Марина лежала на диване и смотрела в потолок. Уже не было ни моральных, ни физических сил делать с Максимкой уроки. Да, он ещё только в первом классе… Ну и что? Это совсем не означает, что всё легко и просто!
Домашнее задание ‒ это та ещё «песня». Когда-то Марина посмеивалась над своей подругой Иркой, которая, отправив дочь в первый класс, прочно подсела на валерьянку и постоянно жаловалась на то, что считает себя никчёмной матерью. Потому что орёт на дочь. Потому что не понимает, как можно с десятого раза не сложить «7+6». Потому что не верит, что невозможно за час запомнить отрывок стихотворения в шесть строк. Потому что это очень бесит, когда перед сном вдруг вспоминается, что завтра, оказывается, поделку из листьев нужно принести!
Теперь Марина всё поняла. Дело было не в том, что Ирка ‒ истеричка и просто не могла правильно организовать себя и ребёнка. Дело было в том, что началась ШКОЛА!
Год назад она решила уйти с должности бухгалтера и найти себе что-нибудь на удалёнке специально для того, чтобы иметь возможность помочь сыну адаптироваться к учёбе. Муж поддержал. Марина воодушевилась и решила параллельно со школьными хлопотами заняться копирайтингом. Но тут уж совсем не до этого… и не до чего… Школа через дорогу, поэтому Максима нужно увести на занятия и встретить после них. А заодно и учителя сына встретить, Людмилу Михайловну, которая почти каждый день жаловалась Марине на его поведение.
‒ Максим постоянно отвлекается, мешает соседу по парте и задания не слушает! Вот смотрели сегодня мультфильм про конька-горбунка, он же потом ни на один вопрос не ответил!
‒ Хорошо, я проведу с ним беседу, чтобы не безобразничал и был внимательнее… ‒ почти ежедневно оправдывалась Марина.
И действительно беседы проводились. Пытаясь как можно глубже спрятать в себе свои раздражение и обиду, Марина практически изо дня в день разговаривала с сыном спокойным, но строгим тоном о его поведении и обучении. Мальчик в это время обычно смотрел в пол своими большими серыми глазами и не произносил ни слова, лишь иногда внезапно оживляясь и объясняя маме, что в тот раз Димка первый к нему полез, поэтому пришлось дать сдачу!
‒ Скажи, ты точно всё понял? ‒ интересовалась Марина, пытаясь выглядеть максимально спокойной.
‒ Да-а-а… ‒ хмуро бормотал Максимка.
‒ Ты понял, что на уроках нужно слушать учителя и нельзя баловаться?
В ответ всё то же:
‒ Да-а-а…
С чувством выполненного родительского долга и некоторой душевной опустошённости Марина принялась за домашние дела.
На следующий день всё то же самое… Дорога в школу ‒ дорога домой ‒ кофе ‒ интернет ‒ мытьё посуды ‒ приготовление обеда ‒ опять дорога в школу ‒ Людмила Михайловна… Как опять не слушал на уроке? Да что же это такое! Мы же договорились…
‒ Знаете, Марина Владимировна, я советую Вам задуматься над переводом Максима в другой класс. Ну нет у нас с ним контакта. Не думайте, что он один такой, у мальчиков подобное поведение ‒ не редкость. Не слушают, работать не хотят, других отвлекают. А дальше что будет?
Марину как будто ударили чем-то тяжёлым по голове. Она стояла перед учителем сына и ощущала себя провинившейся первоклассницей. Сама-то она и в школе, и в институте была отличницей и примерной ученицей. И вообще по жизни всегда всё было «по полочкам». А тут... Марина почувствовала стыд. За сына. И за то, что ей стыдно за сына. А потом раздражение.
Да как может учитель такое говорить? Это она виновата, что Максимка не слушает на уроках! Это её обязанность «включить» внимание детей на себя и завоевать в их глазах авторитет ‒ она же УЧИТЕЛЬ! Марина, конечно, так всё не оставит! Она будет жаловаться на Людмилу Михайловну!
Только кому?..
Дома ощущение стыда и раздражения стало душить ещё больше. Марина решила не сдерживаться и позволила себе взорваться подобно вулкану. Она кричала и даже достала ремень. И даже ударила сына. Впервые в жизни. Максим плакал навзрыд, размазывая ладошкой по лицу слёзы, слюни, сопли.
‒ Это тебе за то, что не слушаешь меня! ‒ рычала Марина. ‒ Мне надоело, что на тебя жалуются!
‒ Не на-а-а-адо! Не на-а-а-адо! ‒ подвывал мальчик, всхлипывая уже по инерции (так как слёз уже не осталось).
Потом Марина вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. А Максима оставила там. Пусть ему будет ещё хуже! Будет знать!
Пора обедать. Но как-то совсем не хочется. Марина подошла к окну. И заплакала. Она совсем не хотела реветь, но так само получилось. Она что, плохая мать? Не может повлиять на своего ребёнка?
Ладно, пора пойти проверить пленника. Максимка лежал на кровати, подтянув согнутые ноги к животу. Он смотрел в одну точку и периодически вздрагивал. Увидев Марину, мальчик, было, сначала приподнял голову, но потом снова лёг и закрыл глаза. Видимо, уже не было сил бояться.
‒ Ну что? Теперь ты всё понял? ‒ ровным голосом произнесла Марина. ‒ В школе нужно соблюдать дисциплину. Это тебе не детский сад!
Максим прямо так, не поднимая головы с подушки, кивнул в знак согласия.
У Марины защемило внутри. Она будто ощущала внутри себя противостояние жалости к маленькому сыну и обиды на него за то, что заставил её прочувствовать эти раздражение, стыд и неудовлетворённость. Ничего, пусть понимает, что не всё коту масленица. Если мать говорит, что нужно вести себя иначе, значит, так и надо сделать!
Она посмотрела на Максимку, притянула его к себе и обняла. В горле образовался ком… Грёбаная школа… Ну ничего, привыкнет, втянется.
Марина лежала на диване и смотрела в потолок. Чувствовалась усталость. Но ‒ пора за уроки!
Без разрешения автора запрещается цитирование и копирование всего представленного текста и его фрагментов.
