Последний визит в Эрарту оказался очень удачным в плане находок и открытий, здесь было практически все: и изящные маскоты со старинных автомобилей, и красочные картины-коллажи от Татьяны Михайлик, и работы двух совершенно разных фотографов, о которых речь еще впереди, и даже выставка самых-самых — соискателей на премию Эрарты-2023, которой посвящено сразу две статьи на канале. Но самой необычной с учетом современных реалий в мире искусства лично для меня оказалась экспозиция работ Альберта Бакуна - «Сложная палитра».
Что же в ней такого необычного? Представьте себе, что в хаосе нагромождений совершенно непохожих друг на друга картин и произведений, объединенных лишь одной единственной целью — удивить, вы вдруг встречаете что-то хорошо знакомое и понятное, что-то из мира традиционной, классической живописи.
Сначала сбивают с толку сюжеты: библейские сцены и герои древних мифов кажутся странными вкраплениями на фоне остальных произведений, представленных на выставках — словно по чьей-то капризной прихоти хаотичный минимализм современного искусства Эрарты внезапно стал пристанищем для отдельных элементов классической Эрмитажной коллекции.
«Иисус в храме», «Поклонение волхвов», «Авраам и три ангела», «Марс и венера» - даже в названиях слышится что-то величественное и вечное, характерное исключительно для классического монументального искусства. А цвета, палитра — сложность ее оценить вряд ли возможно непрофессионалу, но то, что в ней есть оттенки и переходы свойственные живописи великого Рембрандта, заметить может и простой любитель.
Кстати, без Рембрандта тоже не обошлось — он лукаво улыбается сразу с двух полотен...
Что же это такое? Как всему этому нашлось место в современном искусстве? Очередной виток истории? Наконец-то кто-то осознал, что те бестолковые эксперименты, которые сейчас в основном извращают саму идею творчества, не есть искусство как таковое и нужно снова вернуться к истокам?
Затем, как и бывает обычно, после первого потрясения и самого яркого впечатления от общей картины, пытливый глаз начинает изучать детали. И вот здесь появляется еще один фактор, снова сбивающий с толку...
Все картины буквально пронизаны линиями и прямыми углами, геометрическими фигурами, а в самой манере исполнения вовсе нет той безупречности техники и точности деталей, характерной для великих мастеров прошлого. Наоборот, в ней есть что-то от авангарда — нарочито грубое, вызывающее, почти отталкивающее, пытающееся привнести в искусство что-то из настоящего, пугающего реального мира...
Странное сочетание двух казалось бы несочетаемых факторов — в этой загадке, кажется, ключевая идея — приманка художника: создается впечатление, что А.Бакун играет со зрителем, проверяет его как знатока и ценителя...
А может быть, этот прием — лишь еще одна попытка достучаться до равнодушия обывателя, стремление сохранить вечные образы и традиционные представления о прекрасном, вписав их в структуру современного искусства в новом качестве и в новой форме?
Не добавляют ясности и две совершенно отличные от всех других представленных на выставке картин: «Катания с горки» и «Полеты во сне и наяву» - не просто полотна со сложной, многослойной структурой, большим количеством совершенно разных персонажей и глубокой перспективой, но и посвященные в сущности простым, приземленным темам, совершенно непохожим на другие, более классические сюжеты.
Особенно интересна вторая картина: изучать ее можно бесконечно долго, и все равно снова и снова будешь выявлять очередные детали и микроскопические сюжеты: кто-то пытается создать какое-то средство для полетов, кто-то пытается взлететь, кто-то падает, кто-то парит на сказочных крыльях в облике неведомого существа на просторах сновидения, кто-то лишь карабкается вверх, а для кого-то полеты — обыденная рутина...
Сложное сочетание образов, символов, возникающих из переплетения опять же очевидных глазу перекрестий идеально прямых линий и геометрических фигур — создается впечатление какого-то лоскутного одеяла или очередного красочного коллажа, подобных тем, которые были представлены в работах Татьяны Михайлик.
Опять вопросов больше, чем ответов. Однако все они в момент улетучиваются, как только узнаешь историю самого художника, а именно то, что перед тобой работы представителя аналитической живописи.
А.Бакун, как и многие другие представители этого своеобразного, с моей точки зрения, направления старается отыскать в шедеврах мастеров классической живописи некие закономерности. Посвятив 60 лет изучению картин западноевропейских художников, он все еще пытается разгадать их тайный смысл.
