Поездка в Крым на майские 2016-го была пленером прежде всего. Было много ожиданий, идей, холстов. Немного было времени и совсем немного денег. Но неожиданно мне удалось даже слегка заработать своим искусством.
Дня четыре были в Бахчисарае, днем припекало, ночью прохладно. Цвета и света много, европейски пристроенный глаз с трудом расхаживался на местном изобилии.
Днем надо было искать место в тени, иначе с цветом не разберешься, не зря раньше пленеристы работали под зонтами - белыми снаружи и черными внутри. Я нашел место при въезде во дворик, который завис во времени - никаких европакетов и тротуарной плитки, только спутниковая антенна, но от нее видна лишь тень. Зато "копейка", белье на веревке и шикарный куст бульдонежа.
Чтобы не "грузить" холст - ведь вокруг прозрачное время года между весной и летом - старался писать почти без белил, акварельно размывая масляные краски большим количеством растворителя. Тогда видна фактура холста, нет рельефа, и холст "дышит".
Встал рано, чтобы застать восход и прохладные свежие цвета. Успел увидеть облака, которые растаяли за время этюда и длинные тени бледно-лиловых оттенков. Местным жителям, что любят красить свои дома, заборы и калитки в голубые цвета,я был очень благодарен.
В этом доме мы снимали комнату. Там же был частный кометический кабинет хозяйки дома - местной жительницы Гули, молодой энергичной женщины. Она пару дней смотрела на мои пейзажи, которые я притаскивал по итогам пленеров и сразу сделала конкретное предложение: дом она собирается перестраивать, но в теперешнем виде он ей дорог как память. Мы сговорились по цене и мне предстояло было написать довольно заурядный и - главное - совершенно бесцветный дом. Поэтому я перешел улицу, выбрал точку, где его серость перекрывал белый заборчик, свежая зелень деревьев и сзади была видна фактурная скала фоном. Затем я дождался вечера, когда солнце подцветило его бок золотистым, цвета зазвучали, и я справился с "немотивом". Заказ был принят и в результате не мы заплатили за жилье, а мне оплатили "картину на память", тут же вывешенную в коридоре этого самого дома.
Удивительная эта история сопроводилась одним знакомством. В Бахчисарае много скалолазов - тренироваться там можно в пределах самого городка, причем с разной степенью сложности маршрутов. Меня в процессе пленера застукала девушка-скалолазка Алена, которая, невзирая на наличие рядом моей Ирины - профессионального фотографа, ухитрилась сделать отличные репортажные снимки процесса, да еще их мне и прислать.
Затем мы переехали в Балаклаву и там провели неделю. Мотивы и настроение - совершенно другие, другой рельеф, погода и освещение. Опять надо было пристраивать глаз и руку. Очень часто натура диктовала свои заманчивые условия и я шел за ней, не думая о стиле и принципах письма.
В мае купались еще только местные моржи, зато солнце слепило так, что надо было исхитриться совместить мотив с тенью.
Балаклава город литературный, для меня прежде всего - место Куприна и его листригонов. Собственно у одного такого рыбака-листригона мы с Ириной и снимали домик, и к нам по хозяйски захаживал рыбацкий кот Космос, один раз даже спокойно пометивший мой чистый холст.
Причем путешествовали по Крыму тогда мы в компании с двумя московскими художницами Олей и Олесей, которым я когда-то очень давно преподавал в художке. Они в Балаклаве сняли чудное жилье в недостроенном замке со множеством коридоров и комнат, в которые из-за низкого сезона еще никто не вселился. Когда Ирина, Олеся и Оля поехали погулять в Херсонес, день выдался дождливый и я решил написать вид с их балкона в этом недозамке. Солнце не мешало, дождик чуть капал, цвета пейзажа были наполнены влагой, работал я практически в интерьере. Я прозрачно взял дальний план бухты и немного нагрузил передний контрастом. Затем с удовольствием и вниманием долго вырисовывал местный лодочный флот. Редко бывает так, что обстоятельства работы: отсутствие прекрасных женщин, правильная погода и отличный мотив - совпадают. Но вот - случилось такое счастье у живописца.
Это тот самый двор. в котором когда-то жил писатель Александр Куприн. Перестроенный за сто лет до полной неаутентичности, зато в нем начинала цвести белая сирень и это решило для меня всё. День был серый, освещение не менялось, можно было работать, не думая о времени. Часа через два я ощутил присутствие рядом двух ротозеек. Смутно, сквозь свою увлеченность, я различал их диалог. Они говорили что-то обычное для прохожих-зрителей: похоже - не похоже, за сколько времени он всё нарисует, и еще о том, что даже головы не повернет в нашу сторону. Последнее меня убедило в том, что это москвички, раз такие бойкие и никак не уходят. Сумев, наконец, вынырнуть из своего живописного процесса, я обернулся и - увидел стоящих вплотную к своему этюднику веселых Олю и Олесю. Когда работал, соврешенно не узнал их голоса и даже не опознал боковым зрением. Редко бывает такое пропадание в работе, но мотив очень увлек, и к тому же хотелось закончить в один сеанс. Так и вышло, часа за четыре я насладился этим старым двориком в Балаклаве.
Тут даже и сказать нечего: Крым, май, вечер, розы - чего же боле? Поэтому и стиль загулял неизвестно куда от такого дивного сочетания обстоятельств. Как искусствовед даже разбираться не хочу - зачем такое чудесное воспоминание на запчасти разбирать?
Диптих сложился стихийно, тогда в Балаклаве на главной горе цвели маки с обеих ее сторон. Два холста этих я опять писал без белил, которые тяжелят поверхность живописи, уплотняют поверхность и не дают холсту светиться сквозь слой краски. Поэтому писал маслом, но акварельно, размывая цвет и вытирая светлые места тряпкой до легчайших тонов. А пятна маков взяты корпусно, т.е. мазки имеют рельеф и становятся главные героями, фактурно отделяясь от фона. Белесые следы, расходящиеся от катеров сделаны акварельным приемом - по сырой краске я прошелся отжатой сухой кистью, та впитала цветной раствор и оставила белеющий штрих. Рассказываю о технике письма, поскольку для меня это база для образа. Мотивы были весенние, легкие, прозрачные и требовали соразмерного приема письма.
В Балаклаве была написана еще одна работа, но она не относится к этюдам, в ней была задача картинного толка. Может быть, в другой раз расскажу про нее.
Пишите в комментариях - стоит ли продолжать эти заметки, где искусствовед комментирует художника, причем это один и тот же человек. Нужно ли писать что-либо о технике или только про обстоятельства возникновения этюдов? Какой лучше делать формат - одна картинка с моим текстом или сериями?
