькие были. А в другой жила семья из двух человек и маленький ребёнок. Ну, а отношения были как в обычной коммунальной квартире: порой нормально, а порой споры возникали. В основном люди нормальные были. В блокаду полностью остались все жить в квартире. Поэтому, когда мать окончательно вернулась, демобилизовалась, мы в своей комнате жить остались.
Ещё в квартире у нас была кошка. Но вот из-за этой кошки я заболел стригущим лишаем, и мне всю голову обстригли, выщипали все волосы. Лечился в больнице Раухфуса, недалеко от Невского. Так что волосы опять отросли. А вот к старости всё равно все выпали…
- Что запомнилось из быта в детстве?
- Было плохо с дровами. У нас знакомая жила на Кирилловской улице, по национальности литовка. У неё был дровяной сарай, там были дрова, их очень много было. Вот не знаю, как она их в блокаду не сожгла! Может быть, она уезжала, а дрова остались? И она их предложила нам, так как мы семьями дружили в то время. И я зимой на санках возил их до дома. Но мне было уже лет 7-8 примерно, после войны это было. Поэтому силы были, но всё равно с трудом возил. С Кирилловской на Калашниковскую набережную. Мама после войны работала швеёй-мотористкой. Это какая-то получастная компания была, на Бакунина. Там заведующий с армейских складов получал шёлковые парашюты. Мать приносила эти парашюты домой, распарывала ткань. Там, в этой шарашке, они её красили и шили вещи. Я помню, я там бывал. Стоял конвейер, машины в ряд стояли, то ли платочки они шили, то ли что-то подобное. И вот таким образом мама зарабатывала – швеёй.
А у нас и в войну, и после одежда всегда старая была, мать перелицовывала её много раз. От старших к младшим эта одежда переходила, ремонтировали её всё время, носки штопали. Тётя была большая мастерица штопать носки, у неё грибок специальный был. И я тоже этим занимался. А купить что-то было проблематично.
- Победу помните?
- Нет, не помню. Говорят, салют был.
- Как вы в Первоуральске оказались?
- Учился я в школе то в одной, то в другой. Переводили. После окончания школы учился в техническом училище, на радиотехническом. Я радиомеханик по специальности. Потом окончил институт и работал в разных НИИ инженером, объездил все флоты. Занимался ремонтом аппаратуры, которую разрабатывали в этих НИИ. В 90-е годы дочка вышла замуж за курсанта. Он учился в военной медицинской академии. Затем, после того как он женился на моей дочери, они переехали на Украину. Там жил его отец, вот они и перебрались. Мы к ним ездили в отпуск, а потом решили переехать туда, так как очень скучали по дочери. Продали квартиру в Петербурге и перебрались в Кривой Рог, прожили там с 2007 по 2014 год. А в 2014 году нас буквально вынудили оттуда уехать.
Но перед тем как уехать, мы купили в Крыму дачу и жили там ещё около года. У дочери к тому времени родился сын, он сейчас взрослый уже. Так и остался жить на Украине. А дочь с зятем перебрались на Урал, у зятя тут родственники были. Он сам родился в Новосибирске, а родственники его жили в Кыштыме. И они осели тут, на Урале. Ну и мы перебрались тоже: оказалось, что жене климат Крыма противопоказан, там такая жара и ветра! В 2015 году мы перебрались сюда. Я не жалею, что из Питера уехал. Там такой климат! Здесь намного лучше для здоровья. К сожалению, после этих переездов фотографий у нас не осталось. Сохранились только с начала 2000-х годов.
- Чем занимаетесь на досуге?
- Выйдя на пенсию окончательно, я работал в Таврическом саду, садовым работником. Сейчас, чтобы занять время, на даче копаю грядки. Раньше лыжами занимался, был первый разряд. И здесь порой в хорошую погоду, когда не очень холодно, тоже катаюсь. Это привычки молодости. Я в походы ходил, был инструктором по туризму. Водил группы туристов, ходил в длительные зимние походы на приполярный Урал. Втянулся в такой активный образ жизни. Компьютером владею. Но так, в первом приближении. В соцсетях меня нет, не интересуют. Но блогеров слушаю. Сергей Михеев мне нравится. Захар Прилепин. Вот его уроки истории было бы неплохо преподавать в школах. Он так грамотно, детально, объективно об истории говорит! Это надо доносить более широкому кругу детей. И не только детей, но и взрослых.
- Что вы пожелали бы следующим поколениям?
- Не забывать, что поносить страну, в которой ты живёшь, как бы плохо в ней ни оказалось для тебя, это кощунство. Я против того, чтобы обливать грязью страну, где ты родился, живёшь, где получил образование. Тем более, что советское образование намного лучше, чем западное!
В самом начале нашей беседы супруга Олега Георгиевича деликатно вышла из комнаты. Попросили рассказать о себе – стала отнекиваться. И все же:
- Олег Георгиевич, расскажите о вашей жене?
- Дело в том, что я не в первый раз женат… Анна Павловна родилась в Челябинской области. Её родители в войну были отправлены работать на Урал. И вот там она и родилась в 1943 году.
Анна Павловна, смущаясь, присоединяется к нам.
- Я детство особо не помню, я была маленькая, помню только со слов бабушки. Мама у меня умерла, мне было два года. Отец женился на её сестре. И тётя наша родная поднимала нас с сестрой. Как кончилась эвакуация, мы сразу же уехали в Колпинский район. А с мужем мы познакомились случайно, уже в 1991 году, 30 лет вместе. Мы вроде обычные люди, жили обычную жизнь, а теперь у нас интервью берут…
Все воспоминания ветеранов вы можете прочитать в книге «У Победы наши лица» по ссылке в виртуальной библиотеке благотворительного фонда "Доброе дело" https://delodobroe.ru/books/
