Да, это лонг)
Дописываю тут приложение по Балтике, и совершенно внезапно попадается на глаза прекрасный текст, который с одной стороны к господству на Балтике никакого отношения не имеет, а с другой – это просто прекрасный вбоквел, который многое объясняет.
Это просто перевод статьи Моники Сенковской-Глюк «Польша сквозь века» с napoleon.org. И прелестное в этом тексте помимо всего прочего то, что его пишет полячка.
Итак, 1795 год. Польша исчезла с карты Европы. Но сам раздел рассорил между собой его инициаторов – Россия и Австрия были недовольны приобретениями Пруссии (прежде всего - Данцигом), и спасла соседей от войны за Польшу только Французская революция. Первая коалиция против Франции образовалась в 1792 году, ее движущей силой была Пруссия, и вот как раз в 1795 году, в том числе видя, что Россия и Австрия точат зубы на недавние приобретения – Пруссия заключила мир с Францией и вышла из войны. С тех пор все военные действия до 1805 года возглавляла Австрия.
В 1797 году Бонапарт во главе Итальянской армии быстро завоевал Италию, и это и есть завязка нашей истории.
Польское дворянство после 1795 года делилось на две категории – это принявшие разделы как реальность, тем более что как минимум в Австрии и Пруссии дворянам сохранили их феодальные привилегии (старый князь Адам Казимеж Чарторыйский говорил, что «когда Родины больше нет, надо спасти наследие Родины»), и те, кто мечтал о возрождении Польши. Вторые поставили все на заговоры с целью восстания.
Но вот проблема – в Пруссии и Австрии все эти заговорщицкие кружки начали давить со страшной силой, именно поэтому все польские заговорщики собрались и действовали в аннексированной Россией части, потому что там политическим сыском никто не занимался и полякам даже сочувствовали, в том числе – молодой царь Александр I. Царь Александр I, стремясь умиротворить польскую знать, разрешил существование многих учреждений и способствовал развитию польского образования. Его польский друг Адам Ежи Чарторыйский, который с 1802 г. был прикреплен к Министерству иностранных дел и был его министром с 1804-1806 гг., выступил с концепцией новой системы международных отношений, целью которой было создание обширной федерации Славянских стран под протекторатом России. Польша по мысли Чарторыйского должна была стать отдельным государством, тесно связанным с Россией, с политической системой, основанной на принципах, изложенных в Конституции от 3 мая 1791 года.
В это же самое время на всей территории бывшей Польши возникали подпольные организации, обширные заговоры с целью борьбы за восстановление независимости. Их члены набирались из числа бывших офицеров, участвовавших в восстании Костюшко, из интеллигенции — нового социального слоя, который возник в то время, — из дворянства и буржуазии. Эти заговорщические организации не затронули ни сельскую бедноту, ни горожан.
Центром политической эмиграции Польши была Франция. Политические эмигранты во Франции по своим убеждениям сгруппировались в два полюса. Одни из них, именовавшиеся «Агентством», представляли консервативную ориентацию, которая желала возвращения режима, установленного Конституцией 3 мая, и возглавлялись Францишеком Барсом, который ранее был командирован во Францию Тадеушем Костюшко.
Второй полюс был представлен генералом Яном Хенриком Домбровским, который под эгидой Франции создал в Италии польские воинские формирования — Польские легионы — в надежде, что участие поляков в борьбе с общим врагом ускорит освобождение страны.
Однако после заключения с Австрией мира в Кампо-Формио (1797 г.), а затем – Люнивельского мирного договора (1801 г.), благодарные французы отослали поляков в настоящие йебеня – на остров Сан-Доминго, где полякам предстояло сражаться с восставшими неграми. Так что дело восстановления Польши внезапно отъехало примерно на 8 тысяч км западнее. Прекрасное тут состояло в том, что из 5200 польских легионеров, которых Наполеон отправил подавлять восстание на Гаити, 400 человек либо перешли на сторону повстанцев-негров, либо были взяты ими в плен. Император Гаити Жак I торжественно провозгласил, что поляки – это «негры Европы», они братья и их не следует называть нехорошим словом «белые люди».
