Константин Маковский (1839—1915). Александр II на смертном одре. 1881
1 (13) марта — годовщина последнего покушения народовольцев на царя Александра II.
Одобренная царской цензурой иллюстрация взрыва второго снаряда на Екатерининском канале 1 марта 1881 года От взрыва первого снаряда (Рысакова) сам царь не пострадал, погибли лошади его кареты. Вторым снарядом (Гриневицкого) царь был смертельно ранен
А так было за мгновение до взрыва:
Так стало после него (цветной вариант предыдущего официального плаката):
Хромолитография «Злодейское покушение на священную особу в Бозе почившего Государя Императора Александра II 1 марта 1881 года». Исполнена у Ф.В. Морозова. 1881
Взрыв второй бомбы, унёсший жизнь императора
Мундир императора Александра II после встречи Его Императорского Величества с народовольцами
А это — из откликов современников на покушение.
«Любя покой, природу, книгу и лишь мечтая о счастье народов, либеральные достопочтенности не замечали того, что реакция началась уже давным-давно, 10-15 лет тому назад, что за это время вымерли от голода и нищеты, может быть, сотни тысяч народа и были пролиты потоки бессильных народных слёз. Чего вы ждали от державной воли, от этого выжившего из ума, фальшивого, бессердечного старика, окружённого шайкой пройдох? Неужели чего-нибудь действительно путного? Всё это не больше, как либеральное резонёрство». («Народная воля», №2, 1879 год).
Князь Пётр Кропоткин, идейный лидер русского анархизма: «Конечно, нечего надеяться, что Александр III изменит политику своего отца... Значение события 1 марта важно не с этой точки зрения. Событие на Екатерининском канале имеет для нас большое значение прежде всего потому, что это событие нанесло смертельный удар самодержавию. Престиж «помазанника Божия» потускнел перед простой жестянкой с нитроглицерином... Как бы то ни было, первый удар, и удар сокрушительный, нанесён русскому самодержавию. Разрушение царизма началось, и никто не сможет сказать, когда и где это разрушение остановится...»
Виктор Гюго, французский писатель, левый либерал: «Происходят события, странные своею новизной. Деспотизм и нигилизм продолжают войну, разнузданную войну зла против зла, поединок тёмных сил. По временам взрыв раздирает эту тьму, на момент наступает свет, день среди ночи. Это ужасно! Цивилизация должна вмешаться!»
Последние минуты царя Александра II
Александр II на смертном одре. С фото Левицкого
Обложка популярного журнала «Нива»
Временный памятник на месте смертельного ранения царя. Гравюра и фотография
А начиналось это событие очень просто и непринуждённо — как почти обычные дружеские посиделки свободомыслящей молодёжи.
Когда я впервые запостил эту картину по случаю годовщины 1 марта, то выслушал массу упрёков: почему на полу валяются окурки, почему всё так неприбрано, неужели эти революционеры обязательно должны быть так неряшливы и т.д., и т.п. Что тут скажешь? Может быть, в такой неприбранной обстановке нигилисты отдыхали душой от того мертвящего жандармского порядка и идеальной казарменной чистоты, которые царили в благословенной романовской империи, России, Которую Мы Потеряли (тм). В утешение любителям порядка могу только сказать, что потом на смену первому поколению бунтовщиков пришло второе, и в его рядах были и очень аккуратные и опрятные в быту революционеры, как, например, Владимир Ильич Ульянов-Ленин. «Мы пойдём другим путём», да, возможно, это касалось и степени подметённости пола. :) Но для этого после «первого первого марта» (1881) потребовалось ещё и «второе первое марта» (1887), неудачное... Чтобы что-то в обществе сдвинулось и прилежным аккуратистам, до той поры и не помышлявшим о революциях и верно служившим царю-батюшке и престол-отечеству, тоже неудержимо захотелось «отомстить за брата». И они, как известно, отомстили, хотя и совсем иным образом, чем первомартовцы...
Напомню прекрасные стихи Александра Блока, в которых очень живо описана атмосфера сходок революционеров 1870-80-х годов.
В вечернем мраке тонут лица,
Вглядись — увидишь ряд один
Теней неясных, вереницу
Каких-то женщин и мужчин.
Собранье не многоречиво,
И каждый гость, входящий в дверь,
Упорным взглядом молчаливо
Осматривается, как зверь.
Вот кто-то вспыхнул папироской:
Средь прочих — женщина сидит:
Большой ребячий лоб не скрыт
Простой и скромною причёской,
Широкий белый воротник
И платье чёрное — всё просто,
Худая, маленького роста,
Голубоокий детский лик,
Но, как бы что найдя за далью,
Глядит внимательно, в упор,
И этот милый, нежный взор
Горит отвагой и печалью...
Кого-то ждут... Гремит звонок.
Неспешно отворяя двери,
Гость новый входит на порог:
В своих движениях уверен
И статен; мужественный вид;
Одет совсем как иностранец,
Изысканно; в руке блестит
Высокого цилиндра глянец;
Едва приметно затемнён
Взгляд карих глаз сурово-кроткий;
Наполеоновской бородкой
Рот беспокойный обрамлён;
Большеголовый, темновласый —
Красавец вместе и урод:
Тревожный передёрнут рот
Меланхолической гримасой.
И сонм собравшихся затих...
Два слова, два рукопожатья —
И гость к ребёнку в чёрном платье
Идёт, минуя остальных...
Он смотрит долго и любовно,
И крепко руку жмёт не раз,
И молвит: "Поздравляю вас
С побегом, Соня... Софья Львовна!
Опять — на смертную борьбу!"
И вдруг — без видимой причины —
На этом странно-белом лбу
Легли глубоко две морщины...
