Уильям Генри Айрленд, английский поэт и прозаик, чьи произведения не имели весомого успеха, большую часть жизни прожил в бедности.
Его стихи и романы хотя и не были выдающимися, но вероятно могли бы снискать некоторую популярность, если бы сам автор в начале карьеры не загубил свою репутацию на корню.
Точнее, он уничтожил свою репутацию писателя, прославившись как не самый удачливый мистификатор и попавшись на подделках самого Шекспира, к тому времени уже давно почившего.
История этой мистификации начинается с семьи Айрленд.
Семья, увлечённая литературой
Отец Уильяма, Сэмюель Айрленд, издавал путеводители и был настоящим библиофилом. Он всерьез увлекался коллекционированием книг, собиранием древностей и любых вещей, так или иначе связанных с великим Шекспиром.
В лондонском доме Айрлендов часто читались стихи, романы и пьесы, так что молодой Уильям вырос поклонником литературы. Помимо широко почитавшегося Шекспира, будущий мистификатор увлёкся произведениями и судьбами Томаса Чаттертона и Джеймса Макферсона.
Эти литературные деятели были не только талантливыми писателями, но и успешно подделывали тексты более ранних авторов. По-видимому, именно с них молодой Уильям и решил взять пример.
Свободная «рыночная ниша»
Поклонникам Шекспира в творчестве классика всегда не хватало лишь одного – больше произведений великого драматурга! Да только вот незадача, Шекспир ничего нового не писал с тех пор, как скончался в 1616 году.
Кроме того, о Шекспире сохранилось крайне мало сведений. Рукописей, документов, переписок – почти ничего этого не было; его биография полна загадок и тайн.
В частности, у мира не было и нет достоверных портретов Шекспира и точных сведений о его внешности.
Более того, в середине XIX века получила распространение теория о том, что он не являлся настоящим автором приписываемых ему произведений. Но уже во времена его тёзки, нашего Уильяма Айрленда, многих заботили и другие, более частные вопросы из жизни классика, как то:
- какого вероисповедания был Шекспир?
- он якобы встречался с королевой Елизаветой – это правда или вымысел?
- наконец, какой он был сексуальной ориентации? Ведь характер отношений Шекспира с его покровителем лордом Саутгемптоном вызывает сомнения – возможно, они были любовниками?
Уильям Айрленд, накануне своего двадцатилетия работавший в адвокатской конторе, имел доступ к старым документам, написанным старинным почерком.
Он сложил этот факт со своим личным интересом к литературным фальсификациям с одной стороны и со всеобщим интересом к Шекспиру – с другой.
В этот момент перед Уильямом открылась отличная, перспективная и свободная «рыночная ниша».
Драгоценные «находки», староанглийская орфография и загадочный джентльмен
Наш мистификатор решил начать осторожно: с подделки связанного с Шекспиром документа. Он раздобыл копию достоверной подписи Шекспира и научился у работавшего в типографии приятеля изготавливать «правильные», характерные для XVI-XVII веков чернила.
Взяв чистые листы из старых документов, хранившихся у него на работе в адвокатской конторе, Айрленд состряпал липовый договор об аренде жилья между Шекспиром и домовладельцем, заверив его старинной печатью.
16 декабря 1794 года Уильям продемонстрировал «находку» отцу. Тот был вне себя от счастья, уверовав в подлинность документа. Посмотреть на находку в дом Айрлендов сбежались все лондонские литераторы, и сомнений не возникло ни у кого.
Окрылённый успехом Уильям замахнулся на текст за авторством якобы Шекспира. С этим было посложнее, ведь мало было скопировать слог великого тёзки. Английский конца XVII века отличался от английского шекспировских времён прежде всего орфографией.
Основные приёмы Уильяма для стилизации «под старину» написанного им от лица Шекспира протестантского трактата «Исповедание веры» были просты. Он всего лишь удваивал некоторые согласные и добавлял окончание “e” («и»). Так, например, современное “we did” («мы сделали») превращалось в старинное “wee didde”.
Спустя почти год после первой «счастливой находки», в конце 1796 года, Уильям показал отцу, а после и всем заинтересованным, «шекспировский» трактат. Айрленд-старший сходил с ума от обретенных «богатств», и купился, равно как и остальные. Подумать только, рукопись самого Шекспира, который, оказывается, всё-таки был протестантом!
Уильям понял, что происхождение и этих, и дальнейших подделок придётся объяснять. Это потребовало от него создания целой легенды.
Легенда гласила о таинственном джентльмене, с которым Уильям познакомился через своего друга. Якобы и подделанный договор аренды, и последующие документы и рукописи были обнаружены дома и за городом у незнакомца, который не подозревал об «истинной ценности» находок. Таинственный джентльмен согласился бескорыстно передать все «сокровища» в руки страстного поклонника Шекспира, ожидаемо пожелав остаться неназванным.
Столь стройная байка срабатывала больше полугода.
Рог изобилия «шекспировских реликвий»
В последующие месяцы бурную фантазию поначалу удачливого фальсификатора было не остановить.