Но это так, вбоквел к вбоквелу.
Ну а в 1806 году французская армия вошла на территорию бывшей Польши, вернее – ее прусской части. В ноябре из своей штаб-квартиры в Берлине Наполеон послал за Домбровским и Йозефом Выбицким, эмигрировавшим политиком, связанным с Легионами, и попросил их издать воззвание к своим соотечественникам, призывая их к оружию. Он также хотел бы, чтобы Тадеуш Костюшко, имевший большой моральный авторитет в Польше, подписал эту Прокламацию. Однако старый республиканец, подозрительно относящийся к императору, поставил Наполеону невыполнимые условия. Всегда полный решимости не связывать себя, Наполеон призывал поляков к восстанию, но не давал взамен никаких обещаний; слова Прокламации включали: «Я посмотрю, достойны ли поляки быть нацией».
Однако этого было достаточно. Генералу Домбровскому быстро удалось сформировать вооруженные силы численностью 30 000 человек. Первые польские части вступили в поход против Пруссии с февраля 1807 г. На освобожденной польской территории была создана польская местная администрация, которая была подчинена французскому командованию. В январе 1807 года Наполеон учредил правительственную комиссию, состоящую из аристократов и умеренных дворян, бывших по большей части бывшими членами четырехлетнего парламента. После тяжелой кампании 1807 г. в Западной Пруссии 7 и 9 июля в Тильзите были подписаны мирные договоры, после чего на европейских картах появилось новое государство: Великое княжество (точнее термин герцогство) Варшавское, вверенное королю Саксонии Фридриху-Августу. На освобожденной территории Польши была создана польская местная администрация, которая была подчинена французскому командованию.
Географически это государство, общая площадь которого составляла 104 000 кв. км, было искусственным. Границы его простирались от Варты до Немана, но граница с Австрией проходила очень близко к столице, а в восточной части территория герцогства была настолько сокращена, что расстояние между прусской границей на севере и русской границей на юге было не более двадцати километров. Герцогство не имело выхода к морю, так как Пруссия сохранила за собой Померанию; Гданьск (Данциг) стал вольным городом с французским гарнизоном.
Варшавское герцогство не было суверенным государством, а скорее славянской областью в Великой Империи. Его зависимость от Франции можно было увидеть во многих вещах. Так, монарх Фридрих-Август, как король Саксонии, принадлежал к Рейнской конфедерации, которая находилась под протекторатом Наполеона. В результате этот протекторат косвенно распространился на герцогство.
Зависимость более непосредственно прослеживалась в военной и экономической областях: например, в герцогстве была введена Континентальная блокада, как и во всех вассальных государствах. Герцогство не имело дипломатических отношений с другими государствами; только у Франции был резидент в Варшаве, который был не просто дипломатическим агентом, его широкие полномочия позволяли ему активно вмешиваться в польские дела.
Решения, принятые в Тильзите, не удовлетворяли народным чаяниям. Болезненно ощущался и тот факт, что официально название «Польша» не было восстановлено. Неопределенность в отношении организации государства, его будущих институтов, а так же характера его отношений с Саксонией тоже вызывала беспокойство. Наполеон еще больше усилил общее недовольство, подарив французским генералам, отличившимся в последней кампании, польского имущества на двадцать миллионов франков.
Наполеон, однако, действовал со своей обычной быстротой, не слишком беспокоясь о переживаниях и чаяниях поляков, взявшись за создание институциональных структур, которые соответствовали бы его видению Новой Европы.
Он созвал членов правительственной комиссии в Дрездене, где в приказном порядке изложил принципы конституции, которые они должны был реализовать. Этот основной закон, который впоследствии был написан Маретом по указанию Наполеона, и подписан императором 22 июля.
