Все главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
Здравствуйте, меня зовут Борис (ударение на о), и я — кот.
Я роскошный рыжий кот, правда, в бегах. Ведь мой хозяин оказался маньяком.
Как всегда, все началось вполне мирно и ничто не предвещало беды. Бурштейн (это фамилия моего хозяина) подобрал меня на помойке, когда я переживал не лучший период в жизни, и я благодарен!
Несколько месяцев все было просто прекрасно, но потом у этого маньяка начались претензии. Дескать, ссу не туда! Ну, милый друг, ты же сам расставил по квартире тапки. Плюс не выпускаешь меня погулять. А я — кот, мужик, самец! Мне надо самоутверждаться и размножаться. И он понял намёк: стал меня иногда выпускать. Это были прекрасные дни и недели, за которые я успел поухаживать за многими кошечками и накостылять многим конкурентам…
И вот Бурштейн снова перестал меня выпускать. Из зависти, наверное. А потом и вовсе поставил ультиматум: либо я прекращаю метить тапки, либо он отвозит меня к какому-то врачу, который совершит немыслимое.
Но природу же не переделать, мяу… И этот вот Бурштейн отвёз! Куда-то за город на своей мазде, в хмурый поселок невесёлого типа.
Если честно, я не верил в то, что Бурштейн решится. Сколько раз он грозился и не делал, а тут…
У доктора мне сразу не понравилось. Особенно, когда этот пьяница потянулся ко мне с каким-то шприцем. В общем, я от него, он меня ловить, пришлось когтями попортить ему физиономию, а самому в окно и — в поле. Бежал так, будто за мной свора собак гонится.
И вот я оказался один. За городом. Черт знает где.
Неистребимый кошачий инстинкт повел меня обратно в город. Вы, люди, называете его Рязанью. Мы, коты, говорить не умеем. Поэтому мяу. Мяу. Мяу. Мяу — мур... Мяу.
Че напряглись? Шучу!
Рассказываю дальше. Мы, кошки, очень тревожные существа. Меня беспокоило все — запахи и шорохи травы, в которой я затерялся, убегая от ветеринара, рев пролетающих по трассе автомобилей, когда я добрался до шоссе, наглые вороны, всерьез рассматривавшие меня в качестве добычи. Не думаю, что у них получилось бы, но стая крупных черных бандитов все-таки сила.
А еще было холодно. Осень. Ветер. Грязь.
Как я ненавижу грязь на моих лапах и роскошном брюшке!
Но больше грязи я не люблю дождь. И он, разумеется, пошёл! А я в поле. Мокрый, замерзающий рыжий красавец… Вчера я нежился в Бурштейновой квартире, выбирая, какой корм поесть, а сегодня брел по слякоти — всеми брошенный бродяга, дикими от голода глазами обозревающий печальные заросли засохшей травы. У меня уже не оставалось сил на брезгливое пофыркивание.
«Как низко ты пал, Борис!» — сказал я себе, переставляя уставшие мокрые лапы. И тут же задался вопросом: «А кто виноват? Кто загнал тебя в это незавидное положение? Из-за кого ты вот-вот выдохнешься и ляжешь вооон в той луже помирать?..»
Ответ был очевиден. Бурштейн.
Вот кто довел меня до края обрыва и дал мне символического пендаля. Маньяк и деспот, притворявшийся другом.
Когда я осознал всю глубину предательства Бурштейна, мне стало еще холоднее и еще грустнее.
Как на заказ, к мелкому противному дождю, разгоняемому порывами пронизывающего ветра, добавилась колкая ледяная пороша.
Я остановился, переводя дух и прислушиваясь.
Оказывается, я дрожал от холода. Лапы отяжелели. Мне хотелось прилечь, заснуть и не просыпаться.
«Подожди-ка! — одернул я себя. — Если ты сейчас сдашься, то это будет означать, что Бурштейн добился своего! Рыжие не сдаются! Врешь, не возьмешь!»
