Теперь этот вечный двигатель был навсегда остановлен. И вопрос для планировщиков Букингемского дворца заключался в том, насколько сильно британская общественность захочет оплакивать ее. Смерть в 101 год не вызывает таких же эмоций, как в 36 лет, когда принцесса Диана разбила сердца всего мира.
Тина Браун. Дворцовые бумаги. Глава 6. Лебединые песни. Маргарет и королева-мать покидают этот мир. Часть 3. Начало здесь
Были опасения, что национальные похороны древней королевской иконы, которые последовали вскоре после смерти принцессы Маргарет и всего за три месяца до кульминации празднования Золотого юбилея в июне, окажутся пыльным мероприятием с невпечатляющей явкой.
Дворцовые советники задавались вопросом: следует ли отложить торжества?
Зная, как к этому отнеслась бы ее мать, королева была непреклонна в том, что все должно пройти по плану. Чтобы предотвратить какое-либо чувство ложных ожиданий, пресс-служба Дворца приняла меры предосторожности и подготовила возможные заявления на случай, если общественность пожмет плечами по поводу ее потери.
Как и опасались, пресса была менее чем почтительна. Монархисты подняли большой шум из-за того, что ведущий новостей ВВС Питер Сиссонс, объявивший о смерти королевы-матери, сделал это в нетрадиционном (и, как говорили, неуважительном) бордовом галстуке вместо традиционного черного для траура; а в специальной радиопрограмме ВВС вместо того, чтобы отмечать эпические дни жизни старой королевы, Джеймс Кокс спросил леди Памелу Хикс, «как королева-мать переживала свою бесполезность».
Нация была разделена. Обозреватель Джонатан Фридланд писал, что, в отличие от излияний в адрес принцессы Дианы, толпы возле Букингемского дворца были небольшими, а очереди, чтобы подписать книги с соболезнованиями, были малочисленными или отсутствовали. Он объяснил сокращение официального периода траура с тринадцати дней до девяти опасениями дворца, что горе нации не продлится так долго. Пирс Морган записал в своем дневнике:
"Мне исполнилось 37 лет, и я предвкушал великолепное ночное развлечение в лондонских мясных горшочках, когда посреди дня раздался телефонный звонок и мне сообщили, что королева-мать умерла. Хотел бы я сказать, что моей первой реакцией было склонить голову и воздать должное Ее Величеству за все, что она сделала для этой страны в своей удивительной жизни, прежде чем мчаться в отдел новостей, чтобы начать работу над понедельничной газетой. Но все, о чем я мог думать, это то, что она умерла в субботу".
Пока команда Тони Блэра обсуждала, стоит ли пытаться вовлечь премьер-министра в процесс, сэр Малкольм Росс был в своей стихии. План операции Tay Bridge, так были закодированы планы похорон королевы-матери, в течение семнадцати лет по ночам таскался домой в его портфеле. Росс спланировал каждую деталь, вплоть до последнего мальчика из церковного хора. Сэр Рой Стронг, присутствовавший на репетиции похорон в Вестминстерском аббатстве, написал в своем дневнике, что он был ошеломлен тем, насколько безукоризненно была поставлена хореография. Росс даже приказал пропылесосить булыжники возле Вестминстерского аббатства.
Прежде чем кортеж покинул Виндзор, каноник Овенден возглавил воскресную молитву королевы и ее семьи у подножия гроба ее матери. Он простоял четыре дня в Вестминстер-Холле, поставленный на катафалк и задрапированный ее личным штандартом. После бдения с тремя другими внуками королевы-матери — герцогом Йоркским, графом Уэссекским и виконтом Линли — принц Уэльский ушел в одиночестве, чтобы посвятить двадцать минут своей личной молчаливой молитве. В своем выступлении он с чувством сказал нации, что его бабушка служила Соединенному Королевству «с размахом, стилем и непоколебимым достоинством» почти восемьдесят лет:
"Почему-то я никогда не думал, что это произойдет. Она казалась великолепно неудержимой, и я с детства обожал ее… О, как я буду скучать по ее смеху и чудесной мудрости, порожденной таким большим опытом и врожденной чувствительностью к жизни. Она была просто самой волшебной бабушкой, какая только могла у вас быть, и я был беззаветно предан ей".
Абракадабра! Волшебная бабушка взмахнула палочкой в последний раз. Был ли когда-нибудь случай, когда она не смогла убедить толпу? Неужели кто-то действительно думал, что она разочарует на последнем великом выступлении в своей жизни? Вопреки всем мрачным предсказаниям, двести тысяч представителей британской публики торжественно прошли мимо гроба королевы-матери до того, как ее наконец похоронили в Виндзоре, рядом с телом ее покойного мужа и прахом принцессы Маргарет.
Более миллиона человек выстроились вдоль улиц, провожая ее в последний путь из аббатства в Виндзор, - число, сравнимое с числом провожающих Георга VI и Уинстона Черчилля. BBC и другим, кто заявлял, что похороны пройдут незаметно, пришлось признать свою неправоту.
