Наверное, многим, известно, какая проблема, и призрачное счастье, выспаться в рядовой Российской больнице. Постоянный грохот дверей, снующие сестрички со шприцами в руках, шум низвергающего водяные потоки, как Ниагарский водопад, бачка, из вечно приоткрытой двери туалета, бормотание и храп соседа по скрипящей и громыхающей, с проваленной сеткой койке.
Рядом лежит древняя бабушка-божий одуванчик. Её рот ни на минуту, просто, неспособен закрыться. Бабушка – ходячий кладезь множества жизненных, правдоподобных, и не очень историй, которые льются из неё, как из рога изобилия.
Пытаешься задремать, и вспоминаешь великого Пушкина, (прости меня грешную!) с его бессмертным Евгением Онегиным: «…вздыхать, и думать про себя, когда же черт возьмет тебя…».
Анализирую бабулину компетенцию в сути рассказываемого ею, делаю вывод – ровесница Феликса Эдмундовича, бывший представитель созданного им ведомства. От прямых ответов на вопрос, «ху а ю?» ловко ускользает. Понимает! У представителей «ордена Плаща и Кинжала» бывших не бывает. Постепенно Морфей отвоёвывает свое, и сквозь сладкую истому слышу очередную занятную историю. Морально сломленный Морфей куда-то стыдливо прячется. Поневоле начинаю прислушиваться.
«Дело» спустили мне «сверху», - вещала голосом народной сказительницы словоохотливая бабуля. - Это, по умолчанию, означало одно- многотомная писанина не имеет особой государственной важности, не является угрозой безопасности страны. И потому, дозволялось «покопаться» в бумагах, выявить, не фигурируют ли в нем высокопоставленные особы, и если не затрагиваются их интересы и безупречная репутация, что подразумевалось как само собой разумеющееся, отписаться наверх, и сдать макулатуру в архив, подальше, на полку, но так, чтобы в случае чего, быстро извлечь его «на свет божий». При большом служебном рвении, допускалось спустить его «младшим братьям». Пусть они поковыряются в этих «фекалиях». Результат будет один. Его там тоже тихо похоронят в архивах, но уже МВД. И волки сыты, и овцы целы.
А дело касалось большого оборонного предприятия, выпускающего уникальное оборудование для «противоракетного щита» разваливающейся страны, и ширпотреб, не блещущий дизайном, но надежный и долговечный. Предприятие уже долго клонилось, как Пизанская башня, готовое рухнуть вместе со своим государством в пучину разрухи и небытия. Попросту говоря, усиленно банкротилось, готовясь к выпуску резиновых калош.
«Красный директор» предприятия, со странным именем Вольдемар Францевич Врана, вежливо пригласил в свой кабинет «правую руку», главного бухгалтера Элеонору Викторовну Бронскую. - Уважаемая Элеонора Викторовна! – Пафосно произнес начальник. – Мы с вами уже много лет работаем вместе. Поверьте, я очень ценю вашу безупречную службу, вашу честность и преданность предприятию. Позвольте выразить вам мою искреннюю благодарность! Вы, женщина умная, и понимаете ситуацию, которая сложилась в нашем многострадальном государстве. Потому, хочу сделать вам предложение. Как вы считаете, не пора ли нам в сложившихся обстоятельствах, начать работать на себя?
- Вольдемар Францевич! Я давно думала об этом, но как-то не решалась сказать.…
И маховик насоса по сбору «валяющихся под ногами денег» начал успешно раскручиваться. Вольдемар Францевич, ногами открывающий многие кабинеты всемогущего ЦК, так же непринужденно открывал эти же двери, но уже под другими шильдиками. И предприятие, как по мановению волшебной палочки, вдруг стало остро нуждаться в реконструкции, модернизации, и конечно же, приватизации, и плавно, за сущий бесценок, приплыло в руки новоиспеченного господина Враны энд К, в лице Элеоноры Викторовны Бронской. Тяжелые станки с ЧПУ, краны, тали, и прочий чермет, отправились прямиком к месту своего назначения – на пункты приема металлического лома. Более продвинутое оборудование для производства электроники, уходили с «молотка» на аукционах, неизвестно кому. Завод хирел, но вполне качественные кружки Эсмарха гнал исправно. И наконец, на бетонном заборе завода, появилась огромная красного цвета надпись: " СДАЁМ ПОМЕЩЕНИЯ В АРЕНДУ!"
