Ниже приводится отрывок из книги «Оплачено: мой путь через проституцию» («Paid For: My Journey Through Prostitution»). Это автобиография Рейчел Моран (Rachel Moran), которая выросла в крайне бедной семье в Ирландии. После того, как ее отец умер в результате самоубийства, жить с ее матерью, страдавшей от серьезного психического заболевания, стало совершенно невыносимо. Девочка сбежала из дома, была бездомной, в возрасте 14 лет ее впервые вовлек в проституцию ее парень, за чем последовали годы «горя и боли», о которых повествует книга. Мемуары Моран стали бестселлером и во многом способствовали изменению законодательства Ирландии в отношении проституции. Впоследствии Рейчел Моран основала международную организацию «Пережившие насилие проституции призывают к просвещению» (Survivors of Prostitution Abuse Calling for Enlightenment, SPACE), которая объединила множество женщин со всего мира, у которых был опыт в секс-индустрии. Она выступала на множестве конференций в разных странах, рассказывая о мифах в отношении «института проституции» и реальном вреде, который он причиняет.
Поскольку я побывала в каждой сфере проституции, я могу сказать, что ни у одной из них нет монополии на унижения и насилие, и ни одна сфера от них не свободна. Существует представление, что проституция на улице уникальна, и что только в ней женщины каждый день страдают от унижений. Разумеется, они страдают из-за того, что их считают самым дном, но будет ошибкой думать, что насилие и унижения ограничиваются кварталами красных фонарей. В проституции таких границ нет. Вопреки этому мифу вполне возможно и даже обычно терпеть унижения в пятизвездочном отеле.
Некоторые из худших ситуаций, которые были у меня в проституции, происходили в самых эксклюзивных гостиницах Ирландии. В самом деле, если вы имеете дело с определенным типом мужчин, у которых есть специфический менталитет, то с ними гораздо хуже встретиться посреди ослепляющей роскоши. Некоторые богачи (не все, слава Богу) стараются донести до тебя, что это огромная привилегия находиться рядом с ними, и неважно, насколько дорогая на тебе одежда и насколько безупречен твой макияж.
При обмене денег на секс мужчина обладает всей полнотой власти, и это чувство исчезает только в ситуациях, когда мужчина прямо просит исполнить его фантазию о подчинении. Впрочем, даже в этом случае, мужчина все равно обладает полным контролем над ситуацией — ведь у него остается статус клиента, который платит.
Некоторые мужчины, с которыми я встречалась в дорогих отелях или по вызову в роскошные особняки, были самыми тяжелыми случаями, которые могут попасться женщине в проституции. У таких мужчин очень сильно чувство, что они имеют право делать с тобой все, что хотят. И это чувство растет у них с каждым заплаченным фунтом.
У них есть четкая установка: «Я заплатил две сотни фунтов, а потому я буду делать с тобой все, что заблагорассудится, а ты должна помалкивать». Конечно, у некоторых мужчин эта уставка является отражением их общей надменности и бесчеловечности. Большинство мужчин, которые так обращались со мной, ясно давали понять, что они получают сексуальное удовольствие от того, что унижают меня, от моей беспомощности, от того, что они дают мне понять и прочувствовать, что я здесь лишь по одной причине — для того, чтобы использовать мое тело как сосуд для их спермы.
*
После того как я перешла в проституцию в помещении в 1993 году, я обнаружила, что она совершенно не безопаснее с точки зрения насилия. (Хотя определенно безопаснее с точки зрения возможных арестов). Однако унижения в ней были намного хуже. Я не могу придумать ничего менее «элитного», чем опыт, который был у меня в «элитной» части этого рынка. Реальность в том, что нет ничего элитного в обмене денег на секс, а окружающая среда в этих местах лишает тебя какого-либо контроля.
Я часто встречала мужчин, которые считали меня элитной эскортницей, потому что они встречали меня только в подобных обстоятельствах. Они предполагали, что я была только в этой сфере бизнеса. Они не знали, что я нередко стояла на улицах или бывала в массажных салонах. Им в голову не приходило, что они платят мне в несколько раз больше, чем мне заплатили за то же самое накануне.