«Это была огромная толпа молодых и старых, — записал Стронг, когда пошел в Вестминстер-холл, чтобы засвидетельствовать свое почтение, — всех мастей и состояний, молчаливые, почтительные, бормочущие, часто не совсем понимающие, как реагировать в присутствии чего-то подобного». В знак того, что кончина матери королевы означала начало более спокойной эры, она сказала Чарльзу, что Камилла может быть на похоронах как «друг королевы-матери», если не в качестве его партнера.
В холодный весенний день похорон церковь, армия и корона объединились в уникальном британском проявлении величия, зрелищности и красоты. Службе предшествовал 101 удар тенорового колокола аббатства, по одному в минуту, на каждый год жизни королевы-матери. Среди 2100 прихожан в Вестминстерском аббатстве были двенадцать болтающих коронованных особ из Европы (которые воспринимали все это как массовую монархическую вечеринку с коктейлями), восемь августейших премьер-министров, все лояльные мужчины и женщины из ее далеко идущей благотворительной деятельности, плюс бормочущая толпа герцогов и герцогинь, графы и графини, и строй великих и добрых людей.
Для церемонии королева выбрала строки популярного стихотворения, написанного английским поэтом и художником Дэвидом Харкинсом (который, возможно, королева не знает, сегодня зарабатывает большую часть своих денег, продавая в Интернете картины своей жены в обнаженном виде). Ее Величество впервые прочитала его в печатном приказе о похоронах вдовствующей виконтессы де Лиль и, видимо, была тронута его чувствами и «слегка оптимистичным тоном».
Представитель Букингемского дворца сказал, что этот стих «отражает ее мысли о том, как нация должна праздновать жизнь королевы-матери. Двигаться дальше». Харкинс был ошеломлен, когда услышал, что его скромный стих был включен в церемонию. Литературные критики тоже, потому что как художественное произведение оно было ничуть не лучше его картин с обнаженной натурой:
Вы можете лить слезы из-за того, что она ушла, или вы можете улыбаться, потому что она жила.
Вы можете закрыть глаза и молиться, чтобы она вернулась, или вы можете открыть глаза и увидеть все, что от нее осталось.
Благодаря громкому случаю его использования этот стих стал современной похоронной классикой.
Королева была невозмутима на протяжении всей службы, в отличие от принца Чарльза. Он чуть не плакал и отправился с гробом своей бабушки в Виндзорский замок. Он наблюдал за погребением в часовне Святого Георгия перед тем, как улететь в Шотландию, чтобы утешиться Камиллой в Биркхолле.
В своем завещании королева-мать оставила своему любимому внуку свое любимое убежище вместе с замком Мей, который был передан в доверительное управление. Также следуя ее желанию, принц Чарльз переехал в Кларенс-Хаус. В 1994 году королева-мать отдала две трети своего состояния правнукам, из которых принцу Уильяму и Гарри досталось 14 миллионов фунтов стерлингов. (Большая часть этого наследства была деликатно выделена Гарри, который, как она знала, никогда не будет обладать таким же богатством, как его старший брат). Royal Lodge в Виндзоре была передана принцу Эндрю в его пользование. Принц Чарльз создал мемориал своей бабушке в Стампери в Хайгроуве – на очаровательной поляне, где пни превратились в интересные природные сооружения и смешались с папоротниками и листвой. Там он воздвиг небольшое святилище, похожее на храм, с бронзовым барельефом королевы-матери, украшенной жемчугами и садовой шляпкой.
Прежде чем ее гроб вынесли из аббатства, длинный перечень многочисленных титулов королевы-матери была прочитана на языке короля Артура:
"Всемогущему Богу угодно было взять из этой преходящей жизни к Своему Божественному Милосердию покойную Всевышнюю, Всемогущую и Прекраснейшую Принцессу Елизавету, Вдовствующую Королеву и Королеву-Мать, Даму Самого Благородного ордена Подвязки, Даму Самого Древнего и Благороднейшего ордена Чертополоха, Леди Императорского Ордена Короны Индии, Великого Магистра и Даму Большого Креста Королевского Викторианского Ордена, которой была вручена Королевская Викторианская Цепь, Даму Большого Креста Самого выдающегося ордена Британской империи, Даму Большого Креста Почтенного Ордена Госпиталя Святого Иоанна, Реликвию Его Величества Короля Георга Шестого и Мать Ее Превосходительнейшего Величества Елизаветы Второй Милостью Божией Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и других ее Королевств и Территорий, Главы Ордена Святого Иоанна, Содружества, Защитницы Веры, Суверена Благороднейшего Ордена Подвязки, которую да сохранит и благословит Бог долгой жизнью, здоровьем, честью и всем мирским счастьем".
Возле Вестминстерского аббатства были груды букетов, оставленных представителями публики. Одна дань уважения казалась особенно подходящей для маленькой, неукротимой королевы, которая бросила вызов Гитлеру в войне. Оно было подписано просто «Англия».
Продолжение 👇👇👇
Все о жизни королевских семей мира читайте на сайте ♕Жизнь по-королевски. А пообщаться с единомышленниками теперь можно на форуме ♕Жизнь по-королевски.