Бонапарт был любителем пиара и трескучих фраз – в новой конституции было объявлено, что в Польше отменяется рабство (крепостное право), провозглашается равенство всех перед законом, объявляется свобода совести.
Однако конституция вообще не затронула изменения имущественных отношений - дворяне продолжали оставаться собственниками своей земли, владеть крестьянами по статутному праву (а прикрепление к земле в большинстве земель Польши определялась именно статутами), и иметь привилегии в избирательном праве. Законодательная инициатива принадлежала королю; министры были назначены им и ответственны перед ним. Внешней же политикой мог заниматься только один человек в Польше – король. С разрешения Наполеона и после консультаций с ним.
Новый король Польши, Фридрих-Август, который жил в Дрездене и лишь изредка ездил в Варшаву, передал большую часть своих обязанностей Совету министров. Этот Совет фактически находился под пристальным контролем французского резидента в Варшаве. Первым резидентом был Этьен Винсент, молодой ревизор Государственного совета. Авторитарный и жестокий, он противостоял как своим польским, так и саксонским партнерам и вскоре был заменен генуэзцем Жаном-Шарлем Серра, который оставался на этой должности до 1810 года; его преемником стал дипломат Эдуард Биньон.
Еще одним важным фактором являлось то, что до 1808 года в герцогстве находился французский корпус под командованием маршала Даву: маршал был также верховным главнокомандующим польскими вооруженными силами и имел чрезвычайное влияние во всех вопросах, касающихся управления страной.
Министры выбирались из аристократии и богатой помещичьей знати, социальных классов, которые Наполеон стремился привлечь на свою сторону. Лишь одному представителю буржуазии — статскому советнику Станиславу Сташичу — удалось добиться должности высокопоставленного политика. Сторонники левого крыла, бывшие «якобинцы», были отправлены в отставку, хотя они были главными защитниками и идеологами нового режима, используя прессу для защиты заключения Тильзитских договоров и призывая к введению французских кодексов. Несмотря на мольбы маршала Даву, Наполеон выступил против участия правительства во главе с Гуго Колла(н)таем, лидером левых, которого Биньон еще в 1811 году описывал как «единственного человека, способного занять министерство внутренних дел с умением и энергией, которых такое положение требует». Среди министров, которые были по большей части посредственностями, выделялся министр юстиции Феликс Лубенски. Хотя сначала он был против введения французского законодательства, он вскоре понял, что оно не угрожает ни интересам, ни преобладанию помещичьей знати, и поэтому энергично работал над быстрым внедрением Гражданского кодекса в герцогстве.
Князь Йозеф Понятовский, племянник последнего короля Польши, был назначен военным министром, хотя, казалось бы, по всем параметрам Домбровский подходил на эту должность гораздо лучше.
Парламент, состоящий из сейма и сената, имел только декоративную власть, которая ограничивалась гражданским и уголовным законодательством, налогообложением и бюджетом, а также денежной системой.
Структура парламента восстановила политические обычаи, существовавшие до разделов: в Сенате размещались епископы и воеводы, выбранные королем; внутри сейма 60 нунциев были избраны сеймом для представления помещичьей знати, в то время как окружные собрания избрали только сорок членов из числа горожан.
Система, основанная на налоговом цензе, ограничивала число избирателей до 83 000 членов общинных собраний. После расширения герцогства в результате войны 1809 г. число избирателей возросло до 104 000 человек, что стало довольно высоким показателем для того времени (при режиме Хартии 1815 г. во Франции, стране с 30-миллионным населением, число избирателей было немногим выше 100 000).
