Кто из людей моего поколения (тех, кто родился еще в СССР) в детстве не зачитывался головокружительными приключениями индейцев и пионеров (не мальчиков и девочек в красных галстуках, а суровых мужчин с большими ружьями) в дремучих лесах и просторных прериях Северной Америки? Майн Рид и Фенимор Купер, по-моему, во второй половине двадцатого века были куда более популярны на одной шестой части суши, чем у себя на родине. Как говорится, нет пророка в своем отечестве…
Однако увлекательные похождения Соколиного Глаза, Чингачкука, Оцеолы и других героев Рида и Купера, по большей части все-таки представляют собой литературный вымысел (пусть даже у некоторых и были реальные прототипы). Я же уже в школьные годы был очень дотошным и жадным до подлинных фактов и историй (что ничуть не мешало мне ходить запоем на фильмы с главным индейцем Югославии Гойко Митичем и даже пойти в секцию спортивной стрельбы из лука).
Поэтому книга Джеймса Уилларда Шульца «Моя жизнь среди индейцев» пришлась как нельзя кстати. В ней нет таких великолепных ярких персонажей, как Чингачгук или Оцеола (хотя это еще как посмотреть), да и схваток с перестрелками тоже не то чтобы очень много (хотя куда без них, конечно), зато в ней есть подлинная свобода прерий и людей, ее населявших задолго до того, как стремительно и необратимо было разрушено хрупкое равновесие между человеком и природой.
Шульц написал свою автобиографию (а книга — именно автобиография) лишь после того, как умерла его жена Нэтаки, с которой он прожил бок о бок с племенем черноногих много лет. Возможно, он и уступает уровнем своего литературного таланта Риду и Куперу, но это с лихвой компенсируется правдивостью. Читая книгу, так и представляешь себе совсем еще молодого Шульца - ему было около двадцати лет, когда он впервые приехал в Монтану, которая тогда не была еще даже частью США, а просто — территорией, где жили люди и бизоны. Точнее, где жили бизоны и немного людей. Увы, это положение очень быстро поменялось в самую худшую сторону.
Вся жизнь Шульца (или Ап-и-кун-и, как его звали индейцы племени черноногих) в книге как на ладони. Особенно характерен эпизод, когда он, влекомый остаточным (и, пожалуй, надуманным) «чувством долга» возвращается домой, на восточное побережье США и пытается наладить «цивилизованную жизнь» и карьеру, поддаваясь на уговоры близких. Естественно, для человека, привыкшего к бескрайним просторам прерий и простой жизни, свободной от бесконечных условностей цивилизации, это оказывается совершенно невыносимо, и в итоге Шульц с огромным облегчением уезжает обратно в Монтану, где друзья встречают его насмешливым «мы ж говорили, что ты и полгода не выдержишь!».
Именно документальная правдивость и точность автобиографии Шульца, как мне кажется, делает ее не менее яркой, чем знаменитые романы Рида и Купера. Шульц написал еще много книг и небольших произведений, но именно «Моя жизнь среди индейцев» (кстати, на английском она называется немного иначе: My life as an Indian_ кто знает язык — как говорится, прочувствуйте разницу) — его Magnum Opus, самая яркая и свежая (может, потому что самая первая?) история о свободных людях свободной земли.
