Вера возвращалась в общежитие поутру. Настроение, конечно, было препаршивое. Еще одна украденная ночь. Опять – пустые обещания, ложь, уговоры. Опять чужая постель, и глупые беседы. Нет уж, она НЕ ЭТОГО хотела. Она хотела законной, своей, супружеской кровати. Обязательно, двуспальной! С белыми тумбочками по бокам, с ночниками на этих тумбочках! С чистым, свежим постельным бельем, хрустящим от крахмала!
И чтобы он, на ночь одетый в пижаму, желал ей спокойной ночи! И чтобы она, почитав скучную книжку, выключала лампу и крепко засыпала на его груди! И утром они, проснувшись по будильнику, чинно завтракали на кухне, выпивая свежезаваренный в турке кофе!
А не это все: мелкие частые поцелуи, копошня на дачной оттоманке, над которой висит ковер с саблями (какая пошлость), и – заборами, огородами, остановка в трех кварталах от общежития: не дай Бог, кто увидит! «Ах, Верочка, ах, девочка моя, не будем усложнять» Скотина! Еще один козел!
Не-е-ет, он женится на ней, обязательно женится! Иначе – никак! Ей эта богадельня нафиг не сдалась!
Вера решительно печатала крупный шаг каблуками. Ей хотелось в душ и спать, чтобы с утра тащиться на учебу отдохнувшей и свежей. Хотелось прогулять, но как? Прицепятся и отчислят. Рассказывай потом родителям, что все – ошибка, и она – слишком тупа даже для кулинарного техникума. Раздражение накатывало на Веру огромными волнами. Она приближалась к общаге.
У здания в такую рань кто-то уже дежурил. Вера прищурилась. Паренек. Совсем молоденький, считай, мальчик еще. Вера приближалась к мальчишке, с удовольствием про себя отметив: а паренек-то – конфетка! Какой! Пусть живет на свое счастье – она предпочитает мужчин постарше, опытных. Ей щенячья возня не нужна. Но, все-таки – выставочный экземпляр!
- Здравствуйте, - мальчишка обратился к ней, умоляюще сверкнув глазами.
- И тебе не хворать! – ответила Вера.
- А вы не можете позвать… Позвать… девушку? Я, дурак, фамилию не спросил. Знаю, что на первом курсе учится. А ваша милая бабулька, еще тот цербер, никакой информации мне не дает.
Верка вздохнула томно, вытащила из сумочки пачку сигарет.
- Дай-ка даме прикурить.
Парень протянул ей зажигалку.
Кутырина оценила:
- М-м-м-м, мальчиш спичками не пользуется, - и затянулась, пристально изучая Степана, - ну? – Кутырина выдохнула дымовое колечко, - как зовут девицу?
- Маша. Ну еще подружка у нее. Люся.
Верка чуть дымом не поперхнулась. Ничего себе, тихие девчки-целочки. Ага.
- Я, знаешь ли, бесплатных услуг не оказываю. Дай-ка, пупсик мой, телефончик. Поможешь мне кое в чем.
Степан широко улыбнулся.
- Все, что угодно. Кроме плотской любви, разумеется. В этом деле я верен одной единственной.
Кутырина присвистнула: а мальчик-то бойкий. Ну, такой Машку обработает на раз-два. Ничего, ей полезно – бесценный опыт. Таких красавчиков в ее убогой жизни может, и не будет никогда.
Степан продиктовал Вере телефон. Она записала его в свою книжечку, бросила в урну окурок и удалилась. В ее голове родился прекрасный план. Ну, эта перспектива долгосрочная. А пока нужно устроить романтик дурочке Машке, счастья своего не понимает, идиотка. И где матрешки умудрились подцепить такого мальчишку? Вот вопрос.
Вахтерша, что дракон, распластала по столу свои телеса. В граненом стакане - кипятильник. Вода начала бурлить.
- Кутырина, ты где опять шляишьси? Я все коменданту доложу про тебя! Шлындра!
Верку ее угрозы не испугали.
- А я на вас пожарную инспекцию натравлю! Кто разрешил вам использовать кипятильник? А? Таисия Фроловна с вас три шкуры сдерет! Ясно! Указывает она мне тут!
И гордо пошла мимо, к своей комнате, оставив несчастную вахтершу в подавленном состоянии.
- Машка! Подъем! – громко скомандовала Вера зареванной Маше, - к тебе такой парень пришел! С утра пораньше! Ждет! А ты чего тут сопли на кулак наматываешь? Ко мне бы такой явился, я бы пулей вылетела. Прямо из окна!
Маша сидела на полу под окном. Плечи ее подрагивали.
- Я не могу. Не имею права!
- Эт-то что за новости? На тебя в детдоме что, пояс верности прицепили? – Верка скинула туфельки, блузку и юбку, оставшись в кружевной розовой комбинации. Повесив вещи на плечики, накинула на тело халат, прихватила полотенце и мыльные принадлежности.