Принцип равенства не применялся в Варшавском герцогстве с точки зрения политических законов; дворянство, таким образом, находилось в очень привилегированном положении. На практике доминирование дворянства было еще более заметным: поскольку дворянин мог быть избран членом парламента, а простолюдин не мог стать нунцием, доля дворянства была очень высока. Темперамент членов Сейма, а также свежая память о прежних парламентских традициях затрудняли принятие строгости процедуры и ограничивали свободу совещаний. Мало-помалу новые предложения возникли после закрытия официальных обсуждений, которые сейм продолжал официально председательствовать и свободно обсуждать, все время воздерживаясь от критики короля и конституции.
Территориальное управление было основано на французской модели: страна была разделена на шесть департаментов, которыми управляли префекты, которым были назначены субпрефекты для управления округами. В городах создавались муниципалитеты, а сельскими общинами управлял войт; Министр внутренних дел рекомендовал назначить на эти должности городских магнатов. Таким образом, власть дворянства над простыми людьми была усилена: поскольку они осуществляли полицейскую власть, магнаты могли легко сохранять повиновение. Система в герцогстве, хотя и вносила важные модернизирующие элементы в государство и общество, явно благоприятствовала дворянству, и особенно дворянству, владевшему землей; именно на этот социальный слой и опирался новый режим.
Этот социальный слой был весьма значителен и составлял около 7% населения. По данным цензоров того времени, население Великого княжества насчитывало 2,6 миллиона человек, хотя, по оценкам историков, на самом деле жителей было более трех миллионов.
Из них – магнатов – 5%, а остальные – это те, кто владел 1-2 деревеньками с крепостными, которые ранее работали по законам крепостного плава, а теперь – по статутам.
Другой категорией, близкой к помещикам-землевладельцам, были землевладельцы, владевшие государственной или частной собственностью на временной основе, так называемые «арендаторы». Эти две группы часто пересекались: землевладелец мог арендовать соседнее имение, а его сын мог быть арендатором, пока ждал наследства отца.
Дворяне-землевладельцы были самой консервативной социальной группой, привязаны к старому общественному порядку, который они неустанно и успешно защищали. С другой стороны, немногочисленная сельская знать, составлявшая когда-то политическую клиентуру магнатов, начинала утверждаться как политически самостоятельный элемент.
40% дворян жили в городе, получая свои деньги от городской деятельности, делая карьеру чиновников, священнослужителей или военных и даже занимаясь торговлей или ремеслами. Эти люди были наняты на должности с обязанностями среднего звена в новой администрации.
Статистические данные того времени показывают, что в городах проживало 800 000 жителей (18,6% от общего числа), но эта цифра имеет мало общего с реальностью, так как большинство из 633 «городов» были лишь полуаграрными поселками, с менее чем тысячей жителей, большинство из которых жили за счет земли.
Кроме Варшавы с населением 78 000 человек, только в трех других самых крупных городах проживало не более 10 000 жителей на город. Сельская буржуазия, немногочисленная и политически малоактивная, не играла в герцогстве огромной роли.
Расслоение крестьянского населения различалось по районам: тем не менее достоверно известно, что сельский пролетариат, который либо не владел землей, либо имел достаточно для содержания семьи, составлял не менее 50% населения в деревне. Собственной землей владело не более 1% крестьянского населения.
Аграрная структура страны была основана на сельской бедноте, подчиненной статутному труду. Крестьяне владели разного размера (до 75 га) хозяйствами, но должны были платить налог, будь то деньги или работа на землях помещика. Высокий уровень статутного труда почти везде ложился на население тяжелым бременем, и фермеры, владевшие землей, были вынуждены платить батракам с единственной целью - работать на землях магнатов. Около половины всех обрабатываемых земель обрабатывалось от имени магнатерии.
