Доводилось мне неоднократно читать, что "лошадь очень плохо держит пулю". Сразу, мол, валится. И вроде бы оно на правду похоже... Но, как всегда, есть нюанс ))
Для начала я хочу напомнить вам об одной общей тенденции, характерной, без исключения, для всего мира. Для любых военных культур и военных тактик. Тенденция эта сводится к одному: с ростом роли огнестрельного оружия в общевойсковом бое степень бронирования лошадей неуклонно... Снижается. И с какого-то момента она, в смысле лошадиная броня, исчезает вообще. Тогда как степень бронирования всадника, до определенных эпох, наоборот, только возрастает. Пик подобного диссонанса в Европе, к примеру, это вторая половина XVI - и весь XVII век. Поле боя рассекают форменные "танки" в прекрасных доспехах, выдерживающих даже мушкетные пули метров с двадцати, но - на совершенно "голых" лошадях. Европейские рейтары, кирасиры (образца Тридцатилетней войны, например), крылатые гусары и прочие. И никого из них совершенно не колышет очевидная слабость лошади перед пулей, не говоря уже о холодном оружии. Хотя нам с нашей "колокольни" это кажется если не глупым, то, мягко говоря, очень странным.
Как там пел Тимур Шаов - "Ну мы-то, ушлые потомки, лучше знаем, глубже бурим..."))) Однако, как ни бури, а голимая практика показывает именно это: бронирование лошади - неоптимально. Скорость уменьшается на порядок, мобильность значительно падает, расстояние, которое конный отряд может проходить в день, сокращается в разы - а вот боевая эффективность на практике отнюдь не возрастает. Это при том, что полноценный, высококачественный боевой конь во все века стоил очень дорого. Например, тот же Радослав Сикора насчет снаряжения знаменитых "крылатых" приводил расценки на хороших боевых коней - от 100 до 1000 злотых (на XVII век). Это при официальной "зарплате" того же крылатого гусара в 30 злотых в месяц, платившейся к тому же нерегулярно, от случая к случаю. Потеря коня всегда была очень ощутимой потерей для любого воина, хоть в чисто материальном смысле, хоть в духовном - коней зачастую ценили больше, чем людей...
Что отсюда следует? Как минимум то, что в бою сильный, подготовленный конь как минимум достаточно устойчив перед оружием, и свалить его вовсе не так уж просто даже пулей. Нет, можно, разумеется, это ж не робот и не демон, а живое существо, чувствующее боль - но это отнюдь не так просто, как может показаться.
Вспомним и знаменитые требования к пикинерам XVI-XVII века - не колоть в коня, колоть во всадника, о чем шла речь, например, тут - https://dzen.ru/a/YU2GaUxicQfoyoZ3
Что же касается именно способности "держать" пулю... На ранние эпохи у меня, к сожалению, четкой статистики и четко сформулированных мнений военных специалистов у меня нет. Пока нет. А вот на Первую мировую - кое-что есть...)
Как раз на ситуации, когда кавалерия ходила развернутым строем на магазинные винтовки и пулеметы. Все из того же бесценного труда Максима Звягинцева, которого я цитировал и буду цитировать. Популяризировал и буду популяризировать )) Как говорится, кто может - пусть сделает лучше.
«...Одним из наиболее удивительных открытий … , подтвержденных ветеринарными тестами, стало то, что раны, в особенности от пуль относительно небольшого калибра патронов для нового поколения магазинных винтовок и пулеметов, показывали их намного меньшую проникающую способность и останавливающее действие против лошадей, чем ожидалось: винтовочная пуля, попавшая в лошадь во время атаки, даже с 50 ярдов [ок. 45 м] не опрокидывала ее, кроме случаев попадания в крупные кости или жизненно важные органы»
"Опыт 2-й англо-бурской войны дал примеры чрезвычайно стойкости лошадей к огнестрельным ранениям. Например, в сентябре 1900 г. был зафиксирован случай попадания винтовочной пули под самым глазом с выходным отверстием на дюйм ниже второго глаза; ранение никак не повлияло на самочувствие и работоспособность лошади. В другом случае в лошадь, ведомую в поводу (после спешивания кавалеристов) попала пуля: вошла в одно ухо, вышла и другого, лошадь полетела кувырком. Вскоре после этого она самостоятельно поднялась на ноги и когда бой закончился, была напоена и накормлена как ни в чем не бывало, и далее несла службу еще несколько месяцев (что для англо-бурской, при огромных небоевых потерях, уже само по себе было достижением, даже без других ранений)."
Далее приводится мнение лейтенанта Хэда, служившего как раз в Управлении ветеринарной службы, который воевал в упомянутую англо-бурскую войну с кавалерийским полком. Напомню - эта война была уже по преимуществу своему огнестрельная, буры славились как прекрасные стрелки, предпочитающие засадно-партизанскую тактику.
"...Я встречал лошадей с простреленными костями ног, животом, легкими и в значительном большинстве случаев они сохраняли способность перемещаться вместе с войсками и вновь становились вполне годными для службы в две недели. Пулевая рана мгновенно запечатывает сама себя сгустком спекшейся крови и заживает без возникновения патологических образований, не подвергаясь заражению, если тромб не был смыт или содран. Это очень важный момент в стране пыли и мух. Все пулевые ранения в реальности требовали только присыпания небольшим количеством йодоформа для того, чтобы отгонять мух, и отсутствия попыток извлечения [пули], грозящих превратить легкое ранение в тяжелое … Сопровождавшие нас на марше лошади с пулевыми ранениями были главным образом теми, которые получили ранения мягких тканей, и именно к таким ранениям сделанные мной замечания о невмешательстве и относятся."
