Театральные рассказы
Театральная жизнь полна неожиданностей. И тут главное -- не растеряться.
Об одном таком случае я и хочу рассказать. Было это в то далекое время, когда я работала в русском областном театре на юге Казахстана, в славном городе Джамбуле (сейчас Тараз). Как и полагается областному театру, он нес культуру в массы -- ездил со спектаклями по сельской местности. Приехали мы как-то с "Золушкой", детским представлением, в один из немецких совхозов. Хозяйство было крепкое, зажиточное, так что немцы построили у себя не просто сельский клуб, а прямо-таки дворец с большим зрительным залом, раздевалкой и гримерками. На большой сцене -- вращающийся круг. Ходим, смотрим, радуемся.
Дворец с "сюрпризом"
-- Вы поосторожнее, -- предупредил завклубом. -- Мы оркестровую яму не закрыли. У нас вчера здесь оркестр репетировал, забыли закрыть...
Заглянули в нее -- глубокая и темная, как преисподня. Ну что ж, яма так яма, мы и не такое видели.
-- Да нет, наша глубже, чем обычно. Архитектор маленько не рассчитал... Так уж вы...
... Переоделись, ждем зрителей. Они как-то медленно тянутся -- посевная у них что-ли была, или прополка, не помню. Шляемся по вестибюлю, на улицу вышли, подышать...
Весна в южном Казахстане -- чудесное время! Солнце сияет, обещая жару, но с предгорий Алатау веет прохладой, из степи временами доносится запах тюльпанов -- блаженство!.. Расслабились, наслаждаемся покоем...
Разнежилась на весеннем солнышке вместе с нами Веруня, наша заслуженная артистка, которая фею играла. Одна Римма, администратор, которая нас к немцам привезла, сохраняла деловитость -- подгоняла электриков и работников сцены, проверяла звук. Вечно у нас что-то квакало в колонках, замыкало в "лягушках" на авансцене (это такие осветительные приборы, которые ставят на пол).
-- Гогский, ты опять пегеходники не положил! Как нам в сеть вгубаться, -- выговаривала она нашему главному электрику. Надо сказать, что Римма отчаянно картавила. Причем, это была не милая картавинка, не грассирование, а именно резкое четкое карканье, с непривычки резавшее ухо. При этом Римма была крупной, корпусной женщиной -- ну просто гренадер.
Начался спектакль несколько вяло -- не проснулись еще после весеннего моциона. Потом действие закрутилось, мы, сестры, взбодрились, стали веселее гнобить бедную Золушку...
Оставшись одна, она помечтала о бале, на который уехало семейство... Потанцевала с метлой... Позвала фею... Затемнение -- и появилась на сцене сияющая, как утренняя заря, Веруня в блестящем газовом платье, с волшебной палочкой в руке ( фея всегда появлялась и исчезала во время затемнения -- на то она и фея!). Потужив с Золушкой по поводу ее невеселой жизни и решив ее порадовать, Веруня взмахнула палочкой -- начался процесс волшебного превращения замарашки в красавицу. Музыка... Свет гаснет...Одевальщицы ринулись на сцену, чтобы за полминуты натянуть на Золушку бальный наряд... Часы начинают отсчитывать волшебное время: бам-бам-бам! И тут раздается глухой удар, как буд-то шкаф упал! Горский врубает свет, на сцене, там, где должна стоять фея -- никого! При этом из оркестровой ямы слышен стон... Занавес!
Очнулась -- гипс!
Вы правильно поняли: в яму упала наша Веруня. Во время затемнения гасятся все фонари, в том числе и "лягушки" на краю сцены. Обычно остается лампа на столике помрежа за кулисами, чтобы артисты и одевальщицы не потеряли друг друга. Но на выездном спектакле на сцене была полная темнота, а Веруня оказалась слишком близко к роковой яме... Мы так и не поняли, зачем она к ней пошла?..