Статья 4 Польской Конституции провозглашала отмену крепостного права. Однако статья была слишком расплывчатой, и поэтому Фридрих-Август сделал ее более четкой в указе от 21 декабря 1807 года. Свобода, предоставленная сельской бедноте, была ограничена и позволяла им свободно передвигаться только по герцогству. Сельские владения, то есть земля, постройки, скот и даже семена, признавались сеньоральной собственностью, за исключением редких случаев, когда в соответствии с более ранним законом фермер имел что-то свое. Указ запрещал, но только в течение года после его вступления в силу, изгнание сельской бедноты, пока они выполняли все свои обязательства перед своим господином. По прошествии этого времени помещик мог распоряжаться своими крестьянскими владениями по своему усмотрению. Однако в его интересах чаще всего было сохранять сельскую бедноту, чтобы иметь рабочую силу: таким образом, высылки крестьян были нечастыми.
Указ от 21 декабря был продиктован интересами помещичьего дворянства: он дал помещикам возможность заменить шило на мыло, и если раньше крестьянин работал на его землях согласно крепостному праву, то теперь – согласно статутам. Более того, теперь перед помещиками замаячила перспектива расширения своих земель за счет крестьянской общины.
В конституции также говорилось, что должен быть принят Французский Гражданский кодекс, и он был торжественно введен в 1808 году. Аристократические круги сначала отнеслись к нему с подозрением, но быстро поняли, что положения о собственности при умелом толковании могут стать полезным инструментом. для укрепления своего привилегированного положения.
Уложение не защищало прав сельской бедноты, которые ранее охранялись древними обычаями, такими как лесная повинность и выпас на сеньорских землях. Факт сохранения уставного труда противоречил Кодексу, который не допускал принудительного трудоустройства; поэтому древние феодальные правила сохранялись под тем предлогом, что они не являются частью гражданского права, а скорее исходят от администрации. Как следствие, были разрешены административные средства принуждения, чтобы заставить сельскую бедноту работать по закону. С другой стороны, помещики могли использовать принципы Кодекса, когда это соответствовало интересам высшей власти, то есть помещика.
Заключение договоров с деревенской беднотой согласно Кодексу обычно выражалось в самовольном увеличении крестьянских повинностей, не защищенных законом. Таким образом, как это ни парадоксально, Кодекс Наполеона, пересаженный в другую социальную реальность, фактически укрепил существующие феодальные структуры.
Говоря о социальной структуре герцогства, стоит упомянуть проблему евреев, составлявших значительную часть населения (7% всего населения, 28% городского населения). Они были группой, дискриминируемой законом: в 1808 году им было отказано в политических и гражданских правах, дарованных гражданам герцогства сроком на десять лет. Вскоре евреям даже запретили жить на центральных улицах Варшавы: в других городах были обозначены конкретные районы, где они могли жить (эти ограничения не касались богатых семей или ассимилированной еврейской интеллигенции). В 1812 г. евреям не разрешалось сдавать в аренду национальное имущество, и они могли быть освобождены от военной службы в обмен на высокий денежный взнос. Они также должны были платить специальные налоги.
Экономическое положение герцогства было тяжелым. Континентальная блокада закрыла традиционные рынки для польской пшеницы, которая была основным экспортным товаром страны. Цены упали очень низко, но в то же время, препятствуя ввозу британских промышленных товаров, блокада стимулировала развитие национальной промышленности.
Увеличение производства тканей в Великой Польше побудило землевладельцев расширить свое овцеводство. Металлургическая промышленность также была вынуждена увеличить производство для удовлетворения нужд армии. Военные поставки привели к созданию огромных активов в Варшаве. Коммерческий баланс, который изначально был отрицательным, начал улучшаться. Несмотря на эти признаки восстановления экономики, казначейство герцогства постоянно испытывало проблемы. Мало того, что новая администрация была дорогостоящей, но даже более того, стоимость оснащения и содержания армии тяжелым бременем лежала на государственных финансах.
Согласно Тильзитскому договору армия насчитывала 30 000 человек; после войны 1809 г. Ее численность возросла вдвое, а незадолго до кампании 1812 г. число войск возросло до 100 000 человек.