В тот самый момент я поклялся во что бы то ни стало выжить назло этому маньяку. И (вот тут я не то, чтобы поклялся, но как бы добавил мелким шрифтом) отомстить Бурштейну по полной кошачьей программе.
Приняв такое судьбоносное решение, я высоко поднял голову, задрал хвост трубой и гордо зашагал вперед. И шел я так целых пять шагов, а потом поскользнулся.
Лужа оказалась неимоверно холодной, но это только разожгло во мне дополнительную злость.
Питаемый жаром ярости и мечтами о мести, я добрался до моста через Оку. Там, под мостом, я нашел теплый угол, где раньше жил какой-то бродяга из людей, забрался под ворох старого тряпья и кое-как отогрелся.
Утром я был готов к новым вызовам. Что ж, я быстро вспомнил свою помойную молодость. Да, я начинал карьеру простым уличным котом, и черт меня дёрнул позволить Бурштейну забрать меня на повышение до квартирных!
Вспомнив о Бурштейне, я преисполнился гнева, смело вылез из укрытия и… нос к носу столкнулся с бродячим псом.
От пса воняло, как от… ну, как от пса. Псиной. И особенно пасло изо рта.
Кобель удивленно замер. Я же не мог позволить себе такую роскошь, потому что собаки редко ходят по одной.
От души зашипев, я вцепился когтями в псиную морду. Псина завизжала и попятилась прочь от моего ночного лежбища. Увы, неподалеку раздались заинтересованные потявкивания. Кобель был не один.
Настала пора бежать, ведь в закутке, где я ночевал, спрятаться было негде, и я превратился бы в лёгкую добычу.
Я выбежал на открытое пространство, увидел, что собак не менее пяти, и припустил к ближайшему дереву.
Не самое удачное решение — мне наперерез нёсся какой-то черный уродливый кобелина раза в четыре больше меня, и черт возьми, он успевал. Я подскочил, когда его зубастая морда уже тянулась к моему нежному боку, и пробежал по его спине. От удивления черный врезался в какого-то другого доходягу, а их уже догнала неуклюжая дворняжка.
К тому моменту я уже ловкой белкой бежал вверх по стволу дерева.
Собаки попались так себе, поэтому пару часов я потерял, сидя на ветке и ожидая, когда им надоест дежурить под деревом. Я мерз и злился на судьбу. Пустой живот громко бурчал, и мне слышалось в этом звуке отчётливое «Бурштейн!» Наконец, шавки сдались и отправились на поиски еды. Я осторожно слез и пошел на мост.
Далеко не сразу я решился идти по мосту. Но я бы посмотрел на вас в моем положении. Мост меня откровенно пугал — шум машин, постоянная тряска под лапами (пол реально ходил ходуном!) и по-прежнему холодный ветер.
Некоторое время я всерьез размышлял, не остаться ли в сельских краях, не прибиться ли к какому-нибудь фермерскому хозяйству, поближе к коровнику, и не плюнуть ли на Бурштейна и всю Рязань. Но, дорогие мои, коты плеваться не умеют. Я решился и пошел.
Полчаса страха и позора — и я на нужном берегу Оки. До Рязани оставалось всего ничего, если верить глазам. Но мои лапы не очень верили глазам. Я решил не торопиться и поохотиться. Недалеко от моста я добыл полёвку. Эта дура зачем-то вылезла из норы на холодную поверхность, а я не привык пренебрегать удачным случаем.
Да-с, разучился я радоваться пище, добытой собственными стараниями. Корм на кухне Бурштейна был вкусней и разнообразней, кроме того, он содержал весь комплекс витаминов, полагающийся особе моих достоинств… Полевка оказалась жесткой. Но это была моя добыча, и она вполне утолила мой голод.
Изрядно воспряв духом, я зашагал в город — грязный рыжий хищник, не сломленный ни судьбой, ни даже самим Бурштейном.
Я точно знал: продолжение последует, и кое-кто сильно пожалеет, а кое-кому улыбнется настоящая кошачья удача…
Теперь этот рассказ можно послушать в профессиональном исполнении!