Результат падения -- перелом ноги. Веруню увезли на Скорой, а с нами случилась истерика -- все просто задохнулись от смеха! Это было ужасно! Мы понимали, что смеяться над веруниной травмой неприлично, недостойно, отвратительно! Но ничего не могли с собой поделать. Закатывалась мачеха, не могли остановиться мы, сестры. Упали в свои ящики с костюмами одевальщицы. Гоготоли рабочие сцены. Зажимала себе рот Римма, которой уж совсем негоже было смеяться в столь тяжелой ситуации. Смеялась даже Золушка, Оля Зайкина, добрейшее существо, которую обожала вся труппа...
Прибежал за кулисы бледный завклубом. Ему одному было не до смеха : заслуженную артистку из области увезли на Скорой! При этом он волновался -- доиграем мы спектакль или будем деньги за билеты возвращать?
Зрители здесь причем?
Римме предстояло решить серьезную задачу: обвинить во всем завклубом, который не закрыл перед приездом артистов оркестровую яму, и гордо уехать, не доиграв спектакль и не возвратив деньги, или все-таки доиграть, а значит оставить деньги при себе? Если бы за спектакль заплатил совхоз, отъезд был бы логичен. Но за билеты заплатили зрители... Им что за дело, кто не закрыл оркестровую яму, они -то в чем виноваты? К тому же недальновидно было вступать в конфликт с богатым хозяйством, потенциальным покупателем наших спектаклей... Остается одно: доиграть!
Сказано -- сделано. После антракта, когда подняли занавес, зрители вновь увидели на сцене Золушку и... фею. Правда, за время перерыва крестная выросла на целую голову, раздалась в плечах и груди. Волшебным образом появился на ней синий блестящий плащ, а из-под него вместо аккуратных серебряных башмачков выглядывали красные босоножки взрослого размера. Но кто обращает внимание на такие мелочи, когда на переднем плане в ярком свете софитов стоит чудесным образом преобразившаяся Золушка! Восхищенный зал захлопал в ладоши.
-- ...И помни, Золушка, когда часы пгобьют 12, кагета превгатится в тыкву, лошади -- в мышей, а нагядное платье -- в твои стагые обноски. Ты должна успеть вегнуться до этого времени домой! -- торжественно провозгласила Римма голосом армейского старшины. Конечно, это была она, наш знаменосец, наш рыцарь в серебряных доспехах, бесстрашный и непобедимый!
Бог -- не тимошка
Мы доиграли спектакль, собрали вещи, и только тут она выдохнула:
-- Да, господа агтисты, такого со мной еще не было! -- И из уст ее полилось нечто непечатное. Она вспомнила архитектора, который соорудил оркестровую яму для великанов, завклубом, который не закрыл ее перед нашим спектаклем, платье, которое пришлось распороть на спине, чтобы можно было в него влезть и вообще, тяжелую долю администратора, который должен вывозить все это безобразие на себе! Разбор полетов закончился призывом:
-- Гебята, есть у кого-нибудь?..
У ребят "было"... Наш легендарный принц Сан Саныч набулькал Римме "успокоительного". Всю дорогу Римма молчала, но перед самым Джамбулом ее опять прорвало. На этот раз досталось Веруне:
--- ... А не будет сынка своего пгикгывать...
Все замерли. В театре знали эту историю. На службе в армии сын Веруни завел роман "с продолжением". "Продолжению" было уже полтора года, но Веруня упорно его не признавала. Сейчас бы генетики быстро установили отцовство. Но в то далекое время это был сложный судебный процесс. Да и где было тягаться с именитой театральной семьей простой армейской поварихе? Стремясь поставить в этой истории точку, Веруня упорно хотела женить свое чадо на Оле Зайкиной, заставив сына отречься от ребенка и армейской "жены". Римма, уже потерявшая надежду завести малыша, не понимала Веруниного упорства. Сегодняшний случай с ней она расценила по-своему:
-- Бог -- не тимошка, видит немножко!
Оля брезгливо дернула хорошеньким носиком.