Набор был основан на воинской повинности со сроком службы шесть лет. Добровольцев было много – молодые поляки, русские или австрийские подданные, которые приезжали в герцогство, чтобы записаться в ряды польской армии.
Офицеры, служившие в польских легионах, составляли костяк армии и задавали тон. Чтобы продолжить традицию легионов, солдатам давали гражданское образование. Армия была школой демократии, где стирались кастовые предрассудки, где способностей и усердия было достаточно, чтобы люди со скромным достатком могли продвигаться по службе.
В качестве объекта особого внимания и национальной гордости армия рассматривалась как знак и обещание независимости, а военная карьера стала более престижной, чем когда-либо прежде. По просьбе Наполеона часть войск была направлена на службу Франции, а именно знаменитый полк легкой кавалерии императорской гвардии и Вислинский легион, принимавшие участие вместе с тремя лучшими полками польской пехоты в Испанской войне. Таким образом Варшавское герцогство выплатило Наполеону дань кровью.
Несмотря на вечные трудности казны, Герцогство приложило большие усилия для развития образования во главе с Министерством просвещения, коллегиальным органом, который продолжил работу дораздельной национальной комиссии по образованию. Для обеспечения того, чтобы модернизированное управление и правосудие управлялись квалифицированными специалистами, в Варшаве была создана юридическая школа, которая была дополнена в 1811 году административным факультетом.
Всего через два года после создания герцогства его армия была вынуждена защищать его от австрийского вторжения. В то время как война 1809 года происходила по большей части в Баварии, австрийское правительство решило отвлечь внимание, оккупировав герцогство. Эта миссия была возложена на эрцгерцога Фердинанда, который командовал корпусом из 32 000 человек; это казалось достаточно простым, так как Наполеон вывел с территории Польши свои войска и часть польских, не ожидая, что территория герцогства подвергнется нападению вражеских сил.
14 апреля эрцгерцог пересек границу и направился в сторону Варшавы. Князь Йозеф Понятовский имел в своем распоряжении для защиты столицы всего 16 000 человек, которые, тем не менее, продемонстрировали мужество и стойкость во время битвы при Рашине под Варшавой. Пока австрийцы несли колоссальные потери, Понятовский, осознавая слабость своих войск, отдал Варшаву под оккупацию противника, отступив со своей небольшой армией в Галицию. Застигнутый врасплох этим маневром, противник оказал лишь слабое сопротивление. За очень короткое время Понятовский занял Люблин, Замосць, Сандомир и Львов, и везде его встречали как освободителя. Галицкая знать спонтанно предложила ему свою поддержку, и добровольцев набралось огромное количество. Понятовский создал на оккупированной территории временное правительство — Центральное правительство.
Эрцгерцог Фердинанд был вынужден покинуть Варшаву, чтобы защитить Галицию. Австрийцам удалось отбить Сандомир и Львов, а Понятовский вновь оказался в затруднительном положении. Русские войска, якобы пришедшие в Галицию на помощь ему, на самом деле стремились не допустить, чтобы Галиция попала в руки поляков. 15 июля Понятовский, вновь взяв на себя инициативу операции, вошел в Краков. Именно там он узнал о победе Наполеона при Ваграме и о перемирии, подписанном в Знаиме 12 июля, положившем конец боевым действиям. Мир, подписанный с Австрией в Шенбрунне, передал герцогству западную Галицию, то есть территорию, аннексированную Австрией во время третьего раздела Польши, а также округ Замостье. Эти приобретения были разделены на четыре новых департамента: двенадцать новых сенаторов, их представляли в сейме сорок нунциев и двадцать шесть членов парламента. Герцогство теперь занимало 157 000 км2 и насчитывало пять миллионов жителей. Это возвеличивание разозлило Россию, и опасения Александра еще больше усилились, когда в 1810 году Наполеон отказался ратифицировать конвенцию, заключенную в Санкт-Петербурге Коленкуром, которая предусматривала, что Королевство Польское никогда не будет восстановлено.