Тут, правда, надо учитывать, что по статистике, выведенной самим Хэдом, в 65% случаев лошадь от пули гибнет сразу или почти сразу. Все вышеописанное - это оставшиеся 35%. А если лошадь гибнет не сразу, то она зачастую успевает вынести всадника с поля боя, и уже после атаки бывает дострелена из гуманизма.
Французский лейтенант Марсель Дюпон рассказывал, что после боя с немецкими самокатчиками (четвертого сентября 1914 г.) у его коня обнаружилось аж три пулевых ранения:
"...Первое с внутренней стороны левого бедра («ужасная рана, размером с мою ладонь, из которой кровь лилась потоком вниз по ноге»), второе в бок, третье в пах (последние два оставили только «2 маленьких красных входных отверстия»). Дюпон констатировал, что «благородное животное вынесло меня из-под огня в безопасности», и, несмотря на полученные раны, при сборе эскадрона сразу после сорванной атаки, Турне-Тужурс (это имя коня) «по-прежнему стоял на своих четырех дрожащих ногах, с поднятой шеей и раздувающимися ноздрями … »
При этом конь фактически спас жизнь хозяина.
При этом очень часто оказывалось так, что основные потери конский состав подразделения нес не в лобовой атаке (хотя и там, разумеется, тоже), а... При спешивании всадников для ведения стрелкового боя - если не удавалось лошадей надежно спрятать.
Это в Уставе красиво написано, что, значит, эскадрон спешивается, каждого четвертого - в коноводы с четверкой лошадей, и в безопасное место, а остальные, значит, залегают и ведут стрелковый бой, как обычная пехота...
А где ты его с гарантией найдешь, это безопасное место, для большой группы крупных животных, которые не умеют распластываться по земле так, как люди? Особенно если эскадрон застали врасплох, и не успел никто подготовить таковое место?
Самым ярким подтверждением этому служит оборона деревни Мончи (Мончи-ле-Пре) 11-12.04.1917 г. (эпизод сражения под Аррасом). 10-й гусарский и эссекский территориальный кавалерийский полки, обход которых деревни Мончи был остановлен сильным огнем неприятеля, были вынуждены занять этот пункт и держать в нем оборону вместе с 8-м пулеметным эскадроном (придан 8-й кавбригаде) и небольшими партиями сумевших просочится в деревню пехотинцев 63-й бригады. Неудивительно, что в отличие от характера чрезвычайно подвижной и разреженной цели, которую представляла собой атакующая в конном разомкнутом строю кавалерия, скученные на узких улочках маленькой деревни лошади 2-х (!) полков в наибольшей степени пострадали от все усиливавшегося огня артиллерии, не имевшей трудности в работе по неподвижной и столь беззащитной цели. В итоге потери конского состава на 2 полка составили от 500 до 1000 коней, т.е. от половины до практически 100 % конского состава двух кавалерийских полков и пулеметного эскадрона были выбиты, причем без достижения какой-либо из поставленных командованием целей.
Схожая принципиально картина наблюдалась, к примеру, в бою под Эль-Мугар, когда наибольшие потери и в человеческом, и в конском составе понес эскадрон дорсетцев, который спешился и занялся стрелковой поддержкой товарищей - а вовсе не те части, что атаковали турок с мечами в конном строю - причем, что интересно, атака шла в заведомо неудобном для кавалерии "режиме" - вверх по склону. Турки открыли по англичанам огонь уже с 800 метров. Это только из винтовок, а артиллерия била по ним уже с трех километров.
Как итог боя:
Результатом атаки под Эль-Мугар стали захват в плен 18 офицеров и 1078 неприятелей всех прочих званий, вместе с 14 пулеметами и 2 полевыми орудиями. Общие потери турок составили более 2000.
Участвовавшие в атаке йомены потеряли убитыми 1 офицера и 15 рядовых, раненными 107, 1 пропал без вести, всего 130 (16 %). Общие потери в конском составе - 265 лошадей убитыми или раненными (33 %).
Под ранеными лошадьми здесь, скорее всего, имеются в виду и те, которые были добиты после атаки. Как правило, тяжелораненых животных сразу записывали в безвозвратные потери.
В среднем же в подобных атаках на одного убитого кавалериста приходится обычно два коня. Хотя это крайне усредненная "температура по больнице", и бывало всяко...
Да. Это все, обратите внимание, данные уже для эпохи скорострельных магазинных винтовок. В прошлом, в эпоху дульнозарядных ружей, все было еще веселее - калибр в разы больше, останавливающая способность больше... Но точность куда ниже, и зона эффективного огня не 300-400 метров, как для Маузера или Мосина, а всего метров 100-120.
Вот и получалось, что исход дела решала обычно стойкость человеческого фактора - побежит пехота или не побежит, отвернет конница или не отвернет в последний момент... Кстати, что интересно - в некоторых битвах той же Первой Мировой отмечалось, что в момент лобовой атаки кавалерии с мечами многие пехотинцы... Выскакивали из своих окопов или стрелковых ячеек - прямо под мечи!
Если бы они этого не делали - достать их в окопах всадникам было бы очень сложно. Но - человеческий фактор, о котором я уже писал неоднократно: страх перед клинком сильнее страха перед пулей:
«...Мысль о клинке, проникающем в твое нутро между ребер более ужасающа и реалистична, чем мысль о пуле, делающей тоже самое – возможно потому, что ты видишь приближающуюся сталь.»
Источник цитат: https://vk.com/@longsword_club-pulemetnyi-mif-proschai-kavaleriiskii-palash-obr-1908-ch-iv
Перевод всех текстов - М. Звягинцева, исследователя кавалерийского фехтования.
