В 2022 году «Треугольник печали» равнодушным не оставил никого : были и восторженные отзывы, и гневные комментарии об ужасной простоте и посредственности фильма, и, конечно, сравнение с предыдущими работами автора. На вопрос, почему же Эстлунд выиграл главный приз Каннского кинофестиваля, отвечали: «ну просто год такой». И вот совсем недавно, в самый последний день февраля киносообщество снова содрогнулось от услышанного: Рубен Эстлунд — новый президент жюри Каннского кинофестиваля. И мотивировка соответствующая — за бескомпромиссные и откровенные фильмы, бросающие зрителю вызов.
В преддверии Оскара (на который номинирован «Треугольник печали») кинокритик Анастасия Гончарова рассказывает, как Эстлунд выводит зрителя из себя, про какой треугольник (или какие треугольники) вообще идет речь и как фильм отражает новую реальность.
Карл (Харрис Дикинсон) и Яя (Шарлби Дин) — новые герои нашего времени, красивые и молодые прожигатели жизни. Он — модель, она — популярный инфлюенсер, открывающий модные показы. Когда красота — новая валюта, многое достается без особых усилий. Так, пару приглашают отправиться в морской круиз на роскошной яхте, где персонал буквально выдрессирован на любое желание неприлично богатых пассажиров резво крикнуть «Да, сэр! Да, мэм!».
Одно такое желание чудаковатой жены русского олигарха (когда снимаешь кино про богачей, игнорировать русских олигархов с их безумными фантазиями и неиссякаемой жаждой роскоши непростительно) — всей команде яхты насладиться моментом — приводит к череде событий, которые меняют все. Яхта терпит крушение, в живых остается всего несколько человек. Без воды, еды и способностей к выживанию.
И тут зрителю открывается, пожалуй, самый простой и явный треугольник Эстлунда. Пирамида власти переворачивается на 180 градусов, кто был никем, тот станет всем. Ни Rolex, ни Patek Philippe, ни бриллианты не имеют ценности на необитаемом острове. Эбигейл (Долли де Леон), на яхте представлявшая команду клининга, на острове единственная, кто может развести костер, поймать рыбу и приготовить ее. Она — новый лидер. Однако Эстлунд, выросший в семье с левыми политическими взглядами, в идеологической основе которых — социальное равенство и справедливость, не спешит идеализировать «власть бедных». Ведь внезапно оказавшись на вершине «пищевой цепочки» Эбигейл не спешит создавать общество равных возможностей, а «закрепляет» себя в его главе с соответствующими привилегиями: улучшенные условия жизни, больше еды, секс с молодым и красивым парнем по выбору.
Будучи в своем новом статусе, Эбигейл признает своеобразную красоту в откровенном его принятии.
Эбигейл: Помнишь, что ты сказал в нашу первую ночь?
Карл: Я люблю тебя, ты даешь мне рыбу.
Эбигейл: Ага, именно. А знаешь, почему это так красиво?
Карл: Нет.
Эбигейл: Потому, что это правда.
Вывод кажется неутешительным: власть и новые возможности развратят любого, от убирающей дерьмо уборщицы до олигарха, который это дерьмо продает.
Второй важный треугольник, за переворотом с ног на голову которого режиссер с упоением наблюдает, это образ и роль мужчины в современном обществе. Неспроста Карл работает в модельном бизнесе, в котором не действуют традиционные гендерные распределения заработной платы, а мужчины-модели получают в три-четыре раза меньше женщин. Рубен Эстлунд показывает зрителю «перевернутый» мир, в котором у мужчины может не быть фиксации на маскулинности (один из парней-моделей рассказывает, что его семья и особенно отец поддерживают его работу), а сам он может попадать в ситуации сильной уязвимости (как, например, в сцене с модельным кастингом). Здесь можно вспомнить еще одного скандинавского режиссера, датчанина Николаса Виндинг Рефна, который в «Неоновом демоне» (2016) «препарирует» жестокий и одновременно фантастически красивый мир модельного бизнеса.
