Игрушек в детстве у меня было много. С выбором в конце 70-ых-начале 80-ых в магазинах дела обстояли, конечно, не очень. Но отец часто ездил в командировки, даже несколько раз за границу, и почти всегда привозил кукол. Столько, сколько у меня, их не было ни у кого из моих подружек. Что только мы с ними не делали! Мама шила для них платья, кофточки, юбки, штанишки. Вязала шапочки и шарфики. И нарядов у них было однозначно больше, чем у меня, и уж точно на порядок больше, чем у самой мамы… Мы строили для них замки, развешивая между стульями одеяла и раскладывая подушки. Купали в тазиках, кормили из кукольной посуды, укладывали спать, катали в колясках, таскали с собой на улицу…
Но была у меня одна кукла, которая никак не участвовала во всех этих девчачьих забавах. Она сидела на видном месте и пристально наблюдала за всем происходящим своими немигающими глазищами…
Куклу подарила бабушка на мой пятый день рождения. Поскольку жила она всегда с нами, то и подарки никогда отдельно не вручала, они были общие от нее и от родителей. Но в тот раз она почему-то решила иначе, взяла меня за руку и сказала, что мы идем покупать мне подарок.
Изначально планировалось идти в магазин, но прямо возле дома я остановилась возле киоска союзпечати и там увидела ее… Сейчас, с высоты прожитых лет и учитывая количество прочитанных книг и просмотренных фильмов, в том числе фантастических, я бы сказала, что было в ней что-то мистическое. Не знаю, какая государственная комиссия, или кто там допускал игрушки в производство, разрешила выпустить такое. Ее внешний вид явно не соответствовал привычному образу советских кукол. Она была длинная, худая, с черными короткими волосами и стрижкой типа каре, в строгом шерстяном платье синего цвета без единого украшения. Но самое главное – лицо! Абсолютно серьезное, с поджатыми губами и пронзительным взглядом немигающих черных глаз!
Тогда я этого не поняла, сообразила гораздо позже: была она очень похожа на мою бабушку. Та всегда была немногословной и, я бы сказала, скупой на эмоции. Безусловно, она нас любила, но все равно жила в своем обособленном самодостаточном мире. Много, еще с войны, где была медсестрой, курила и часто сидела неподвижно, глядя в одну точку и мысленно находясь где-то совсем в другом месте…
Дальше мы не пошли. Я уверенно заявила, что хочу именно эту куклу. Продавщица в сомнении посматривала то на меня, то на бабушку. Наверное, других покупателей на это чудо не находилось, и не очень-то верилось, что кто-то вообще захочет его купить… Бабушка окинула меня внимательным взглядом и кивнула продавщице.
Дома я поставила куклу на самом видном месте. Как я уже говорила, в играх она не участвовала. Время от времени я подходила к ней, поправляла складочки платья, трогала жесткие волосы и робко заглядывала ей в глаза, словно пытаясь увидеть там что-то особое.
В тот вечер ко мне в гости пришла девочка Лена. Была она очень худенькой, очень маленькой и просто очень робкой и стеснительной. Взрослые ушли на кухню, а нас двоих отправили играть в куклы. Я стала доставать наряды и посуду, что-то объяснять и показывать. Но потом увидела, что Леночка смотрит не на меня, а совсем в другую сторону. На бабушкину куклу. Потом она повернулась ко мне, и столько мольбы было в ее худеньком личике, что ничего другого мне просто не оставалось, как разрешить взять. Леночка приблизилась к кукле, остановилась нерешительно, а потом очень аккуратно сняла ее с полки, медленно прижала к себе, села на диван и так и сидела с ней весь вечер, слегка покачивая и убаюкивая. Играть со мной она не захотела и мне пришлось развлекать свой выводок кукол самостоятельно.
Когда Леночку позвали домой, она пошла с куклой. Она не просила и не капризничала, просто крепко прижала к себе и не отпускала. Ее родители пытались уговаривать и как-то что-то объяснять, а она смотрела на куклу и молча мотала головой. Мама спросила меня: «Подарим Леночке? У нее же такой нет…». У меня такой тоже больше не было. Эта была единственная и особенная. Не скажу, что любимая, именно особенная.
Бабушка наблюдала за происходящим молча. Это был ее подарок, и, наверное, мне нужно было спросить разрешения у нее. Я не спрашивала. Не спрашивала вслух. Но вглядевшись в ее глаза, я увидела там ответ на свой незаданный вопрос и что-то еще, чего не поняла, но запомнила… Чтобы осмыслить потом, уже во взрослой жизни…
Бабушкину куклу я больше не видела. С девочкой Леной какое-то время мы еще общались, но про игрушку не вспоминали и не говорили.
Многие из моих кукол «живы» до сих пор. Они проводили меня во взрослую жизнь, ими играли мои дочки в детстве. Они помнят многое и хранят не мало секретов.
А ту, бабушкину куклу, я помню до мельчайших деталей до сих пор. Уже став взрослой, пыталась искать в интернете что-то похожее. Но, наверное, это действительно был особенный экземпляр. Бабушкина кукла, что-то, что должно было остаться в память о ней… И знаете, что я поняла? Для памяти не нужно держать в руках что-то материальное. Не нужно жалеть о том, что отдал… То, что осталось в душе, не способен отнять никто, это наше до тех пор, пока мы сами хотим хранить его там…
Людмила Прилуцкая
Подписывайтесь на ТГ-канал t.me/...ies, пишите в личку t.me/...ikp
Добрые истории со смыслом и теплотой
