Служили мы не тужили на складе ГСМ в авиационной части. Для тех, кто еще не читал обо мне, внизу статьи оставлю ссылки на то, как все начиналось и как продолжилось. А сегодня речь о другом. Наш склад принимал и хранил горюче-смазочные материалы, необходимые для наших самолетов, автомобилей и прочей вспомогательной техники. Производились они в СССР и попадали к нам по железной дороге. Рядом со складом был проложен железнодорожный тупиковый путь, куда привозили несколько цистерн с топливом и оставляли, а мы, доблестные солдаты ГСМ, переливали его уже на склад, в заглубленные емкости, от которых к железнодорожному пути была проложена сеть трубопроводов.
Цистерны нам привозил один немец, звали его Ганс. Мы его знали давно, он нас всегда приветствовал и радостно лопотал на русско-немецком. Немцы тогда очень ценили наши автомобильные масла. Ганс иногда просил продать ему канистру масла, которого в избытке было у нас на складе, но мы отказывали ему каждый раз. Он улыбался, но просил снова и снова. В очередной раз нас вызвали сливать топливо в выходной день, а как вы знаете, в такие дни на складе мы были предоставлены самим себе. Офицеры и прапорщики не приезжали в эти дни на склад и топливо сливали солдаты без присмотра. Ганс опять завел свою песню – мол, продай масло, озолочу. Ну мы поколебались немного и сдались. Пошли на склад, взяли старую пятилитровую канистру для масла, наполнили её и передали Гансу.
Тот начал доставать деньги, но мы сказали, что это безвозмездно, то есть даром. Однако попросили взамен обеспечить нас другими жидкостями, которые не входили в рацион солдата срочной службы. Что и было в точности и с удовольствием исполнено Гансом. Через два часа он снабдил нас поллитровой стеклянной канистрой прозрачного высокооктанового топлива и дюжиной таких же канистр темного стекла обеднённого топлива. И все это для нас, двоих неискушенных солдат срочной службы. Ну мы все это не торопясь приняли на наши личные "склады" и осознали, что неплохо бы поужинать. Время было к вечеру, мы заперли и сдали под охрану склад ГСМ и лесными тропинками отправились в столовую. Топливо на наших "складах" к тому времени смешалось и дало новый неожиданный эффект. Ноги наши немного не слушались, но зато нам от этого было довольно весело. Выйдя из леса, прямо напротив столовой мы неожиданно увидели двоих наших родных офицеров – командира батальона и замполита. Они, несмотря на то , что был выходной день, наблюдали, как солдаты строем и с песнями идут в столовую. А тут два партизана прут из леса. Нас уже заметили, и мы выстроились гуськом, затопали кирзачами о бетон погромче и мой товарищ – сержант начал подавать команды: – Смирно! Равнение направо!
Такого наши отцы-командиры, наверное, никогда не видели и долго пытались понять, что это было.
Так, по наглому, мы промаршировали прямо в столовую. Там набрали еды и углубились подальше от входа. Веселье нас не покидало, даже поедание макарон веселило нас, как детей. Веселье наше закончилось в понедельник. Мы пришли на склад, также прибыл наш прапорщик. А спустя некоторое время приехал и наш Ганс. Привез новые цистерны с топливом. И пока мы подключали цистерны к трубопроводам, наш иуда Ганс достал из своего тепловоза нашу старую пустую канистру и принялся совать её в руки прапорщику. Тот никак не понимал, для чего ему этот хлам, но Ганс просто попросил предать её нам – двум дятлам, которые в субботу очень долго и доступно пытались донести Гансу, что эта канистра списана и нам не нужна. Прапорщик все понял и, сопровождая каждый свой шаг очередным непечатным словом в наш адрес, двинулся в нашу сторону. Однако мы не были готовы к такой развязке и предпочли не сокращать дистанцию. Он долго бегал за нами по складу, время от времени пытаясь попасть в нас той самой канистрой, однако возраст и лишний вес не дали ему завершить задуманное. Постепенно буря улеглась, и мы, приблизившись к нашему прапорщику, принесли свои глубочайшие извинения и обещания воздержаться от подобного в будущем в обмен на его обещание не раздувать историю. Вот так я попал в очередную свою историю, коих за мою службу было немало.
