Предшествующая заметка: "Крест" Эльбруса с севера на юг. Акклиматизация
Штурмовой лагерь (3800 м)
На третий день пребывания у подножия Эльбруса был запланирован переход с вещами в штурмовой лагерь. Часть вещей уже была наверху, поэтому идти было не так утомительно. Набрав немного акклиматизации, я порой убегал вперед на полчаса.
В начале сезона на горе традиционно мало туристов — это спустя месяц тут яблоку будет некуда упасть, а сейчас "бочки" полупустые, места под палатки засыпаны снегом, в столовой прохладно и тихо. Альпинистская компания в виду отсутствия аншлага выдала нам индивидуальный домик вместимостью человек на двадцать плотненько, и мы расположись, как короли, на скрипучих деревянных нарах.
Увлекшись в предыдущей частью повествованием, я совсем упустил из него одно обстоятельство — наша маленькая компания приросла на одного человека. Еще вчера, на пути подъема от Немецкого аэродрома, я издалека заприметил идущую мне навстречу девушку в белом термобелье. На сближении с ней возникла немая сцена — "Артем? Пермь?" — "Майя?".
Четыре года назад я с воодушевлением рассказывал про исполнение моего давнего желания — встретить рассвет на Усьвинских столбах. Желание мое тогда исполнилось совершенно спонтанно, и это событие также спонтанно тогда разделила веселая, но малознакомая девушка по имени Майя. С Майей мы потом нашлись в ВК, обменялись фотками и потерялись, изредка набредая на материалы друг друга в ленте новостей.
Точно также спонтанно, с пару месяцев до восхождения, мы списались с Майей, и я с удивлением узнал, что Майя-то времени не теряла и уже успела сходить год назад по северному маршруту практически до вершины. До вершины ей тогда дойти не удалось, буквально за сотню метров до вершины одному из участников ее группы стало плохо, и всем пришлось развернуться. Ну и как бы между делом, Майя также обмолвилась про "хотелось бы повторить".
И вот на узкой горной тропе в двух тысячах километров от родного дома наши дорожки и сошлись. Поскольку альплагерь пустовал, то начальник ставки подкинул нам в домик для компании и Майю, чему мы совсем не возражали — коротать вечера на Эльбрусе веселей за разговорами в компании.
За обустройством ночевки и приемами пищи подкрался вечер, а с ним и незабываемый закат, который бывает только в горах.
Спалось беспокойно. Высокий пульс не давал провалиться в небытие, сон был поверхностным и тревожным. Проснулся еще затемно с желанием по ветру. Запахнувшись в застывшую пуховку, побрел по свежему снегу в сланцах до вертикальных домиков на обрыве. Шел, внимательно смотря под ноги, чтобы не растянуться на куруме. Дошел до туалетов типа сортир, поднял глаза и остатки сонливости сняло как рукой: передо мной зачинался новый день! Забыв про цель своего похода, уже не разбирая дороги и черпая сланцами снег, побежал обратно в вагончик за камерой.
В наших планах на сегодня был выход на 4600 м, но обновленный прогноз погоды оптимизма в возможности выполнения изначальной программы восхождения не внушал. Погода портилась и портилась сильно.
Поскольку прогноз — величина не очень постоянная — у нас оставалась надежда попасть в "окно" 23 июня при некотором снижении скорости ветра. Дальше по прогнозу был ад на неделю без каких-либо шансов на выход. Однако, помимо удачи с погодой, восхождение на 23 июня означало, что наша программа восхождения укорачивается с восьми дней на пять: выкидывались дни дополнительной акклиматизации на высоте и день отдыха. Это также означало, что сегодня нам надо выйти на 4800 м, чтобы закинуть на скалы Ленца часть вещей и палатку.
Собрались часам к 10-11 и не спеша вышли на тропу. На небе пока ни облачка, солнце давит все сильнее.
Мне шлось довольно неплохо даже под рюкзаком — погода была ясная, уклон постепенно становился все круче. Два вдоха — шаг. Периодически оглядываюсь за своими и вижу быстро приближающегося ко мне восходителя. Вскоре он быстрым шагом опережает меня. На нем горные кроссовки и минимум снаряги. Узнаю в нем шерпу из базового лагеря. Оказывается, помимо переноса вещей и стройматериалов из базового лагеря в штурмовой (да, да, все постройки на 3800 м сделаны из материалов, которые доставлены туда на плечах вот таких вот парней), он тренируется на рекорд восхождения на вершину с поляны. В тот день он из базового лагеря поднял 25-ти килограммовый груз в штурмовой лагерь и налегке побежал на вершину для тренировки. Но мне жалеть нельзя, иду как могу — медленно и пыхтя.