И если у Рефна все привычно — девушки-модели в нижнем белье и мужчина-отборщик, олицетворяющий «мужской взгляд» / male gaze с объективацией и привычным представлением женщины в качестве сексуального объекта, то Эстлунд проделывает все то же самое наоборот. Мужчины как марионетки примеряют на себя образы угрюмо дорогих и дружелюбно дешевых брендов уже под женским взглядом главной отборщицы, во власти которой или дать дорогу на модный Олимп, или напрочь растоптать карьеру и жизнь.
Не может остаться без внимания и сцена с чеком в ресторане в самом начале фильма. Оказывается, что сложнее выбора ресторана, в который пойти вечером, может быть только выбор того, кто возьмет на себя оплату счета. Молодой парень мечется между ожиданиями общества, его девушки Яи и объективной реальностью: Яя успешнее и зарабатывает существенно больше него. В абсолют ситуацию возводит и использование Эстлундом кадрового пространства в этой сцене, Карл буквально загнан в угол без возможных путей отступления.
Но не только ожидания и претензии общества к современному мужчине интересуют режиссера (хотя это отрицать бессмысленно, и «Форс-мажор» (2014) и «Квадрат» (2017) именно об этом). В «Треугольнике печали» Эстлунд по нарастающей подводит зрителя к мысли — мужской мир уступает дорогу женскому. И это не только про денежный вопрос.
В одной из первых сцен на роскошной яхте Яя и Карл загорают на лежаках, девушка флиртует с одним из членов экипажа, разгуливающим по палубе топлес. «Что ты делаешь?» — спрашивает ее Карл. Согласитесь, обратная ситуация до боли знакома и уже растиражирована, ей никого не удивишь. Но Рубен Эстлунд не только переворачивает гендерное клише, но и использует его на полную. Полуголый, достаточно волосатый мужчина с голым торсом предстает перед зрителем в контражурном свете, камера снимает его снизу вверх. Несмотря на то, что используется средний (если не общий) план, и персонаж достаточно удален от зрителя и фактически занимает на экране не так много места, его значимость в сцене возрастает. Он приковывает взгляд зрителя к себе, предлагая если не разделить этот вид с Яей, то хотя бы согласиться: «В нем что-то есть». В зрителе включается female gaze.
Самый важный фактор, который переворачивает мир мужской в пользу женского, без сомнения, — изменение отношений между самими женщинами. Режиссер подчеркивает, что старые конструкты, в которых женщина женщине волк, уже не работают. Любовница русского олигарха Людмила не только отдыхает в круизе вместе с ним и его женой, но и помогает той, когда ей становится плохо. Яя предъявляет претензии своему парню Карлу, но не только не делает гадости или не сплетничает про Эбигейл, но и искренне восхищается тем, как она смогла построить настоящий матриархат на острове. И даже в отношениях помощницы капитана Полы и Эбигейл, которые на 100% зависят от властвования одной над другой, почти нет места обидам, есть только нацеленность на общее дело — выжить. А для этого надо быть заодно.
Третий треугольник, который появляется на шестой минуте фильма — треугольник печали, подвижная часть лица между бровями. На модельном кастинге члены комиссии просят моделей расслабить лицо, ведь рекламируемый бренд из когорты дорогих. Люди, рекламирующие его, должны глядеть на потребителя снисходительно, с некоторым презрением, ведь недоступность дороже денег.
Эстлунд же сам признается, что задумывал «Треугольник печали» как американские горки, а значит зритель должен использовать свой треугольник по полной — весь спектр эмоций от отвращения до скорби. Если задаваться вопросом, кто же сам режиссер среди всех этих персонажей, я бы выбрала муху из сцены с флиртом. Эстлунд добавляет жизни в искусственно созданный мир, делая свою режиссерскую оптику самым раздражающим и в то же время самым ценным фактором. Далеко не триеровский «камушек в ботинке», но тоже вполне внятный способ дергать зрителя за ниточки восприятия.
Автор: Анастасия Гончарова, ТГ канал «Кино Скандинавии»