Новая территория была с экономической точки зрения еще менее развита, чем остальная часть герцогства. Городов стало меньше, сельская местность беднее, а внутренний рынок менее развит. Именно здесь были магнатские латифундии, такие как владения семей Замойских и Чарторыйских. Магнаты Галиции, которые были против введения Кодекса Наполеона, потребовали пересмотра конституции, и Станислав Замойский отправился к Фридриху-Августу, пытаясь что-то с этим сделать. Король отказался, и Галиция была вынуждена принять все законы герцогства. Вследствие декабрьского указа правовое положение галицкой сельской бедноты резко ухудшилось.
Раньше австрийские законы обеспечивали стабильность их хозяйств и защищали их от произвольного повышения налогов. Аннексия Галиции также изменила баланс сил на политическом фронте и укрепила консервативные позиции; Тадеуш Матушевич, представитель Чарторыйского, стал министром финансов. Плохое экономическое положение, дефицит государственных финансов и реквизиции для удовлетворения армейских нужд - население удвоилось после аннексии Галиции, и войска также необходимо было удвоить - создали атмосферу, в которой оппозиция дворян набирала силу. Это было особенно очевидно на сейме в 1811 году, когда правительство подверглось ожесточенным нападкам. Оппозиция вынудила отклонить проект, направленный на принятие французского Уголовного кодекса, критикуя администрацию, которую она считала слишком могущественной, но в то же время неэффективной и дорогой. Налог на имущество, уплачиваемый дворянами-землевладельцами, был снижен.
Война 1809 года и последовавшие за ней события дали шанс на последний всплеск активности небольшой группы радикалов, идеология которых также переживала глубокий кризис. Не имея народной поддержки, неспособные выработать самостоятельную политическую линию и рухнувшие надежды на установление наполеоновской системы, они обратились к консервативной оппозиции, чтобы вместе бороться с этой самой системой.
Группа бывших якобинцев активно взялась за организацию польской администрации в завоеванной Галиции. Они обратились к главе центрального правительства в Галиции Станиславу Замойскому в надежде извлечь выгоду из конфликтов, противостоящих ему и министрам герцогства. Точно так же во время сейма 1811 г. некоторые радикалы сотрудничали с оппозицией, помощь в написании критических замечаний против правительства. Суровые суждения, которые они выносили о недостатках системы, часто были точны, но в этой критической ситуации все, что они делали, это служили аргументами для консервативной знати, враждебно настроенной к модернизации социальных и государственных структур и желавшей в значительной степени вернуться в прежние институты.
Представляется — хотя это точно не установлено, — что были слабые попытки наладить контакты с республиканской оппозицией во Франции. Однако более вероятно, что большая часть бывших левых начала подумывать о сотрудничестве с пророссийскими политиками.
Всего через год после заключения мира в Шенбрунне возник новый конфликт. Европа снова оказалась между противостоянием двух великих континентальных держав, Наполеоновской и Российской империями. Александр I пытался привлечь поляков на свою сторону, но его предложения были отвергнуты князем Понятовским, который сообщил о них Наполеону.
Французский император был полон решимости максимально использовать все человеческие и материальные ресурсы, которые были в его распоряжении в герцогстве, и поэтому он мобилизовал все силы Европы для войны против России. Зная, что восстановление независимости страны вызовет волну национальной энергии, он предложил полякам перспективу восстановления Польши в ее старых границах. По его просьбе Фридрих-Август декретом от 26 мая 1812 г. уполномочил Совет Министров иметь возможность осуществлять все свои полномочия в пределах Герцогства, за исключением изменений в Совете и назначения судей.
