В 2022 году я узнала одну из самых странных вещей: я ничего не знаю о жизни. По крупицам я выстраивала свое представление мира и вроде определила, что вот это - черное, а это - белое. Но один разговор на кухне порушил все, что я собирала годами. Наше восприятие - ничто! Пыль и мусор! А мы все равно не останавливаемся на своем пути и ищем опору, ищем смысл. В этом состоянии я читала книгу Виктора Франкла.
О холокосте я знаю с ранних лет. В моей школе был организован маленький музей, посвященный узникам концлагерей. К нам на уроки приходили ветераны, пережившие этот ад. Но по-настоящему я осознала это в Берлине. Тени прошлого в этом городе накрывают с головой, куда бы ты не повернул. Берлин, как и Петербург, навсегда сохранил голос войны. Уже тише, но от него никуда не деться ни нам, ни им.
Виктор Франкл - психолог и философ. Незадолго до отправки в лагерь, он, как высококлассный специалист, получил визу на въезд в США, но принял решение остаться с престарелыми родителями. Ему было суждено испытать на себе собственную концепцию.
"Мало кого можно вспомнить в истории человечества, кто заплатил столь высокую цену за свои убеждения и чьи воззрения подверглись такой жесткой проверке".
Эта книга не об ужасах нацистских лагерей смерти, а о возможности остаться человеком в нечеловеческих условиях, когда тебя не существует, а есть только номер.
Франкл выделил три фазы психологических реакций заключенных: прибытие в лагерь, жизнь в лагере, после освобождения.
Фаза первая: Прибытие в лагерь
"Меня охватил страх. И, наверное, так было надо: всем нам предстояло секунда за секундой, шаг за шагом входить в великий ужас, свыкаться с ним"
Шок и ужас - первое, что испытывает человек, попадая в контрационный лагерь. Часть до последнего не верит, что это происходит на самом деле. Кто-то пытается сохранить памятную вещь, талисман, рукопись, но каждый сталкивается с пиком первой фазы психологических реакций: человек подводит черту под всей своей прежней жизнью.
Фаза вторая: Жизнь в лагере
"Через несколько дней психологические реакции начинают меняться. Пережив первоначальный шок, заключенный понемногу погружается во вторую фазу - фазу относительной апатии, когда в его душе что-то отмирает".
Люди тоскуют по близким и родным, появляется отвращение к окружающим. Вначале они не могут выносить насилие по отношению к своим товарищам, но приходит время и это становится чем-то естественным, повседневным. Брезгливость, страх, сострадание, возмущение - этого не остается в людях. Есть только апатия, внутреннее отупение и безразличие. Единственное, что еще сохраняется на этом этапе - возмущение против несправедливости. Когда в человека бросают камень, как в домашнюю скотину, напоминая об обязанностях, не снисходя до наказания.
"Самое болезненное в побоях - это презрение, которым они сопровождаются". И даже при всей регрессии души человек остается способен на вспышку возмущения.
"Возвращаясь к апатии как главному симптому второй фазы, следует сказать, что это - особый механизм психологической защиты. Реальность сужается. Все мысли и чувства концентрируются на одной-единственной задаче: выжить! И вечером, когда измученные люди возвращались с работ, от всех можно было слышать одну фразу-вздох: ну, еще один день позади".
Человек терял опору, смысл жизни.
Когда умерла моя бабушка после тяжелой болезни, я и сама потеряла опору и искала ее на ощупь. Интуитивно я пришла к тем же выводам, что описаны в этой книге. Ты живешь, пока в тебе есть смысл. Наглядно это показано на истории заключенного, которому приснился сон, что война закончится 30 марта. 30 марта он начал тяжело бредить и потерял сознание, 31 умер. Виктор Франкл нашел свой смысл в любви и науке. В самые тяжелые минуты он видел улыбку и глаза любимой жены, в отчаянии он вспоминал о своей научной работе по психологии, представляя себя докладчиком в большом красивом зале. "Тот, кто не верит в будущее, в свое будущее, тот в лагере погиб"
Фаза третья: После освобождения
Эта часть удивила меня больше всего.
После освобождения заключенные не испытали облегчения, окружающий мир не произвел на них впечатления. Люди разучились радоваться.
"То, что испытали освобожденные лагерники, в психологическом аспекте можно определить как выраженную деперсонализацию. Все воспринималось как иллюзорное, ненастоящее, казалось сном, в который еще невозможно поверить."
Помимо того, что человеку нужно было постепенно возвращаться к человеческому состоянию, узники столкнулись и еще с некоторыми проблемами. Насилие держало верх над разумом человека, и теперь он, будучи освобожденным, считал возможным применять власть и насилие. Это могло проявляться даже в мелочах. Например, человек мог с яростью затаптывать молодые восходы на поле. И если довольно просто удавалось донести людям, что никто не может вершить бесправие, то с горечью и разочарованием справляться было сложнее. "Испытывая разочарование, человек чувствует себя игрушкой судьбы. Годами он считал, что познал уже всю мыслимую глубину страдания, - теперь же он видит, что погружаться в него можно все глубже и глубже".
От смерти в лагере человека спасал смысл и вера, но столкнувшись с реальностью, когда его страдания обесценивали или когда он жил надеждой вернуться к родным, а их нет в живых...