Я знала множество женщин, которые занимались такими «подработками» в разных сферах проституции одновременно. Правда, я редко встречала таких женщин как я, которые занимались проституцией в них всех. Обычно женщина занималась этим на улице и в борделе или в борделе и в эскорт-агентстве. Мой опыт был необычным, так что полагаю, что у меня есть более полное представление о проституции, чем у многих женщин, которых я знала.
*
Вера в эту ложную иерархию внутри проституции настолько распространена, что даже сами женщины на нее покупаются. Я встречала женщин из эскорт-агентств, которые презирали женщин на улице и в массажных салонах. Они утешали себя тем, что они хотя бы не на улице, по крайней мере, они не «опустились до такого»!
Я знала одну женщину, очень милую девушку, которая устроила свою личную службу эскорта в квартире в престижном районе Боллсбридж в Дублине. Согласно рекламе она стоила 350 фунтов за ночь. За квартиру она платила тысячу фунтов в месяц. На свой мобильный телефон она тратила больше, чем на рекламу. Это было в 1993 году. (Мобильные телефоны тогда были новинкой в Ирландии, так что они были лишь у бизнесменов, торговцев наркотиками и женщин в проституции). Она тратила целое состояние на такси, одежду и обувь, которые приличествовали положению «элитной эскортницы». Время от времени она не выходила в плюс по итогам месяца, и в таких случаях она отказывалась от других сфер проституции, чтобы восполнить траты в эскорте.
«Что ты делаешь на улице? — спрашивала она меня. — Что ты делаешь в этой гребаной квартире?» В ответ я задавала тот же самый вопрос. Мне это казалось бессмыслицей, ведь получалось, что она торгует собой лишь для того, чтобы сохранить положение, в котором она может торговать собой. «Бога ради, да ведь вся идея вроде как в том, чтобы заработать на более-менее приличную жизнь», — отвечала я ей. ...
Ее заработки приходили лишь в удачные периоды, и я не понимала, как она терпит месяцы, когда ничего не зарабатывает. Ей было бы проще разделить эту квартиру с другими женщинами, но у нее был пунктик насчет независимости и ее личного пространства. Я была единственной женщиной, которую она пускала в свою квартиру. Иногда мне доставались ее «клиенты», обычно когда у нее был слишком напряженный график, и на одно и то же время приходили двое мужчин.
Мы были близкими подругами, иногда я шла из района красных фонарей в ее квартиру в конце вечерней смены. Она не скрывала своего отвращения к уличной проституции, но мне было плевать. Я понимала, что она просто не знает о плюсах и минусах в разных сферах.
Как я уже говорила, на улице я не оказывалась полностью в чужой власти, там проще заранее оценить возможность сбежать. В помещении ты не знаешь, с кем и с чем тебе придется столкнуться, когда за тобой закроется дверь. А когда за тобой закрылась дверь, уже слишком поздно. У нее не было опыта в этой разной динамике.
На улице «бизнес» идет гораздо быстрее. У тебя есть возможность быстро получить деньги и смотаться. В эскорте неизбежны очень долгие периоды ожидания, которые я считала слишком депрессивными. Слишком много времени на раздумья.
И я вела себя иначе, чем моя подруга. У меня был мобильный телефон, но я заблокировала возможность исходящих звонков. Он был только для «клиентов». Я купила этот телефон в 1993 году, когда законы изменились, и каждую ночь полиция начала проводить рейды среди женщин на улице. На короткое время я сняла квартиру и открыла личное эскорт-агентство.
Тогда мне было семнадцать лет. Наверное, я была моложе всех, кто давал объявления об эскорте в Ирландии. Это было очень просто, нужна была лишь квартира, мобильный телефон и объявление в журнале «В Дублине», но когда я столкнулась с до нелепости высокими расходами, я избавилась от квартиры и стала давать объявления только о вызове на дом. С тех пор я в основном держалась борделей и эскорт-агентств, иногда самостоятельно отвечала на вызовы на дом и в гостиницы. Если поступали вызовы на мой номер «эскорт-агентства», то я использовала комнату в борделе от кого-нибудь из моих знакомых. Я платила им за то, что пользуюсь комнатой, это было обычной практикой. Я и сама делала то же самое.