Заря погасла. И мужчины
Вливают в чашу ром с вином,
И пламя синим огоньком
Под полной чашей побежало.
Над ней кладут крестом кинжалы.
Вот пламя ширится — и вдруг,
Взбежав над жжёнкой, задрожало
В глазах столпившихся вокруг...
Огонь, борясь с толпою мраков,
Лилово-синий свет бросал,
Старинной песни гайдамаков
Напев согласный зазвучал,
Как будто — свадьба, новоселье,
Как будто — всех не ждёт гроза, -
Такое детское веселье
Зажгло суровые глаза...
Илья Репин. Сходка. При свете лампы. 1883
А тогда, 1 марта 1881 года, из этих посиделок нигилистов родилось вот это: взрыв и...
Конечно, царей в России и до этого убивали предостаточно. Били в висок, устраивая «апоплексический удар табакеркой», отправляли на тот свет путём «геморроидальных колик», душили в тюремной камере при попытке освобождения... в общем, травили монархов по-всякому, как крыс. И никто в этом ни секунды ни каялся, не вывешивали на улицах покаянных биллбордов «Прости нас, Государь!». Потому что травили царей дворяне, аристократы, «свои». И делали они это по прямому указанию или с молчаливого позволения других Особ Высочайших. То есть тех, кому «можно». А вот 1 марта впервые это сделали в том числе и совсем «неблагородные» люди, «чернь». Безо всякого высочайшего позволения. Возмутительно! Но выяснилось, что бывает и так...
Потом было вот это:
Пётр Белоусов. «Мы пойдём другим путём». 1951
И, наконец...
Июнь 1918 года. Снос памятника Александру II в Кремле:
27 марта 1924. Снос памятника Александру II в Ростове-на-Дону:
В позднем СССР эту годовщину старались не особенно вспоминать. Мне попался на эту тему довольно любопытный отрывок из воспоминаний Михаила Левина об академике-физике Михаиле Леонтовиче (1903—1981). Речь идёт о последнем месяце жизни академика (он скончался 30 марта 1981 года). В молодости Михаил Александрович был меньшевиком, и до конца жизни сохранил, в общем, те же убеждения. Участвовал в деятельности диссидентов.
«4 марта 1981 года я читал ему в больнице утренние газеты. Вдруг он вспомнил:
— Ведь сегодня ровно 100 лет со дня 1 марта. Есть что-нибудь в ваших газетах о Желябове, Перовской и вообще о столетии такого события?
В газетах ничего не было.
— Должно быть, из-за всей этой шумихи по поводу «международного терроризма», — заметил Леонтович. — Вот и два года назад не отметили 150 лет гибели Грибоедова, небось, чтобы не раздражать этого Хомейни, расправа с Грибоедовым вполне в его духе.
Тут я вспомнил стихи Пастернака:
Это — народовольцы,
Перовская,
Первое марта,
Нигилисты в поддевках,
Застенки,
Студенты в пенсне.
Повесть наших отцов,
Точно повесть
Из века Стюартов.
Отдалённей, чем Пушкин,
И видится,
Точно во сне.
Михаил Александрович почти закричал на меня:
— Почему вы раньше не читали мне этих стихов? Это гениальная точность, я это чувствую по рассказам моего отца. Почему вы не прочли мне их, когда ехали в Переделкино?..»
В Переделкине в 1958 году Леонтович встречался с Пастернаком, чтобы выразить ему моральную поддержку от имени физиков (после газетной кампании против него).
Но забавно, что академик ожидал упоминания столетней годовщины 1 марта 1881 года в газетах от 1 марта, не учитывая разницы стилей. Может быть, в газетах от 13 марта 1981 года всё-таки что-то было? Хотя вряд ли...
Михаил Александрович Леонтович
У диссидентов нередко встречалась попытка противопоставить «плохих» большевиков и «хороших» народовольцев. Один знакомый мне бывший диссидент, ныне покойный, который ещё застал и видел своими глазами живого народовольца и живых старых большевиков, и кое с кем из последних даже близко общался, говорил о своей молодости, 50-х годах: «Для тогдашней умеренно-фрондёрской интеллигенции народовольцы, как ни странно, были образцом гуманизма. Потому что большевики, считалось, уничтожали всех подряд, а народовольцы — очень выборочно, и в этом проявлялась их гуманность». Тут хотелось бы напомнить, что 1 марта 1881 года тоже погиб мальчишка, причём совершенно посторонний, прохожий. У Юрия Трифонова в «Нетерпении» (1973) этот факт не обойдён молчанием: «Кричал смертельно раненный мальчик, что волок корзину по снегу». Это от первого взрыва, от бомбы Рысакова, от которой государь не пострадал. Мальчику было 14 лет.
Думается, Юрий Трифонов (1925—1981), сын большевика-революционера, намеренно выделил этот исторический факт в своём рассказе о 1 марта, как возражение на эту диссидентско-интеллигентскую пошлость, которая противопоставляла одних революционеров другим.
В конце концов, и про большевиков можно было бы сказать (а некоторые и говорят) ровно то же самое: народовольцы швыряли бомбы, от них гибли непричастные прохожие и дети, а большевики на это возразили: «Мы пойдём другим путём!», поэтому большевики по сравнению с народовольцами — гуманисты.
В общем, что один брат Ульянов, что другой — суть одно. Принимайте всё, или отвергайте всё, это уж как вам угодно, вместе с революцией. Вот только выковыривать изюм из исторической булки — не надо. «Мы пойдём другим путём»? Отлично. Только не надо забывать, что все пути ведут в Рим. :)
А это кадры из советских учебных диафильмов 1960-1970-х годов о народовольцах. Проглядывая эти кадры сейчас, невольно думается: в какой же революционной стране мы жили! И как мало это ценили...