- Да при чем здесь пояс какой-то, - Маша всхлипывала протяжно, - я Люсе обещала. Она любит Степку. А я…
Кутырина замерла с открытым ртом.
- Т-а-а-ак, интересное кино. Девочки, да у вас тут разврат пышным цветом! А я, дура, все переживаю: как тут курочки мои, как им бедным, одиноко…
Она присела на кровать, бросив махровое полотенце на колени.
- А знаешь, Машка, я тебе вот что скажу. За любовь нужно бороться! Бороться до последнего вздоха. Тут друзей, подружек нету. И все эти сказочки про дружбу ты выкидывай из головы. Он к тебе пришел.
- А я не могу, вот так, Люсиной спиной…
- Ну и не моги… Ты что, рабыня этой Люсе? Поговорить-то со Степкой можешь ведь? А вдруг – судьба. Может, Люсю свою ты спасаешь. Представь, она замуж за Степку выскочит, а тот к тебе будет бегать? А? Каково?
Маша успокоилась и, словно ища спасения, с надеждой спросила Веру:
- Ты уверена?
- Слушай, мне еще с бабкой из-за душа лаяться. Не морочь мне голову, - огрызнулась Вера и вдруг как гаркнет: - Беги уже!
Маша так и сделала.
Она стояла перед Степаном и не сводила с него влюбленных глаз. Ветерок трепал ее кудряшки, а взгляд – обреченный, растерянный.
- Привет, Маша, - Степа будто бы и не ждал ее два часа подряд. Ни упрека, ни недовольства.
- Здравствуй.
- Ну, на автобус мы с тобой опоздали. Пикник накрылся медным тазом. Ничего. Я думаю, без нас там не помрут. Давай просто погуляем?
Маша робко улыбнулась. Действительно, что в этом такого? Они просто погуляют, и Маша все объяснит Степе. Он, может быть, даже примет решение. И еще можно вместе встретить Люсю и помочь ей донести сумки! Вот и все! Ничего такого!
И они пошли вместе – плечо к плечу, голова к голове. Любой бы сказал, глядя на эту пару – созданы друг для друга, настолько синхронны их шаги, движения, особые повороты головы, взгляды. Такие трогательные, такие влюбленные, милые… все у них впереди.
День был прекрасен, чист, свеж, ярок. Маша чувствовала легкое покалывание, странное ощущение близости Степана, тепла его тела: словно между ними электрический заряд. А еще она знала, что Степка чувствует то же самое. Как странно. Вот они идут и молчат. Многим людям неловко от такого молчания, а им – легко и просто.
У реки под плакучей ивой надежно укрылась от любопытных глаз скамейка, крашеная веселым зеленым цветом. Степан, подходя к лавочке, совершил неслыханное вероломство – сорвал с клумбы несколько сиреневых и белых астр. И вручил букет Маше.
- Нас ведь арестуют за это, - испугалась она.
А он засмеялся.
- Когда увидишь милиционера, кидай букет и беги. Милиционера я беру на себя.
- А мне потом что делать, - голубой глазок маши хитро поглядывал на Степу.
- Суши сухари. Собирай передачки. И преданно жди меня из колонии. Будешь ждать? – они сели на скамеечку, и сообщница ива распустила над ними свои ветви.
Какие у него глаза. Как он смотрит. И губы близко, близко. Маша никогда бы не стала целоваться с чужим парнем, но что делать ей, если вся Маша, целиком превратилась в магнит. И ее тянет, тянет к Степкиным губам…
Первый Машин поцелуй был подобен взрыву где-то в далекой вселенной. Яркая вспышка, и мириады галактик разлетелись, кто куда. Они летели, летели, распадаясь на части и частицы, создавая новые миры и новые цивилизации. И чем дальше разлетались галактики, тем неспешнее был их полет. Что-то рождалось в маленьком, трепетном Машином сердечке, и это что-то было невероятно огромным, горячим, необъятным, всепоглощающим… И голова кружилась, и ноги стали ватными, но руки были умными, все знающими. Они обняли Степкину шею, и никто не смог бы их сейчас разомкнуть. Ни один человек, даже… Люся.
Машка резко отпрянула от Степы.
- Я совсем забыла. А сколько времени?
- Пять часов. А что случилось? – Степа тревожно вглядывался в лицо маши.
- Мне надо бежать! Мне срочно надо бежать. Степка, ты очень хороший, замечательный! Ты… Я позвоню! Я обязательно тебе позвоню.
Она вырвалась из его рук и стремглав, умчалась прочь, виляя между кустами, как заяц, убегающий от волка.
Щеки Маши горели. И губы предательски несли на себе память о поцелуе. Не надо Степки там, на автостанции. Нечего делать Степке! Люся сразу все поймет. Лучше сначала ей все сказать самой! Лучше так!
Автор: Анна Лебедева