Когда законы начали преследовать за уличную проституцию, к этому было сложно привыкнуть. На улице общее правило в том, что когда «клиент» кончил, то вы расходитесь, но в комнате ты с мужчиной наедине, он платит за час, и он постарается, чтобы ни одна минута не пропала даром. Такая форма проституции гораздо более опасная и унизительная, а не менее.
*
Я никогда не покупалась на миф о том, что какие-то формы проституции чем-то «лучше» в социальном или моральном смысле, чем другие. В ней нет никаких реальных различий. Разумеется, общество пытается вам внушить, что какие-то формы более приемлемые, чем другие. Но я с детства не доверяла социальным структурам и не привыкла подчиняться социальным нормам, и я знала, что все это в любом случае ерунда.
Я сравнивала разные формы проституции по единственному разумному критерию, который был мне известен — насколько это опасно, насколько велики уровни стресса и дохода. В каждой форме были свои за и против, но унижения были универсальны. Разная степень унижения зависела от конкретного мужчины, но никак не от обстановки. Это было везде.
*
В проституции я никогда не называла себя «эскортницей» или «девочкой по вызову». Это вычурные и нелепые термины, особенно «девочка по вызову». Как будто вся суть проституции в том, чтобы женщина позвонила вам в дверь, а не в том, что происходит за закрытой дверью. Эта фраза даже не пытается обмануть, в чем состоит опыт в проституции, как это делает термин «эскорт», она просто его смахивает со счетов. Это просто ложь, наглая ложь. Я никогда не пыталась скрыть, чем я занимаюсь, независимо от того, где это происходило, и сколько мне платили. Точно так же, когда я работала стриптизершей, я никогда не называла себя «танцовщицей», экзотической или любой другой. Я все время слышала эти термины, как в СМИ, так и в борделях, и они всегда выполняли одну и ту же функцию — придавали обманчивый налет респектабельности тому, что происходит.
Мне казалось особенно глупым, когда сами женщины используют термины вроде «девочки по вызову». Ведь это все равно, что заявить, что ты не готова признать правду о своем ежедневном опыте перед собой и другими. Но разве уже это не является признанием само по себе? Разве это не заявление о том, что происходит, причем четкое и ясное?
Мне казалось, что женщины, которые предпочитали называть себя эскортницами и танцовщицами были даже несчастнее тех, кто называли себя стриптизершами и шлюхами и говорили о том, как они ненавидят этот бизнес. Ведь последние, по крайней мере, не боялись назвать черное черным и не жили в отрицании. По крайней мере, они не боялись посмотреть в глаза правде о своем опыте. Если ты смотришь на что-то и говоришь, что это мерзость, то хотя бы твое отвращение не так сильно, как у той, кто даже посмотреть не может.
*
Что касается мифа об элитной проституции, то он поддерживается, как и большинство таких мифов (если не все), потому что мужчинам, которые платят за секс, удобно в него верить.
Им нравится думать, что если они позвонят в эскорт-агентство, то к их двери прибудет какая-то элитная вагина, к которой, в качестве бонуса, будет прикреплена элитная женщина. Этот миф продвигают те, кто на нем наживаются, потому что это простой способ получить максимум на этом рынке. А женщины в эскортной проституции покупаются на миф о том, что они чем-то лучше своих сестер на улице, потому что классовые предрассудки есть во всех сферах. Почему бы им не быть в проституции? ...
Люди, которые описывают проституцию как что-то гламурное, обычно представляют женщин в фойе дорогого отеля. Они представляют, как женщины входят в пятизвездочные гостиницы в дизайнерских платьях и в туфлях на каблуках, с яркой помадой на губах. Я заходила в отели бессчетное количество раз, на мне были красивые платья, высокие каблуки и все оттенки губной помады. Это ни капли не меняло то, что происходило у меня в сердце и в голове, это никак не меняло мой телесный опыт. Это никак не помогало моему рту, моим грудям или вагине. Там происходило то же самое, что и когда я поднимала юбку в темном переулке. Природа проституции никак не меняется от обстановки. Она не превращается магическим образом во что-то другое в зависимости от того, оказалась ли твоя задница на шелковой простыне или на асфальте.
Перевод Фонда «Безопасный дом».
Источник: https://www.salon.com/2015/09/19/my_lessons_in_prostitution_how_i_learned_the_myth_of_the_high_class_hooker/
