Дописываю тут приложение по Балтике, и совершенно внезапно попадается на глаза прекрасный текст, который с одной стороны к господству на Балтике никакого отношения не имеет, а с другой – это просто прекрасный вбоквел, который многое объясняет.
Это просто перевод статьи Моники Сенковской-Глюк «Польша сквозь века» с napoleon.org. И прелестное в этом тексте, помимо всего прочего, то, что его пишет полячка.
Итак, 1795 год. Польша исчезла с карты Европы. Но сам раздел рассорил между собой его инициаторов – Россия и Австрия были недовольны приобретениями Пруссии (прежде всего - Данцигом), и спасла соседей от войны за Польшу только Французская революция. Первая коалиция против Франции образовалась в 1792 году, ее движущей силой была Пруссия, и вот как раз в 1795 году, в том числе видя, что Россия и Австрия точат зубы на недавние приобретения – Пруссия заключила мир с Францией и вышла из войны. С тех пор все военные действия до 1805 года возглавляла Австрия.
В 1797 году Бонапарт во главе Итальянской армии быстро завоевал Италию, и это и есть завязка нашей истории.
Польское дворянство после 1795 года делилось на две категории – это принявшие разделы как реальность, тем более что как минимум в Австрии и Пруссии дворянам сохранили их феодальные привилегии (старый князь Адам Казимеж Чарторыйский говорил, что «когда Родины больше нет, надо спасти наследие Родины») , и те, кто мечтал о возрождении Польши. Вторые поставили все на заговоры с целью восстания.
Но вот проблема – в Пруссии и Австрии все эти заговорщицкие кружки начали давить со страшной силой, именно поэтому все польские заговорщики собрались и действовали в аннексированной Россией части, потому что там политическим сыском никто не занимался и полякам даже сочувствовали, в том числе – молодой царь Александр I. Царь Александр I, стремясь умиротворить польскую знать, разрешил существование многих учреждений и способствовал развитию польского образования. Его польский друг Адам Ежи Чарторыйский, который с 1802 г. был прикреплен к Министерству иностранных дел и был его министром с 1804-1806 гг., выступил с концепцией новой системы международных отношений, целью которой было создание обширной федерации Славянских стран под протекторатом России. Польша по мысли Чарторыйского должа была стать отдельным государством, тесно связанным с Россией, с политической системой, основанной на принципах, изложенных в Конституции от 3 мая 1791 года.
В это же самое время на всей территории бывшей Польши возникали подпольные организации, обширные заговоры с целью борьбы за восстановление независимости. Их члены набирались из числа бывших офицеров, участвовавших в восстании Костюшко, из интеллигенции — нового социального слоя, который возник в то время, — из дворянства и буржуазии. Эти заговорщические организации не затронули ни сельскую бедноту, ни горожан.
Центром политической эмиграции Польши была Франция. Политические эмигранты во Франции по своим убеждениям сгруппировались в два полюса. Одни из них, именовавшиеся «Агентством», представляли консервативную ориентацию, которая желала возвращения режима, установленного Конституцией 3 мая, и возглавлялись Францишеком Барсом, который ранее был командирован во Францию Тадеушем Костюшко.
Второй полюс был представлен генералом Яном Хенриком Домбровским, который под эгидой Франции создал в Италии польские воинские формирования — Польские легионы — в надежде, что участие поляков в борьбе с общим врагом ускорит освобождение страны.
Однако после заключения с Австрией мира в Кампо-Формио (1797 г.), а затем – Люнивельского мирного договора (1801 г.), благодарные французы отослали поляков в настоящие йебеня – на остров Сан-Доминго, где полякам предстояло сражаться с восставшими неграми. Так что дело восстановления Польши внезапно отъехало примерно на 8 тысяч км западнее. Прекрасное тут состояло в том, что из 5200 польских легионеров, которых Наполеон отправил подавлять восстание на Гаити, 400 человек либо перешли на сторону повстанцев-негров, либо были взяты ими в плен. Император Гаити Жак I торжественно провозгласил, что поляки – это «негры Европы», они братья и их не следует называть нехорошим словом «белые люди».
Но это так, вбоквел к вбоквелу.
