Известный актёр Театра сатиры Евгений Яковлевич Весник (вы вспомните его по дивной эпизодической роли в фильме «Офицеры» – фельдшер-шахматист, похищенный со станции Иваном Вараввой) неоднократно рассказывал, как в одной из своих поездок на съёмки в Ленинград оказался в купе с маршалом Семёном Константиновичем Тимошенко, который встретил войну народным комиссаром обороны, командовал фронтами, был представителем Ставки Верховного командования, стал дважды Героем Советского Союза.
Весник тоже воевал, был призван в армию в 1942 г., , окончил артиллерийское училище, был командиром огневого взвода 1 гвардейской корпусной артиллерийской бригады, участвовал в штурме Кенигсберга, неоднократно награждён.
Артист предложил маршалу разделить с ним скромный ужин, да ещё и бутылку коньяка – маршал благосклонно согласился распить коньяк с неведомым ему актеришкой.
И тогда после очередного тоста Весник не удержался и спросил:
– Товарищ маршал, а ведь немцы были намного сильнее нас. Как же так получилось, что мы войну всё-таки выиграли?
Маршал посмотрел на актёра и ответил:
– А хрен его знает.
Пересказавший эту историю И. Губерман делает беспощадный вывод: «О Господи, какие же ничтожества владели полностью судьбой нашей и миллионами судеб современников! Да еще были для нас живой легендой, небожителями, по достоинству державшими в руках нити нашей жизни и смерти».
И он добивает маршала едким четверостишьем:
В органах слабость,
за коликой спазм,
старость не радость,
маразм не оргазм.
А может быть, в этом грубоватом ответе актёр не увидел другого: множество бесконечных вечеров маршал вспоминал случившееся, и минуты славы, и минуты отчаяния и даже позора, и давил его груз ответственности за несделанное, или сделанное ошибочно, или, наоборот, переживал те острые ситуации, когда задуманное именно им удавалось выполнить десяткам тысяч неизвестных бойцов – и как теперь ответить любопытному актёру, как объяснить то, что стало трагедией и подвигом?
И усталый старик ответил простой мужицкой фразой, обрывая мысли, которые невозможно передать постороннему:
– А хрен его знает.