Седенький, и почти лысый старичок, лежащий в коридоре, недалеко от приоткрытых дверей, всё слышал, бабуля вещала очень громким командным басом. Он кряхтел, ворочался, вздыхал, вспоминал, как со своей супругой, в далекие пятидесятые, строил этот завод. Там они и познакомились. Теперь ему было все равно. Завтра у него операция. Он мучительно думал, успеет ли его Митрофановна найти «к завтрему гроши», чтобы сунуть их в карман эскулапа. Так, на всякий случай, что б все обошлось. Что б как у всех. Старик повернулся на левый бок, и забылся в тяжелом сне, похрапывая, и что-то бормоча, своё, сокровенное.
Молодая, вульгарная девица, постоянно бегавшая «пофанить», постоянно прикрывала дверь, бросала на старика недовольные взгляды. Этот старый гриб мешал ей слушать бабушкину историю. Для неё это были сущие откровения.
Постепенно, окна и двери цехов и прочих помещений бывшего завода, обрастали аляповатыми, кричащими вывесками на иностранном языке, всяческих фирмушек, фирмочек, забегаловок. Если бы какому-нибудь лингвисту пришло в голову объединить все эти названия вместе, и привести к общему знаменателю, это звучало бы одинаково просто: «Roga and Kopyta».
А предприятие, тем временем, под чутким руководством господина Враны и госпожи Бронской, цвело и пахло. Пахло дурно. Из Китая шли вагоны с первоклассным «оборудованием» собранным в глухих подворотнях Шанхая. Первый вагон продавался в тех же «Рогах и копытах», второй, кстати, тоже, предварительно, по документам, став «Техоборудованием, закупленным за рубежом, и предназначенным для модернизации предприятия ВПК». Обильные денежные потоки растекались ручейками от области, до самой до Белокаменной. На «хлеб с маслом и пармезаном» хватало и «эффективным менеджерам».
- Эй, бабуся, не тормози, сникерсни, - вдруг выдала молчавшая до этого девица. - А на кой тебе вся эта залепуха на бодяге? Ну, сдала ксивы в архив, и забыла!
- Цыц! - Шикнула на неё бабка, как сердитая кошка. -Не перебивай, пигалица! Слушай, и помалкивай!
- Муженек Элеоноры Викторовны, «затюканный» подкаблучник, Иван Тихонович, из начальника транспортного цеха, вдруг, как на дрожжах, «вспух» до директора, и единоличного владельца логистической компании, приобретя, по случаю, несколько десятков новых, импортных фур. Необходимость в ненасытной РЖД, обдирающей «до нитки» предприятие, отпала. Отпала необходимость и в услугах Ивана Тихоновича. Ушлый, продвинутый Вольдемар Францевич, быстро низверг успешного владельца ТЭК, до «положения риз», доверив ему охранять проходную своего предприятия военно-промышленного комплекса.
Не осталась «в долгу» перед ним и супруга, Элеонора Викторовна, наградив Ивана Тихоновича «за долгую и верную службу» разводом, и одной из семнадцати квартир, в которой проживала семья дочери, убывшей, из «немытой» России в благословенные Соединенные Штаты на ПМЖ. Уязвленный и растоптанный Иван Тихонович, хотел тихо застрелиться из старого, служебного револьвера, но в последнюю секунду подумал, что лучше пребывать на грешной земле в целости и сохранности, чем наблюдать из ада, как облегченно крестятся, и ставят свечку за упокой его души, ненавистные господин Врана, и его подручная, Элеонора Викторовна, отказавшаяся от благозвучной фамилии «Бронская», и ставшая по батюшке «Завзятко». Револьвер «грохнуть» всё же успел, оставив на портрете незабвенного, всеми обожаемого президента Е. Б. Н., точно, во лбу, внушительных размеров, рваную дыру.
Продолжение рассказа здесь.
Канал "Стэфановна" предлагает Вашему вниманию юмористический рассказ