Живописная техника сфумато — как сама любовь. Невозможно представить любимого человека набором банальных контуров и линий. Не получится «выхватить» из памяти или воссоздать в воображении отдельные детали его облика без привязки к цельному, единому образу. Более того: контрасты и световые переходы, встающие перед мысленным взором, непременно будут мягки, сглажены, приглушены. Ибо для влюблённых мир погружается в лёгкую, эфемерную дымку, чья энтропия растёт по мере приближения к объекту обожания...
Берусь утверждать, что в процессе написания Моны Лизы Леонардо был влюблён. Как минимум — в само изобразительное искусство и собственные идеи на его счёт. Что вполне логично, ведь в объекте обожания каждый видит нечто такое, чего при всём желании не понять, не разглядеть и не оценить всему остальному миру. И в то же самое время нет более мощного источника вдохновения, чем это волшебное чувство!
Вот и мастер из Анкиано сумел открыть в (казалось бы) давно и досконально изученном процессе нанесения масляных красок на полотно нечто совершенно новое, никому дотоле не явленное и никем прежде не оцененное. А затем, сделав шаг за границы прежних норм и правил, подарил миру живописное откровение. Феномен под именем сфумато.
Говорят: «Всё гениальное — просто». Право, не знаю... По мне так нет ничего простого в написании картины, растянувшемся более чем на полтора десятилетия, в течение которых автор берёг концептуальное единство полотна, но без устали вносил коррективы в его детали. Совершенствовал методы и средства живописного высказывания, не изменяя конечной цели.
Леонардо да Винчи не хотелось и не моглось быть просто ещё одним, даром что выдающимся, художником. Пускай другие довольствуются банальными приёмами создания светотени! Ради любви к высокому искусству, к мечте об идеальном образе, он избрал самого сурового наставника: саму Реальность. Та не признаёт чётких граней и твёрдых линий, пустоты сущего и неподвижности живого? — Да будет так! Спустя сотни попыток и экспериментов гениальный да Винчи создал технику сверхмалого мазка. Насколько малого? — Порядка 25-30 мкм в длину. Для справки: толщина человеческого волоса превосходит этот показатель почти втрое! С увеличительным стеклом в одной руке и тонкой кистью в другой он долго и упорно создавал слой подобных микромазков, а после наносил поверх него особый желтоватый пигмент, тон-в-тон совпадающий с грунтовкой.
Процедура повторялась иногда два, а иногда и все три десятка раз. До тех пор, пока у стороннего наблюдателя не возникало впечатление осязаемости самого воздуха, которым заполнялось пространство композиции. Его иллюзорного движения, дрожи и мерцания, игры солнечных лучей на живом, достоверном, пластичном лице героини. Удивительно миловидной и обаятельной дамы, чьи глаза и губы улыбались зрителю вот прямо здесь и сейчас, а не застывали подобно лику совершенной, но холодной мраморной статуи, как на портретах работы иных мастеров эпохи...
Итоговая глубина красочного «наслоения» не превышала 2 микрометров. Согласитесь, дорогой читатель: невероятно тонкая и кропотливая работа, стоившая автору тысяч часов и миллионы нервных клеток. За сегодня на картине «Мона Лиза» Вам не удастся разглядеть ни единого мазка. И никакая архитщательная растушёвка сколь угодно мягких теней не способна дать похожего (или хотя бы близкого по красоте) эффекта. Это произведение искусства остаётся уникальным и неповторимым, как сама любовь.
Вот перед нами, дорогой читатель, два полотна. Выше — творение Леонардо, ниже — работа Боттичелли. Кто осмелится сказать, что Боттичелли не был великим мастером, пусть первым бросит в меня донат. Кто скажет, что он достиг сопоставимого эффекта в деле создания по-настоящему живого, пластичного и достоверного образа, сравнимого с улыбкой Моны, может проделать то же самое, возражать не стану. 😊
Пожалуй, ближе всех к уровню мастерства Леонардо в деле использования техники сфумато подобрался Рафаэль. Но здесь уместнее говорить о некоем смешанном стиле, где упомянутая соседствует с иными, куда менее трудозатратными практиками. Скажем так: для Рафаэля, этого гениального коллекционера и адаптатора приёмов и методов иных мастеров, сфумато на время стало горячей страстью и искренним увлечением, но не любовью всей жизни. Да и сам Леонардо не пренебрегал синтезом своего «фирменного» сфумато и того же тенебросо, чья суть заключается в преобладании тёмных тонов и их умышленно резком контрасте со светлыми эпизодами полотна. Такой «тактический союз» разнородных техник вполне эффективно помогал достичь более чем эффектного результата. И всё же истинная любовь гениального мастера навеки осталась воплощённой в улыбке Джоконды, что по сей день будто бы следит глазами за перемещениями каждого посетителя Лувра. Ещё один интереснейший «побочный эффект» техники сверхмалых мазков и их золотистой «подложки».
Самое время вспомнить о работах Леонардо и прочих мастеров сфумато именно сейчас, не так ли, дорогой читатель? Ведь весна — это время любви. Время искренности, красоты и больших творческих открытий. Всего того, чего мы искренне Вам желаем.