Уильям стал выдавать новые «реликвии» как из-под станка. Театральные контракты и долговые расписки Шекспира были лишь ягодками. Цветочками оказались чудесным образом обретённые шекспировские письма к жене Анне Хэтеуэй и друзьям, а венчала стопку якобы личной корреспонденции классика жемчужина – письмо от самой королевы Елизаветы.
Липовых «находок» накопилось столько, что уверенный в их подлинности Айрленд-старший выпустил томик с факсимиле подделок, озаглавленный им как «Некоторые рукописи и деловые бумаги за подписью и печатью Уильяма Шекспира».
А Уильям-фальсификатор тем временем дорос до подделок шекспировских пьес. «Вортигерн и Ровена» - так была названа пьеса о валлийском короле. Далее он написал пьесу «Генрих II» и часть пьесы «Вильгельм Завоеватель».
Уильям с отцом объявили о «Вортигерне» – и изучившие подделку литературоведы и театралы снова купились. Однако не все.
Разоблачение обмана и бегство мистификатора
По мере появления всё новых «находок» число скептиков росло.
В авангарде не верящих в подлинность документов и рукописей находился известный исследователь Шекспира по имени Эдмунд Мэлоун. Он не постеснялся назвать труды Айрленда тем, чем они на самом деле являлись – грандиозной литературной мистификацией. Мэлоун написал целую разоблачительную книгу – «Изыскания о подлинности некоторых рукописей, приписываемых Шекспиру», и многие вняли его доводам.
Тем временем лучшие театры Лондона буквально сражались за право первым дать публике постановку по «Вортигерну и Ровене».
Поэт и писатель Ричард Шеридан, владевший тогда театром Друри-Лейн, дал Айрлендам лучшие условия: солидная сумма авансом плюс половина прибыли от первых шестидесяти представлений.
Этот театр, называвшийся также Королевским, был главным драматическим театром Лондона. Конечно же, Друри-Лейн был «первым по Шекспиру», чьи пьесы на его сцене играли выдающиеся актеры того времени.
Премьера, назначенная на 2 апреля 1796 года, ожидаемо собрала аншлаг. На сцену вышли настоящие звёзды. Событие предваряли не только красочные афиши и восторженное ожидание, но и выпущенный Эдмундом Мэлоуном изобличительный памфлет, которым истинный знаток Шекспира пытался добиться отмены спектакля.
Публика пристально наблюдала за действием на сцене. Напряжение росло: отдельные фразы и тонкости насторожили внимательных зрителей. Вскоре по залу стали разноситься смешки. Ироничная манера игры исполнителя главной роли подсказала ценителям, что актёр не считает пьесу подлинной.
В разгар выступления исполнитель главной роли – актёр Филип Кембл – произнёс полагавшуюся ему по тексту фразу: «Да пресечётся дерзкая забава!»
По залу прокатился взрыв хохота. Было ясно, что Кембл относит эту фразу к самой пьесе, которую публика под конец представления просто высмеяла. Первая постановка «Вортигерна и Ровены» оказалась и последней.
Уильяма Айрленда начал серьёзно трясти отец с требованиями выдать местоположение загадочного джентльмена, которому мир обязан столь «удачными находками».
Мистификатор понял, что прижат к стене, и 5 июня 1796 года бежал из отцовского дома. Он признался отцу о подделке всех рукописей и документов уже в письме, но Сэмюэл Айрленд отказывался в это верить.
Две загубленные репутации
У публики оставался один вопрос: кто же всё-таки написал пьесу и все остальные рукописи от лица Шекспира?
Подозрения пали на Сэмюэла, хорошо знакомого с творчеством великого писателя. Истинного фальсификатора, двадцатилетнего Уильяма, считали для этого недостаточно осведомлённым и талантливым все, включая его отца.
Беглый Айрленд надеялся развеять все сомнения и восстановить доброе отцовское имя, письменно заявив о своем обмане в «Подлинной истории рукописей Шекспира». Айрленд-старший в ответ публично отрёкся от сына и пытался оправдаться.
Но никто не верил, что Сэмюэл не знал о мистификации Уильяма с самого начала. Вдобавок, последний был в бегах, и все шишки от разгоряченной лондонской публики полетели в Айрленда-старшего. Саркастичных карикатур и нападок в газетах Сэмюэл хлебнул сполна.
А заваривший всю эту кашу юный фальсификатор после нескольких лет скитаний поселился во Франции. Он писал стихи и прозу, в том числе историческую, занимался переводами. Ему принадлежат такие произведения, как «Жизнь Наполеона Бонапарта» и поэма «Отвергнутый гений».
Айрленд продолжал писать, вернувшись в Англию спустя девять лет, однако за всю его жизнь соотечественники не простили ему наглых юношеских подделок. Так он и оставался до конца своих дней бедным и малоуспешным писателем.
Английская литературная и театральная элита привыкла считать Айрленда-младшего бесстыдным и при том не самым удачливым мистификатором. Был ли он таковым на самом деле, или же легенда о загадочном джентльмене имеет под собой реальную основу, а Айрленд-старший на самом деле не так прост и сознательно сыграл в этой истории свою роль жертвы – вопрос риторический.
