Соединенные Штаты произвели глубокое впечатление на Боливара. Спустя годы он заявлял: «Во время моего краткого визита в Соединенные Штаты я впервые в жизни увидел рациональную свободу». Однако свобода, которой восхищались в Европе, была разновидностью английской демократии, достойной похвалы только в сравнении с континентальным абсолютизмом. Боливар не увидел, или не захотел понять, что, например, в США простые люди не участвовали в общественной жизни ни через выборы, ни другими способами. Социальное превосходство, богатство и известность по-прежнему были наследственными привилегиями немногих, и даже начальное образование было недоступно для большинства людей.
Стоит добавить вот еще что. Помимо собственно США на Боливара произвел неизгладимое впечатление прочитанный по пути в Америку и в самой Америке труд Адама Смита «О природе и причине богатства народов».
Боливар просто выучил, вышколил теорию Адама Смита, однако, как бы это парадоксально не звучало, он ее не понял. Понятно, что это утверждение требует пояснения. Давайте поговорим.
Итак, давайте сначала вспомним знаменитые пушкинские строки:
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита,
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Проблема в том, что почему-то Смит писал об одном, но тогдашние его почитатели видели совершенно другое. Смит писал, что твердая валюта, стабильная низкая процентная ставка, контроль над государственными расходами, ограничение участия государства в коммерции дают экономический рост. Что видели читавшие, но не понимавшие написанного Смитом? Да какие-то совершенно полярные вещи. Полный отказ государства от участия в экономике (тот же Адам Смит, описывая «невидимую руку», имел ввиду совершенно конкретный контекст: «Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, и осуществляя это производство таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причём в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения.», то есть государство своей налоговой и протекционистской политикой создает такие условия, при которых производителю выгодно производить свой товар дешевле и качественнее, ибо такие правила игры установило оно, государство), отказ от высоких акцизов и таможенных пошлин, примат частной инициативы и собственности, и т.д.
Вообще же, сочинение Адама Смита – это гимн протекционизму в чистом виде. Например, фраза: «Если иностранная страна может предоставить нам товар дешевле, чем мы сами можем это сделать, лучше купить его с какой-то частью продукции нашей собственной промышленности, используемой таким образом, чтобы у нас было какое-то преимущество». Ее почему-то считают лозунгом «свободного рынка», но ведь это на самом деле простое описание процесса «импортозамещения». То есть мы покупаем дешевый иностранный товар, вместе с нашими, и постепенно его замещаем своими. Механизм для такого замещения описан далее: «случаем, когда выгодно подвергать некоторому обложению иностранную промышленность в целях поощрения отечественной, является тот, когда продукт последней внутри страны облагается налогом. В таком случае представляется целесообразным, чтобы таких же размеров налог взимался с аналогичного продукта промышленности иностранной. Это не создаст монополии внутреннего рынка для отечественной промышленности и не направит в эту отрасль большую долю капитала и труда, чем это было бы при обычных условиях. Это только предотвратит отлив от нее благодаря налогу части естественно предназначенного для нее капитала и труда и сохранит после установления налога по возможности прежние условия конкуренции между иностранной и отечественной промышленностью. В Великобритании принято за правило в тех случаях, когда устанавливается какой-либо подобный налог на продукт отечественной промышленности, одновременно с этим вводить еще более тяжелую пошлину на ввоз всех иностранных товаров такого же рода, чтобы прекратить громкие жалобы наших купцов и фабрикантов на непосильную конкуренцию». Ведь в прямом виде славословия в адрес протекционизма! И как резюме: «для обеспечения отечественной промышленности равных условий с иностранной необходимо обложить все иностранные товары некоторым налогом, соответствующим удорожанию отечественных товаров, с которыми они конкурируют».
Стоит упомянуть вот еще о чем.
К сожалению, революционеры, читавшие Смита, как-то забывали, что во всех государствах экономика и развитие промышленности разные, и самое главное – видели в работах Адама Смита не инструмент, а какую-то библию, забывая, что Смит брал конкретную страну (Англию) в конкретный период и писал методичку по экономическому устройству для Англии в 1770-е, а не для Франции в 1800-е, и не для Нового Света в 1820-е. То есть по факту любой более-менее здравый экономист, желавший перенести идеи Смита в свою страну, должен был начать с анализа экономической ситуации в этой стране. Понять, насколько конкурентное там производство, какие производство развито, а какое – нет, какова покупательская способность населения, и т.д.
Без этого анализа понять, что взять от Смита, а что отбросить – совершенно невозможно. Вообще любая экономическая теория сама по себе является лишь инструментом, который мы берем для определенной работы. Скажем, если у нас слабая производственная база, и мы хотим развить собственное производство – мы берем меры протекционистского характера, дабы иностранные товары не сделали наше производство нерентабельным. Если у нас промышленность на подъеме, внутренний рынок насыщен и грозит кризис перепроизводства, поскольку наша продукция готова выплеснуться за границу страны – то мы отстаиваем принципы «свободной торговли» и низких ввозных пошлин. И так далее.
Так вот Боливар, так же как и многие другие, такого анализа не производил, и просто слепо перенес методичку Адама Смита на американскую почву, не понимая, что стартовая ситуация в Новом Свете совершенно отличается от Англии 1770-х, где уже во всю шла промышленная революция. В оправдание Боливара стоит сказать, что такие ошибки допускали очень многие, и не только революционеры. Скажем, во время Великих Реформ Александра II русское правительство наступило на те же грабли совершенного непонимания специфики своей страны, в результате вся промышленность была отдана на откуп иностранцам, и все царствование Александра II из страны утекали деньги, ибо ввоз многократно превышал вывоз. Исправлять ситуацию начали только при Александре III.;