К двум часам дня в одиночестве выхожу на примерную высоту, которую обозначила Юля для ночлега, и быстро нахожу прекрасное место для палатки. Видно, что в прошлом сезоне здесь было довольно уютно, но за зиму ветра и снег разрушили стенки. Для безопасности придется их поднимать снова.
Дождался Юлю и вместе попробовали восстановить часть стенок. Таскать здоровенные камни на высоте близко к пяти километров еще та тренировка… Подняли стенки с подветренной стороны сколько смогли, забросали вещи камнями, чтобы не унесло и пошли вниз на отдых. Пока спускались, налетела облачность и пошел снег.
В штурмовом лагере нас хлебосольно встретила заскучавшая Майя. Она ушла на акклиматизацию еще затемно, дошла до 4600 м и поэтому вернулась в лагерь задолго до нас. Поели, отдохнули и начали совещаться по поводу дальнейших планов. В итоге Майя воодушевилась нашей авантюрой и решила идти с нами траверс на юг. Назавтра ожидался снег всю ночь, поэтому договорись идти, как только прояснится.
Вечером к нам пожаловал гость. По словам старожилов, лисы сюда порой забредают в поисках отходов цивилизации.
Несмотря на сильную усталость, сон не шел, я постоянно ворочался в спальнике. Жалел, что не положил в аптечку снотворное, и считал часы до рассвета. За всю ночь удалось подремать часа два от силы… Утро встретило плотным снегопадом, которому казалось не будет конца. Аппетита тоже не было, смог заставить себя поесть чисто номинально. Вышли на тропу только в десять, так и не дождавшись просветления.
С 4300 метров началась пурга и где-то до 4500 метров я шел, пробивая тропу от вешки до вешки. Часто, дойдя до очередной вешки, приходилось по несколько минут стоять и мучительно вглядываться в пространство впереди в поисках хоть каких-то ориентиров.
Очень неприятное чувство возникает, когда вглядываешься в густую облачность: от напряжения порой начинаешь видеть того, чего нет, а расстояния становятся совершенно искаженными.
Через шесть часов я преодолел условный вертикальный километр и вышел к месту ночевки на 4800 метров.
Часов до пяти вечера ставили стенки, устанавливали палатку, готовили еду. Юля приготовила густой вкусный борщ с гренками, но аппетит так и не появился. С трудом затолкнул в себя пару ложек и попытался поспать хотя бы немного. В десять вечера надо было уже вставать, чтобы подготовиться к штурму: натопить воды, собрать экипу. В двухместную палатку втроем уместились втроем валетиком — вполне, чтобы хоть как-то восстановить силы. В полудреме проворочался два часа и с облегчением вылез из спальника в районе десяти вечера.
Оделся и вылез на улицу паковать вещи, оставив дам топить снег в тамбуре палатки. Последующие четыре с лишним часа я провел в полной темноте, сидя на камне и периодически подкидывая новую порцию снега Юле в палатку — снег на такой высоте топился очень медленно. Примерно к трем часам ночи мы собрали лагерь и двинули на штурм.
Наш план был прежним — выходим на седловину, оставляем рюкзаки и берем обе вершины. Идти в полной выкладке с рюкзаком в двадцать кило было уже не так бодро, как накануне. Плюс, видимо, сказывались две бессонные ночи накануне, практически полное отсутствие еды и холодная ночевка. Морально также было не огонек — сидение на ветру в темноте оптимизма мне не прибавило. В добавок тропу замело окончательно. Спасали вешки, но и они в сумерках были практически неразличимы. Радости добавлял резко усилившийся встречный ветер и большой уклон горы. Шлось значительно тяжелее, чем я того ожидал.
К рассвету вышли на 5100 метров и я, с большой тревогой, начал ощущать в себе нарастающее чувство отчаяния. Несмотря на физическую усталость, гораздо большая проблема была в полном моральном истощении. Я был очень близок к тому, чтобы согласиться пойти вниз.
Остановились под прикрытием небольших скал и стали советоваться: где-то в этом месте должна начинаться тропа на седловину, но ее засыпало снегом, а редкими вешками был отмечен только путь на восточную вершину. В это время внизу из облачного сумрака вынырнула группа и вскоре дошла до нас. Ребята шли на вершину из штурмового лагеря налегке. Присутствие другой группы неожиданно воодушевило меня и я снова был готов идти в бой столько, сколько нужно. Встали и пошли следом, стараясь следовать змейке идущих впереди ребят. Первым в связке по прежнему шел я, за мной Юля и замыкала нашу тройку Майя.
Облачность раздуло и, вместе с тем, еще больше усилился ветер. На постоянный встречный поток холодного воздуха с вершины Эльбруса можно было ложиться грудью. Каждый шаг вверх приходилось преодолевать, ловя небольшие паузы в его порывах. Началось выживание. Я уже давно впал в какое-то сомнабулическое состояние, запретив себе считать пройденное расстояние. Каждый шаг давался все с большим превозможением. В какой-то момент я понял, что на каждый шаг я делаю пять вдохов. Пять судорожных вдохов, втыкаешь кошку выше на полступни, из-за всех сил толкаешься обеими палками и переносишь вес на опорную ногу, снова пять судорожных вдохов…
Шли часы, а мы в крайнем изнеможении все ползли вверх по склону.
Чтобы хотя бы приблизительно понять это состояние, попробуйте представить, что вы одновременно сильно хотите спать, у вас звенит голова, разрываются легкие и вы находитесь в состоянии глубокого мышечного отказа — именно так ощущается борьба с высотой, встречным ветром и тяжелым грузом на ваших плечах.
Где-то на пяти с половиной километров я стал ощущать, что веревка страховки все чаще одергивает меня назад — Юля с Майей вымотались еще сильнее меня.
Мы останавливались все чаще, и в какой-то момент я обратил внимание, что Юля реагирует как-то странно. Рядом была огромная скала, я предложил хотя бы ненадолго передохнуть у ее подножья. С трудом добрели до нее и тут состояние Юли стало очевидно тревожным. Она начала заговариваться, ее трясло и было понятно, что у нее начинает резко развиваться высотная болезнь.
Идти вверх в таком состоянии группы не было даже и разговора, оставались два варианта — спуститься на седловину и оттуда на южный склон или идти вниз обратно в штурмовой лагерь с севера. Западная вершина была уже как на ладони, мы даже видели часть седловины и вереницы поднимающихся с нее альпинистов — но до тропы к ней нужно было идти все равно к восточной вершине, так как путь напрямик шел через поле трещин, да и не факт, что Юля смогла бы пройти сейчас этот путь. В этом сложном выборе, очевидным и единственно верным, было вернуться назад. Очень жаль, так как до вершины оставалась каких-то сотня метров по вертикали.
Я снял свою пуховку и надел на Юлю, чтобы хоть как-то ее согреть. Встегнулись в рюкзаки и пошли вниз. Спускались долго, часто падая без сил на залитый солнцем ледник. С каждой сотней метров вниз Юля все больше приходила в себя. В штурмовой лагерь пришли уже часа в три-четыре в состоянии полного автопилота.
Переночевали ночь на 3800 метров и на следующий день спустились на поляну Эммануэля. Там вызвали трансфер и уже за полночь вернулись в Пятигорск. Разместились в отличной гостинице, где и воссоединились с привычными благами цивилизации — горячим душем и мягкой постелью. Недоступный к пониманию в обыденности кайф.
Следующее утро встретило нас последствиями обморожения: несмотря на маски и балаклавы, губы у всех превратились в типичные гиалуроновые вареники, а лица — в застывшие маски.
В завершение
Спускаясь вниз по склону Эльбруса я, конечно, испытывал разочарование от несбывшихся планов. Однако, идя в горы, надо отдавать себе отчет, что здесь мы как нигде должны адекватно оценивать свои силы. Попытка дойти до вершины с очень большой вероятностью закончилась бы для нас аварией, а поэтому сделанный, пусть и трудный выбор, был правильным, а у нас есть возможность вернуться сюда снова и выполнить намеченное.
На этом все. Не забываем подписываться и ставить лайк!
Слава роботам.
Еще про восхождения на большие горы:
Эльбрус с юга в мае
Казбек с севера за 4 дня