Накануне начала боевых действий дипломатическая миссия Франции в Варшаве была возведена в ранг посольства. Посол монсеньор де Прадт, архиепископ Мехелена, прибыл с такими полномочиями, что уже считал себя генерал-лейтенантом герцогства. По приказу Наполеона был созван исключительный сейм; он возродил польские традиции, провозгласив создание Всеобщей Конфедерации и восстановление Польского королевства. Старый князь Адам Чарторыйский стал президентом Совета Конфедерации. Этот Собор, не имевший ни судебной власти, ни реального значения, не делал ничего иного, как допускал (или не допускал) отдельных лиц в Конфедерацию. Все это служило лишь пропагандой, к которой посол, желавший всем руководить и контролировать, добавлял письменные обращения и прокламации, якобы исходившие от Конфедерации.
Суровая экономическая реальность резко контрастировала с высокопарностью прокламаций. Казна была пуста из-за военных расходов; Войска Grande Armée, возвращаясь через герцогство, разоряли сельскую местность своими реквизициями и вымогательством. «Ресурсы города и герцогства на исходе, — заметил посол вскоре после прибытия в Варшаву. Существует большой недостаток необходимого продовольствия и запасах, который увеличивается день за днем. В одночасье нужно найти то, чего можно достичь только временем и накоплением. Это приводит к бунтам и насилию, которые истощают наши ресурсы и ослабляют дух. У нас есть ежедневное доказательство этого».
«Началась вторая Польская война», — говорилось в воззвании императора накануне переправы через Неман. Хотя он, как всегда, стремился не связывать себе руки на будущее, он позаботился о том, чтобы распределить значительную часть (почти 100 000 солдат) сил герцогства между различными корпусами Великой армии. Лишь треть — 37 000 человек — составляла 5-й корпус под командованием князя Понятовского. Польские войска, сильно напоминавшие другие части Великой Армии, состояли в основном из молодых рекрутов, недостаточно обученных и неспособных справиться с утомительным переходом этой кампании, не похожей ни на одну из предыдущих войн Наполеона.
5-й корпус, преследовавший армию Багратиона по Белоруссии, за первые два месяца кампании потерял треть личного состава. Основные силы поляков присоединились к Наполеону под Смоленском и отличились в этих боях взятием города. Поляки сражались под Бородино и вместе с Наполеоном вошли в Москву. Они разделили ужасы отступления, сражаясь в арьергарде, проливая свою кровь во время сражений под Тарутино и Березиной. В начале ноября Понятовский, сильно ушибленный после падения с лошади, был вынужден передать командование своим корпусом генералу Зайончеку. Остатки 5-го корпуса, от которого осталась лишь горстка в 2000 человек, вернулись в Варшаву почти со всей артиллерией и орлами. Во время этой кампании погибло более 70 000 поляков.
Известие о поражении Наполеона в России и, более того, вид опустошенной Grande Armée, возвращающейся в герцогство, вызвали глубокое потрясение. Посол подал в отставку и в декабре покинул Варшаву; в январе русская армия вошла в герцогство. Пророссийские политики внутри правительства пытались наладить контакты и договориться с Александром I; Однако Александр лишь давал туманные обещания, не давая точных заверений. В феврале правительство покинуло Варшаву и удалилось в Краков. Князь Понятовский, сумевший собрать армию в 20 000 человек, последовал за правительством. В апреле стало ясно, что больше оставаться в Кракове они не могут. Поэтому правительство присоединилось к Фридриху-Августу в Дрездене, и принц повел свою армию через Силезию и Богемию в Саксонию, чтобы там присоединиться к Наполеону. В герцогстве,
Герцогство, созданное Наполеоном, не смогло пережить падения Империи. Тем не менее его недолгое существование имело неизмеримое значение для истории нации. Это доказало, что разделы Польши не были окончательными и что польский народ не перестанет бороться за свою независимость.
Политические и правовые учреждения, созданные Наполеоном, сохранялись долгое время: политические учреждения сохранялись до 1831 года в Царстве Польском, административные учреждения до 1860-х годов, общеправовая организация до 1876 года и Гражданский кодекс до 1946 года.
