В субботу, по заведённой «семейной традиции», к десяти утра, стали стекаться к «званому обеду придворные фаворитки». Ожидали кавалеров. Алексей на днях возвратился из «горячей» точки, довольный, тем, что попал в гущу событий, и отснял богатый, эксклюзивный материал. Любимчик фортуны.
«Кавалеры» по какой- то причине опаздывали. Первой, как всегда, подоспела Светка, нещадно дымя своим «Фольксвагеном-Вдрызг», изменив свой имидж до полной неузнаваемости, видимо, с давно перезревшим планом, водворить бывшего мужа в святое семейное лоно. Женька тоже не заставила себя долго ждать, прикатив вслед за Светкой, на подобном авточуде «Опель-Вхлам». Две разукрашенные, супер модно декорированные дивы, вообразившие себя, Клеопатрой и Нефертити, величавой походкой продефилировали к калитке.
Алексей, вероятно, накануне, пережил нечто потрясающее, потому, с утра, встал не с той ноги и зверем смотрел в окно на женское нашествие.
- Люба, -раздраженно позвал он её.- Подь сюда, слово замолвлю.
Люба встала и пошла вслед за мужем в спальню.
-Люба, а что здесь делают эти разукрашенные попугайчихи?? Я же доходчиво всем объяснил, что сегодня у меня семейный день! Все визиты отменены, черт возьми! Или мои пожелания уже никем не учитываются?
- Но, позвольте, сударь, откуда мне знать, где вы наловили этих попугаеобразных самок? Я так понимаю, они к вам прибыли дифирамбы ваши выслушивать. Вы же друзья. И почему этот вопрос ко мне? Я здесь кто?
- Да, ладно тебе, Люб, чего в бутылку полезла? Может, ты их культурненько выставишь отсюда? Надоели!
- Почему я? Я не метрдотель! Сам привадил, сам и разгоняй.
Алексей насупился, и скосил глаза на слегка округлившийся Любин живот. - Люб, а это правда, что мне вчера отец сказал?
- Смотря, что. Я же не знаю, что он тебе сказал.
- Что ты на развод подала. А вообще, батя мне вчера такой «ликбез» по Русской речи организовал, что бедный господин Барков от стыда второй раз на том свете скончался. Как только попаду в горячую точку, ребятам-окопникам обязательно передам батин опыт общения. А то их речь, по сравнению с вчерашним отцовским спичем выглядит серой, и убогой. Орал, что я его позорю перед честным народом, соседями, и совсем не соседями, и что я – записной мерзавец, и вообще, я – полный набор никуда не годных отходов жизнедеятельности человека. Люба ребёнка ждёт, а я жду, когда он меня прикончит. И всё это в стиле словаря нецензурной брани. Так, что догадаться о смысле сказанного, можно было, только зная перевод. Я, честно сказать, и впрямь, здорово струхнул. Всем позвонил и сказал, что рандеву отменяется в силу морального выгорания и физического недомогания. Я устал, и алчу тишины и покоя в семейном кругу.
- Леша! «Семейный круг» тебя услышал, и прибыл в полном составе! Что тебя не устраивает?
- Люба! Ну, уймись, наконец! Это я, Алексей, тебя об этом прошу! Я к тебе с открытой душой…
- Ух ты!! Здорово! «Мы, Николай Второй!» Ты, Алексей, лучше закрой душу и забрало, возьми копьё, и постарайся, что бы вот те «друзья», что сидят в беседке за столом, в скором времени покинули территорию. Иначе, за дело возьмусь я. Когда ты, наконец, определишься со своими приоритетами? Кто друзья, кто семья, и кто я? Ты понимаешь, как ты меня унизил перед этими бабами? Ты можешь мне, как настоящий мужик, вот здесь, и сейчас, сказать мне в глаза, кто я здесь такая есть?
- Жена.
- Слава тебе, господи, вспомнил, что я тебе жена. Ну, были у тебя с ними отношения, так по какой причине они продолжаются? Или есть жена, а есть те, кто «поженее»? Измотал ты мне всю душу, высокочтимый «МЫ, Николай Второй»! Давай, топай, развлекай этих, третьей свежести Барби. Видишь, как вырядились, одна другой краше, и ждут ценителя женского обаяния. Всё, не могу больше на них смотреть.