Сторонники аналитической живописи, изучая картины великих мастеров, заметили, что они пронизаны большим количеством линий, из которых образуются сложные геометрические фигуры, узлы, точки пересечения, планы, и, в некоторой степени, зависит глубина и динамика всего произведения.
Таким образом, возникла идея о том, что монументальная живопись, по-настоящему великие полотна, не мыслимы без создания четкого плана, структуры — той самой закономерности, которая обуславливает их существование и их исключительность.
«Совершенство основано на строгих закономерностях» (А.Бакун)
Соответственно, если суметь разгадать эти самые закономерности, понять их числовое выражение и структуру, то мы сможем понять язык произведения — то, что хотел выразить в нем художник, его ключевую идею. Иными словами: закономерность = язык.
Почему это так важно? Дело в том, что с точки зрения А.Бакуна, в момент знакомства с картиной между художником и зрителем происходит диалог, но он может состояться лишь в том случае, если обе стороны говорят на одном языке. Своей главной задачей художник видит не только постижения всех тайн и особенностей этого самого языка, но и его сохранение, передачу будущим поколениям.
Вот откуда возникает такое странное сочетание классики и авангарда, монументального и лаконичного, старого и нового — вместе с яркой выразительностью образов, сочностью красок и какой-то особенной, авторской манерой исполнения, в итоге получается нечто уникальное и по-настоящему интересное, пусть и довольно сложное для понимания неискушенного разума обычного обывателя.
Картины А.Бакуна притягивают взгляд, безусловно дают определенную долю какого-то почти примитивного эстетического удовольствия и, конечно, заставляют задуматься, попытаться постичь идею художника, а заодно и направляющий вектор всей аналитической живописи. И вот здесь возникают нестыковки...
При взгляде на легендарную «Мону Лизу», чью такую нежную и ласковую улыбку рассекли какие-то скучные и жесткие геометрические линии, представленную как иллюстрацию к пониманию идеи аналитиков, мне почему-то захотелось уйти с выставки. Подобные манипуляции с таким шедевром показались мне почти богохульством — как будто нечто возвышенное, исключительное вдруг решили приравнять к чему-то обыденному, лаконичному и строгому...
Да, безусловно, гений Леонардо да Винчи вполне мог создать нечто столь уникальное: закодировать в своем произведении искусства некий шифр — закономерность, позволяющую создавать шедевры, отгадав которую, мы в конечном итоге сможем понять в чем заключается феномен исключительности творчества как такового. Своего рода некие «законы творения», без которых, по мысли А.Бакуна, творчество невозможно в принципе.
Вот только лично в моем понимании, творчество — это нечто исключительное, дар или высшая ценность, что-то в чем проступает голос и движения человеческой души. Ведь стремление к творчеству, в любой его форме, свойственно человеку на любой стадии развития, в любом обществе и при любом политическом порядке.
И лишь в творчестве мы находим истинное успокоение и отдохновение, не важно в каком виде: рисуем, вяжем, разводим цветы, пишем бестолковые статьи на Дзене — все это делается по наитию, а не по закону из вне, как ответ на какое-то неясное движение глубоко внутри...
Конечно, можно все подогнать под систему, заковать в ограниченные рамки закономерностей и лаконичной структуры, но ведь не случайно ни один, даже самый совершенный парк, созданный человеком, не сравниться с истиной и безупречной красотой природы, а полотна импрессионистов, не смотря на кажущуюся порой хаотичной и какой-то несовершенной технику, завораживают и кажутся более близкими и притягательными, чем исключительное совершенство произведений более ранних мастеров...
Нет, творчество — это движение души, непостижимое и непонятное для расчетливого и ограниченного узкими рамками закономерностей человеческого разума. Возможно, я ошибаюсь, но мне очень хочется верить, что в этом мире есть еще что-то светлое, доброе, настоящее, что-то, что человек пока не может до конца понять и подчинить.
Пока все остается так, пока мы не выявили тех самых исключительных «закономерностей», добрая, истинная красота будет оставаться частью нашего мира, а душа будет иметь право голоса и возможность исцелиться... Прежде чем искать закономерности и постигать все законы, человечеству, наверное, стоит задать себе вопрос: а оно того стоит?
🌺 Если Вам нравится изучать красоту во всех ее проявлениях, вы можете подписаться на мой канал 🌺
Предыдущие статьи о выставках Эрарты:
