Читатели нашей вчерашней заметки о "литературном успехе" сделали замечания и задали вопрос. Постараюсь ответить – простите, если выйдет сумбурно: времени мало, "Лучик" ждёт. Итак.
Совершенно верно: всё сказанное вчера имеет отношение к тусовке и междусобойчику. Но всё дело в том, что литературный процесс – это и есть тусовка (а в нашем случае, увы, – ещё и междусобойчик). Кощунственно процитирую Достоевского, точнее, Свидригайлова:
Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность.
Замените в этой цитате "вечность" на "литературный процесс" – и у вас будет исчерпывающее знание о том, как он устроен. Причём и во времена Пушкина и Гоголя было так, и во времена самого Фёдора Михайловича. С той лишь разницей, что пауки в разных углах были разные, и соблюдался некоторый "баланс сил", а в наше время он был уничтожен; зачем и как – мы рассказывали.
Почему это так?
Расскажу анекдот из жизни. Будучи уже женатым студентом третьего курса я сдавал зачёт по дисциплине "Этика и психология семейной жизни", и мне был задан такой вопрос: "Что является основой семьи?" Я тяжело задумался. Потом нерешительно мяукнул:
– Любовь?..
Преподаватель брезгливо поморщился.
– Основой семьи является экономическая деятельность её субъектов, – отчеканил он.
"Фу", – подумал я тогда. Воспринять его урок мне удалось значительно позже.
Так вот. Основой литературного процесса является не Бог, не служенье муз, не "народ – творец истории", а технология и экономика.
Существование той литературы, к которой мы привыкли (то есть "авторской литературы"), обусловлено строго определённой технологией. В основе этой технологии – печатный и переплётный станки. Они позволяют:
а) зафиксировать текст в определённой форме (ничего не убавишь, не добавишь, не переделаешь);
б) сохранить имя автора (если забыл – взгляни на обложку, там напечатано) – именно печатный станок породил категорию авторства;
в) тиражировать строго зафиксированный текст в любом количестве с сопутствующими ему пояснениями (критическими статьями, учебниками) и тем самым оказывать на общество определённое воздействие с прогнозируемыми последствиями...
И так далее. На эту технологию нарастает экономика: как тиражировать? Как распространять? И главное – как поощрять требуемые воздействия литературы на общество и "купировать" нежелательные?
Пример: когда в 2015 году в России проводился "Год литературы", 90 процентов всех мероприятий касались проблем издательского бизнеса и книготорговли – а не творческих либо идеологических. И никто эту повестку литературному сообществу не навязывал, оно само так решило – по принципу "что болит".
Не будем сейчас о том, хорошо это или плохо. Мне лично это не нравится, я до сих пор "за любовь". Но с объективной реальностью надо считаться. Чтобы текст стал произведением литературы, его недостаточно создать – надо, чтобы его читали, а это обеспечивается технологией и экономикой. А у экономики совсем другие законы. И люди, допущенные в мир "профессиональной литературы", либо эти законы впитывают (и пополняют собой "тусовку"), либо этот мир вызывает у них отторжение. Они плюют и покидают его без сожаления.
Что произошло в девяностые?
Началось стремительное сокращение "пирога" – спроса на печатную продукцию. Знакомый издатель, чудом переживший бандитский передел собственности в издательстве "Дрофа", рассказывал про своего приятеля – главного редактора и совладельца другого издательства, крупнейшего в стране в 2010 году (да, его фамилия на "И", кто знает): "Он эти книжки ненавидит. Ему интереснее сопутствующие товары (канцелярка, игрушки), это хоть какой-то бизнес".
Ещё раз: главный редактор крупнейшего в стране книжного издательства "ненавидит книжки".
А почему? Да потому что когда в конце 80-х брали с "ребятами" этот бизнес, он был сверхдоходным, а как только взяли – обрушился, а всё другое уже занято, не подступишься...
Так вот, "кормовая база" сокращалась, надо было выдавливать конкурентов. И тут очень кстати пришлась соросовская программа "поддержки", которую условные "либералы" использовали против условных "патриотов". (Убеждения тут решающей роли не играли: "либералы" – это просто те, кто вовремя сообразил воспользоваться соросовским "инструментом", а уж убеждения у многих потом "наросли" на "материальный базис".) Чем теснее тусовочка, тем в ней сытнее. Но и "обслугу", периферию тусовочки, надо подкармливать, конечно.
Ну, хватит черноты. Поговорим о том, что меняется в литературном процессе сегодня. Начнём с во-вторых.
Во-вторых, меняется технология. На место печатного станка пришла "цифра". И сразу стала претерпевать изменения категория авторства. Вы помните ник-неймы писателей, чьи произведения читаете на author.today? (Если да – завидую вашей памяти.) А зачем их помнить? Сохрани в закладках страницу – так вернее найдёшь. Ну или по названию. Или по описанию: текстовый запрос "приключения мента-попаданца в СССР", пара тыков – и ты на месте.
Литература становится фактически анонимной, личность автора перестаёт иметь значение, нам уже не интересно, что он думает об СВО, о жизни и смерти и верит ли он в Бога, мы просто потребляем произведённый продукт. А производитель этого продукта, соответственно, перестаёт нести за него моральную ответственность. Его беспокоит только экономический результат: "заходит" текст или "не заходит", капают на счёт рубли или не капают.
Что при этом уходит из текста – вы понимаете.
А во-первых, на литературу как на средство воздействия на общество государство больше ставку не делает. "Кино и цирк" (помните пресловутую цитату из Ленина?) действуют вернее и проще. Государство ставит на "цифру" и масс-культуру.
Соответственно – "Грядущие перспективы" (была такая статья у молодого Булгакова), мягко выражаясь, туманны.
А что касается выхода... (К вопросу Анастасии А.) Некоторое время назад мне самому казалось, что да – его нет. Я потратил на занятия современной литературой много лет. Сначала хотел "прославиться". Потом, когда зашевелилось что-то внутри, хотел "всё исправить". Всё, что происходит "не так". Потом – просто хотя бы помочь кому-то...
Ничего не добился. Ну, или крох.
А потом выход нашёл меня. Сидя без работы (литературные критики – "ишь говна какая", высокомерно отказывающиеся от участия в тусовочке, никому не нужны), схватился за возможность редактировать никому не известный детский журнальчик. И...
Это как случайно встретить – увидеть за столиком кафе – женщину своей жизни (со мною так и было), мать своих будущих детей. Было трудно. Бывало всякое. Но мы вместе.
Повезло? Или просто – долго барахтался, как та сказочная лягушка в крынке?
Каковы бы ни были "грядущие перспективы", мы в "Лучике" продолжим делать своё дело. Говоря словами рок-барда Майка Науменко,
Вот так мы жили, так и живём,
Так и будем жить, пока не умрём,
И если мы живём вот так –
Значит, так надо?
Я помолюсь за вас, уважаемая Анастасия. "Замолвлю Богу словечко".
Вы, пожалуйста, барахтайтесь. Мне очень понравился ваш короткий комментарий. Я думаю, вы хорошая.