Основательно опешивший от такого монолога Алексей, изумлённо глядел на Любу. «Договорились что ли они с батей? Тот выдал так, что я усомнился в подлинности собственного отца. Хотелось пощупать и проверить. Во, давал старик стране угля! Никогда его таким не видел и слов от него таких слухом не слыхивал. А, в общем, я на него не в претензии. Раньше надо было ему поднимать мятеж и устанавливать диктатуру! Глядишь, и мозги мои заработали бы в нужном направлении. И свин я, всё- таки изрядный! Измотал Любке нервы, а она, явно, в положении. А у меня глаза где-то не в том месте, где им положено быть. Там же, похоже, и совесть. И она, молчит. А почему молчит? Да потому, что такой обалдуй, ребенку в качестве папаши и на фиг не нужен! Прав мой батя. Ни от меня, ни от этих докучливых бабищ, ему, и Любане покоя нет. Придется затевать разборки».
- Ооо! Какие люди к нам пожаловали! Наконец- то, сам Лёшик собственной персоной! А мы тут в одиночестве совсем одичали! – канареечным голоском пропела Светлана. – Подойди поближе, наш сладенький, давай обнимемся покрепче!
- Так, мои горькенькие. Боюсь, сегодня телячьи нежности не прокатят. Скорее всего, что и завтра тоже. Я вас предупреждал, что сиих ассамблей в дальнейшем не предусматривается! Придется вам уйти, чтобы в дальнейшем не пришлось бежать. Тихо. Не прощаясь. По- английски.
- Лёшик! Какая неудачная шутка! Не порть настроение! Мы так ждали этого светлого дня! Ты обещал нам праздник, и кучу удовольствий! Так мы ждём! – подхватила Светкино чириканье Евгения.
- Так, ласточки, канареечки! Сорок пять секунд - собрались и пошли!
- Лёша, что за выходки?- рассердилась Светлана. – Любка пакостей в уши надула?
- Я перед вами не должен отчитываться, собрались и пошли! Быстро! - рявкнул Алексей. - Достали все! Идите уже…
Люба стояла и негодовала, глядя на наглых подруг Алексея: «Видно слов не понимают». Это было последней каплей, переполнившей Любин «ниагарский водопад». Она метнулась к сараю. Через пару минут, оглушая окрестность застрекотал моторчик, и на пороге, в клеёнчатом фартуке показалась разъяренная Любаня. Твердой поступью она двинулась в сторону разглагольствующих девиц. В её руке угрожающе покачивалась заведенная бензопила. Алексей поперхнулся на полуслове, и ошарашенно умолк.
- Ээ! Девка! Ты чо это удумала??- Растерянно спросила Светка.
- А сейчас узнаешь. - Люба второй рукой перехватила пилу за рукоять, и нажала на газ. Пила взревела, как раненый бизон.
- Светка!! Кажись, пора делать ноги! – заорала дрожащими губами Евгения. Ты видишь, не в себе девка! Рвем когти! Она ж с ума сошла!
Через секунду, сладкая парочка, сбив у калитки с ног, как кегли в кегельбане, нескольких прибывших, наконец, «в гости» дюжих мужиков, вламывалась в кабины авто, перепутав их со страху.
Сергей Кузьмич, стоя у открытого окна, ликовал! «Вот это поворот! Вот это Любаша! Ай да молодчина! Не ожидал! Что же это, я дурень старый, раньше-то не догадался провести такую «политико-воспитательную» работу?? А еще бывший замполит! А вот вам и бывший! Есть ещё порох в пороховницах! Неужто, пришел долгожданный покой в сию беспокойную обитель? Ну- ка, что дальше? Похоже, действо еще не подошло к логическому концу!»
Терминаторствующая Любаша, грозно тарахтя бензопилой, была уже у калитки. Стушевавшиеся мужики кучковались у огромного, паровозоподобного джипа.
- Так, внимание! Бездельники, халявщики, и захребетники! Власть сменилась! Отныне, все ваши сборища происходят только по моей команде, в строго определенное мной время! Время анархии и разгула закончилось! Сегодня мероприятие отменено! В доме объявлен день примирения и семейного единения! Я сказала всё! - Калитка с грохотом закрылась перед самым носом Лешкиных друзей.
-Ну и делааа! – пробурчал обескураженный Лешка. – Похоже, моя власть бесславно пала, и наступает золотое время матриархата. И ждут меня нелегкие испытания. В голову, с упрямством шурупа-самореза, ввинчивались слова из казачьей песни: «Любо, братцы, любо, любо, братцы жить, с нашим атаманом не приходится тужить».
С тех пор, в некогда суматошном, неуютном доме, воцарился мир и порядок. И, в доме, с табличкой на прочной калитке: «Осторожно! Во дворе злая собака!», с тех пор поселился огромный Мастифф.
Канал "Стэфановна", для тех кто не читал, предлагает Вашему вниманию рассказы: