Представляю законченный роман. Роман состоит из 12 глав и вступления
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Оба портрета — и тот, который он обнаружил в Квартале будущего пару дней назад, и написанный вечером художником с площади Тартр — Грэг повесил около зеркала, и наутро долго сравнивал свое отражение с ними, пытаясь обнаружить сходства и различия. «Грэг в бежевом плаще» (так он про себя назвал портрет из Квартала будущего) выглядел старше и мудрее «Грэга в красном берете», но мягче Грэга в зеркале. В то же время «Грэг в красном бреете» казался раскованнее и естественнее двух других.
Разумеется, он отдавал себе отчет в том, «Грэг в бежевом плаще» — это не он, а кто-то просто очень похожий на него, кто жил в Париже (а, быть может, наоборот оказался здесь совершенно случайно) тогда, когда Грэга в зеркале еще и на свете-то не было. Но сама мысль, что в середине прошлого века по Парижу разгуливал человек, похожий на Грэга до такой степени, что он до сих пор не уверен, не он ли это сам, не давала Грэгу в зеркале покоя.
Боясь окончательно запутаться, кто есть кто, и как эти два нарисованных лица связаны с тем, что в зеркале, Грэг встряхнулся и пошел собираться на свидание на Мари, с которой они договорились сегодня вместе провести интервьюирование людей на улице.
Однако встретиться им так и не удалось. Он уже стоял на пороге, когда позвонила Анна.
— Грэг? Здравствуйте. У меня появились новости о Питере, — без особых эмоций в голосе сообщила ему она.
— Да? — обрадовался Грэг, придерживая трубку плечом и закидывая одновременно в сумку разные мелочи. — С ним все в порядке? — тишина. — Анна?
Молчание.
— Анна? — обеспокоено переспросил Грэг, крепко прижимая телефон к уху. — Анна, вы здесь? Я спрашиваю, с Питером все в порядке?
— Я не знаю, — ответила она, наконец. Грэг почему-то представил ее стоящей у неплотно зашторенного окна, сквозь стекло которого она бессмысленно смотрит вниз на улицу.
— Что случилось? Да говорите же!
— Он позвонил утром и назвал отель, где находится Питер.
— Тогда почему вы нервничаете? — не понял Грэг. — Нужно поехать туда и забрать его. Кстати, а похититель вам больше ничего не сказал?
— Сказал обратиться к портье, — все так же без эмоций сообщила Анна. И судорожно вдохнула, словно все это время говорила, задержав дыхание. — У меня плохие предчувствия. Я не знаю, как это объяснить, но, по-моему, с Питером случилось что-то страшное.
— Хотите, я поеду с вами? — предложил Грэг.
— Очень хочу, — призналась Анна, обрадовавшись. — Если честно, я боялась, вы этого не предложите.
— Какие вопросы! — отмахнулся он. — Куда подъехать?
Отель, названный преступником находился на Rue de Rochechouart. Отыскав эту улицу на карте, Грэг предложил встретиться на ее пересечении с Boul de Rochechouart через час. После чего он перезвонил Мари и отменил их встречу. Девушка огорчилась, но спросила, не сможет ли Грэг часам к трем подъехать в парк Тюильри, где они с Ником и Натали, (которую пригласил Ник) договорились немного побездельничать на манер французских королей. Грэг хмыкнул, живо представив эту картину, и пообещал, что, если успеет, то обязательно к ним присоединиться.
Когда он добрался до Boul de Rochechouar, Анна уже ждала его, нервно обхватив себя за локоть и отбивая дробь по мундштуку указательным пальцем, на который был нанизан перстень с крупным, как глаз кролика, камнем. Увидев Грэга, она торопливо раздавила тонким каблуком почти целую сигарету, оставив ее труп стыть на асфальте среди ее уже истлевших подруг.
Узнать Анну было сложно. Помимо солнцезащитных очков, она надела широкополую шляпу с тесемкой под подбородком, просторный, скрывающий фигуру плащ и серые перчатки, хотя на улице было по-весеннему тепло и приветливо. Этот стиль ей не шел, однако, похоже, сегодня женщина мало озаботилась проблемой выбора одежды. Кроме того, на переносице у нее, скрывая следы вчерашней встречи с преступником, белел пластырь.
Приблизившись, Грэг ободряюще похлопал ее по плечу, затем достал парижскую карту и показал место, где по его расчетам следует искать нужный им отель.
— Это совсем близко. Вниз по rue de Rochechouart третий или четвертый дом.
Настороженно оглядевшись, Анна потуже завязала тесьму на шляпке и отчего-то шепотом (вокруг, кроме официанта из соседнего ресторана, убирающего за клиентом столик, не было ни души) произнесла:
— Так пойдемте скорее. Разве вы не видите, что я вся дрожу? Боюсь, у меня не хватит мужества выдержать это испытание до конца
Грэг взял ее руку. Анну действительно била мелкая дрожь. Даже губы дрожали, хотя она изо всех сил пыталась скрыть свое состояние.
— Успокойтесь, — Грэг и сам испытывал определенное волнение. Никогда раньше ему не приходилось попадать в подобные ситуации. — Прежде чем мы сделаем этот шаг, стоит подумать — может, все-таки нам обратиться к профессионалам?
Резко вырвавшись, Анна отступила от него и вызывающе (этот взгляд он почувствовал даже сквозь стекло очков) посмотрела.
— Грэг, если вы боитесь, я пойду одна. А если вы заявитесь в полицию я..., — она запнулась, — я не знаю, что с вами сделаю, — высказав эту невразумительную угрозу, Анна развернулась и, рассматривая таблички с указателем дома, пошла по неширокой улице Rochechouart. Не раздумывая, Грэг последовал за ней.
Миновав пару арабских магазинчиков, смуглые хозяева которых сидели у дверей и громко беседовали между собой, время от времени обмениваясь репликами с тремя другими арабами, играющими в нарды на балконе третьего этажа дома напротив, Грэг и Анна отыскали скромную табличку с названием нужного им мотеля. Через дорогу булочками и пирогами тянуло из небольшой частной булочной. Рядом темнела приоткрытая пасть жилого подъезда.
Неуверенно переглянувшись, они толкнули стеклянную дверь и вошли в тесный холл. На звон колокольчика, который возвестил портье об их приходе, откуда-то из-за угла вывернул взлохмаченный темноволосый юноша, по пути оправляя сюртучок и приглаживая торчащие в разные стороны пряди. Вслед за ним оттуда же вышла темнокожая горничная с пышным, откровенно полу обнаженным бюстом. Она невозмутимо и нагло оглядела Грэга и Анну с ног до головы, а затем, подхватив, с пола у стойки незамеченную ими раньше корзину с грязным бельем, устроила ее подмышкой, и, насвистывая, скрылась за служебной дверью.
Проводив негритянку плотоядным взглядом, портье тоскливо вздохнул и неприязненно посмотрел на пришедших:
— Что вам угодно господа?
Анна отстранила уже открывшего, было, рот Грэга и спросила:
— Скажите, у вас не останавливался Питер Грей?
Смерив явно не вовремя нагрянувших гостей выразительным взглядом, сластолюбивый портье открыл книгу регистрации и, быстро пробежав вниз по строчкам пальцем, отрицательно покачал головой:
— Нет, человек с такой фамилией у нас не останавливался.
Он перевел задумчивый взгляд на дверь, куда скрылась горничная, и прикусил губу, мечтая как можно скорее к ней присоединиться. Однако назойливые посетители не спешили уходить. Укутанная с ног до головы в какие-то страшные тряпки женщина вновь обратилась к нему с вопросом:
— А для Анны Грэй у вас никакого письма или записки нет?
Бросив ленивый взгляд сначала на ящик, куда складывал почту постояльцев, а затем опять же в книгу регистраций, портье скучающим голосом сообщил:
— Анна Грэй живет в нашем мотеле уже четвертый день, — он оглянулся на щиток с ключами от номеров. — Но сейчас ее нет на месте.
Грэг в изумлении уставился на Анну, которая выглядела так, что еще чуть–чуть и она упадет в обморок.
— Но Анна Грэй — это я, — бесцветным голосом пробормотала она.
Портье пожал плечами:
— Тогда чего вы мне голову морочите? Вам ключи дать?
Анна медленно кивнула, и, сдернув связку с гвоздика, портье с шумом положил ее на стойку, а затем приподнял красивую смоляную бровь, как бы интересуясь, закончились ли у господ бестолковые вопросы. Непослушными пальцами Анна подцепила ключ за бирку с номером, но рука ее дрогнула, и тот упал на пол. Грэг быстро наклонился и поднял его.
— А седьмой номер у вас, на каком этаже? — обратился он портье.
— На третьем, месье, — зевнул тот.
Поблагодарив, Грэг взял Анну под руку и повел ее, с трудом передвигающую ноги, к лифту. Но не успел он нажать на кнопку, как из служебного помещения высунулась голова негритянки и, равнодушно сообщив: «Лифт не работает», исчезла.
Пешком поднявшись по узкой винтовой лестнице, покрытой потертой, местами рваной ковровой дорожкой, на третий этаж, они оказались возле номера, который, по словам портье, Анна занимала едва ли не со дня своего приезда в Париж. Прежде чем вставить ключ в замочную скважину, Грэг нагнулся к двери и прислушался, не раздаются ли изнутри какие-либо звуки.
— Что там? — прошептала Анна, прячась за его спиной.
Грэг развел руками и покачал головой, после чего всунул ключ в замок, повернул его несколько раз и толкнул дверь. Анна тихо вскрикнула, но тут же зажала себе рот ладошкой. В номере с плотно задернутыми темно-серыми шторами царили духота и полумрак. Грэг вошел внутрь первым и, обнаружив на ощупь выключатель, включил свет. Малюсенький коридор, где они едва уместились вдвоем, вел в неуютную квадратную комнату–спальню и остро панующую лосьоном после бриться ванную.
Оттеснив Анну в двери, Грэг попросил ее оставаться там, а сам решительно прошел в комнату. Две небольшие кровати, две тумбочки, одна табуретка и телевизор под потолком — вот, собственно, и вся нехитрая обстановка этого дешевого номера. Раздвинув шторы, чтобы впустить внутрь солнечный свет, Грэг обнаружил за ними балкон, на котором стоял еще один табурет, а возле, заполненная окурками пепельница.
Грэг оглянулся. Анна стояла посреди комнаты и недоуменно озиралась:
— Где же Питер?
— Я посмотрю, что в ванной, — сказал Грэг, обходя ее сбоку.
В ванной он нашел влажное полотенце, шампунь, мужской набор для бритья, зубную пасту и две щетки. Все выглядело вполне безобидно. Словно в этом номере проживало два не очень состоятельных человека, приехавших в Париж на каникулы или по делам на несколько дней. Утром эти двое встали, умылись и незадолго до их с Анной прихода покинули отель. Все могло быть именно так, если бы не два «но». Если бы номер не был зарегистрирован на имя Анны Грей, и если бы похититель не сообщил, что именно здесь они должны искать пропавшего Питера.
В этот момент Анна, которая все еще оставалась в комнате, шумно всхлипнула:
— Грэг, Грэг… Что происходит? Тут повсюду мои вещи… и Питера тоже…
Охнув, Грэг поспешил к ней. Оказалось, что Анна обнаружила в тумбочке кое-что из своей косметики, в шкафу-купе туфли и костюм, который купила месяц назад в Лондоне.
— А это, — она раскрыла ладонь, демонстрируя ему пузырек с желтыми таблетками, — это мои лекарства. Посмотрите, здесь даже написано: Анна Грей.
Отняв у нее пузырек, Грэг повертел его в руках и нашел мелким шрифтом нацарапанные инициалы Анны.
— Вы можете это как-то объяснить? — спросил он, внимательно глядя на испуганную женщину.
Та энергично затрясла головой:
— Нет. Я ничего не понимаю. Бред какой-то. Лекарства эти я не принимала уже пару дней, поэтому не заметила их исчезновения. А косметику, пользуясь случаем, купила здесь на месте — французскую.
Грэг бросил пузырек на кровать, и сел рядом, наклонившись вперед и подперев щеки руками:
— Вы сказали, что нашли так же и вещи Питера? — вспомнил он вдруг.
Вместо ответа Анна вытащила из другой тумбочки фотографию, где Питер, еще маленьким, был запечатлен вместе с полноватой темно-русой женщиной и сердитым узколицым мужчиной:
— Это Ричард и его первая жена, — пояснила Анна. — Уходя из дома, Питер ничего, кроме этой фотографии не взял. И еще, — она мотнула головой в сторону балкона, — там окурки. Питер курит именно такие сигареты.
Нахмурившись, Грэг, осененный смутной пока догадкой, сочувственно посмотрел на обескураженное лицо Анны, которое отражалось в зеркале, в то время, как сама она стояла, повернувшись к нему спиной:
— Вы знаете, что это все напоминает? — спросил он, подбирая слова. — Это напоминает подставу. Вот что.
Анна поймала его взгляд на своем отражении и стремительно обернулась:
— Что вы имеете в виду?
— Я думаю, что Питера, на самом деле, никто не похищал.
Побледнев, она нахмурилась и непроизвольно схватилась обеими руками за шею:
— На что это вы намекаете? Я вас не понимаю, Грэг…
Он встал и отошел к окну. Напротив, развалившись в плетеных креслах, играли в нарды те самые арабы, с которыми препирались торговцы снизу. Не глядя на Анну, Грэг поделился с ней соображениями, которые в данной ситуации казались ему наиболее разумными:
— Все указывает на то, что ваш пасынок вас кинул. Он и его подружка, — позади Анна медленно опустилась на кровать. — Уж не знаю, чья это была идея. Да и не важно, — пробормотал он досадливо. — Важно то, что Сюзанна написала вам (или вашему мужу) письмо, которым напугала и вынудила приехать в Париж. Здесь они легко разыграли похищение, которого, естественно, не было, и заставили вас принести на кладбище Пер-Лашез большую сумму денег. Встречаться с вами лично, конечно, никто не собирался. Поэтому вас оглушили, а затем спокойно отобрали деньги.
— Но почему он просто не попросил у отца столько, сколько ему было нужно? Неужели Ричард отказал бы единственному сыну? — с горечью спросила Анна. — И зачем тогда понадобился весь этот цирк с отелем, в котором я якобы проживаю. Даже еще, похоже, с Питером…
Грэг пожал плечами и закрыл балконную дверь:
— Попросить у отца, с которым он не разговаривал, по вашим словам, два года, я думаю, ему гордость помешала. А что касается отеля, — Грэг невесело подмигнул Анне, — скорее всего, это просто месть вам. За то, что вы стали женой его отца, изменив, в какой-то степени, его привычную жизнь.
Закрыв лицо руками, Анна просидела так несколько минут в полной тишине, затем встала, подошла к зеркалу, поправила шляпу на голове, провела ребром ладони по плащу, выравнивая складку, и глухо произнесла:
— Наверное, Грэг, вы правы. Скорее всего, все было именно так, как вы рассказали, — она застегнула верхнюю пуговицу и прикусила губу. — Пойдемте, что ли отсюда, — оглянулась на приоткрытый шкаф-купе, из которого выглядывал белый рукав ее костюма. — Пусть эти вещи достанутся горничной.
Грэгу стало безумно жаль Анну, но подойти и проявить сочувствие мешала упрямая складка, которая проявилась около ее плотно сжатых губ.
— Да, пойдемте. Но сначала, я хотел бы поговорить с портье, — неожиданно для самого себя сказал он. Анна застыла на полпути к двери и, не оборачиваясь, сдавленным голосом (видимо, все еще не отошла от потрясения), спросила:
— Зачем это еще?
— Я хочу узнать, как выглядел человек, который въехал сюда три дня назад.
Все так же стоя к нему спиной, Анна запротестовала:
— Мне кажется, это ни к чему. Все и так уже ясно, как божий день. Грэг, прошу вас, просто уйдем отсюда.
Но тот проявил настойчивость, и Анне ничего не оставалось, как с неохотой подчиниться. Чтобы допросить портье, Грэгу пришлось потревожить колокольчик, открыв и вновь закрыв входную дверь, так как на все их окрики парень не реагировал.
Выбежав из подсобного помещения, еще более взлохмаченный, чем в первый раз, но гораздо счастливее на вид, портье даже удостоил Грэга улыбкой:
— Хотите сдать ключ?
Тот кивнул, но добавил:
— И кое о чем спросить вас. Я понимаю, что народу здесь ежедневно проходит уйма, но, может, вы все-таки вспомните, как выглядел человек, оплативший этот номер?
Самодовольно ухмыльнувшись, парень запустил пятерню в густые черные волосы, поправил галстук и с гордостью сообщил:
— Наблюдательность и хорошая память — это отличительная черта по-настоящему хороших портье. Но вынужден вас огорчить, — развел он руками, — в тот день дежурила Валерия. У нее и спрашивайте.
Анна, услышав ответ мальчишки, быстро его поблагодарила и потянула Грэга к выходу, но тот высвободился, и спросил:
— А когда мы сможем поговорить с Валерией?
— Не раньше, чем через пять дней, — огорчил его ответом портье. — Она уехала на каникулы в Брюссель.
Оказавшись на улице, Анна и Грэг молча побрели обратно. Прошли мимо, стихнувших при их приближении торговцев-арабов, которые проводили чужаков долгим внимательным взглядом, обошли небольшой обувной магазинчик, и оказались на том же месте, где встретились пару часов назад. Анна сняла, наконец, свои очки и, грустно улыбнувшись Грэгу глазами, стала прощаться:
— Спасибо вам за все. Теперь думаю, я больше уже не потревожу вас своими странными просьбами. Вы ведь из-за меня, наверное, забросили все дела?
Грэг заверил ее, что все в порядке и спросил, что она собирается делать дальше? Скосившись в сторону, цветущего бульвара Rochechouart, по которому неторопливо, словно персонажи яркой картины Писсарро прогуливались парижане, она дрогнула губами и ответила:
— Мужу я, естественно, ничего говорить, не буду. Возможно, посоветуюсь со своим адвокатом. По крайней мере, послушаю, что он скажет. Ну, Грэг, — она протянула ему свою, по-прежнему обтянутую перчаткой, руку, — всего вам доброго, — развернулась и пошла в сторону Boul de la Chaplle.
Лишь дождавшись, когда ее статная, даже в некрасивом мешковатом плаще, фигура скроется с глаз (как думал в тот момент Грэг, навсегда), он развернулся и отправился на встречу с друзьями в парк Тюильри.
Добравшись до места, он зашел на территорию со стороны Лувра и малой Триумфальной арки, откуда при желании можно было увидеть уносящийся вверх обелиск на Pl de la Concordeи мелькающие вдалеке автомобилями Елисейские поля. Сад Тюильри, раскинувшись правильным прямоугольником между улицей Риволи и Сеной, начинался торжественными воротами на площади Согласия и заканчивался у площади Карусели. Задуманный когда-то садовником-декоратором Ленотром (отец которого служил садовником еще у Людовика III), как сад-театр, Тюильри после многочисленных войн, разрушений и последующих реставраций обрел, в конце концов, нынешнее очарование тенистых аллей, восточными коврами разбитых клумб, расцветающих весной, как радуга после дождя, и белеющих меж ними скульптур, которые в совокупности превращали парк в роскошную праздничную парадную Лувра.
Грэг шел по основной алле к большому пруду, возле которого и должны были его ждать Ник, Мари и Натали. Парижский день, перевалив за вторую половину, стал зноен, сонлив и вальяжен. На газонах лениво возились дети, а взрослые, вытянувшись, полулежали на скамейках и стульях, подставляя палящему не по-весеннему солнцу оголенные части тела, чтобы то раскрасило бледную после зимы кожу в нежные светло-коричневые тона. Глядя на них, Грэг вспомнил, что до восемнадцатого века наслаждаться красотой парка Тюильри могли только аристократы, но по предложению и настоянию великого сказочника Шарля Перо вход стал свободным для всех (ну или почти всех — исключение составляли лакеи и солдаты), а за мелкую монетку напрокат выдавались стулья. Теперь их брали и тащили в любое приглянувшееся местечко даром.
Своих друзей он нашел тесным кружком оккупировавших центральную часть круглого бассейна, откуда открывался прекрасный вид на цветущий впереди каштанами центр Парижа. Все трое сидели, вытянув ноги и задрав к верху, прикрытые темными очками лица, и, степенно беседуя, попивали шампанское, которое искрилось и сияло в лучах солнца.
Когда тень Грэга, остановившегося рядом, накрыла Мари, она приподняла очки и, кивнув на свободный стул, сказала:
— Ты вовремя. Мы тут как раз спорим о мистической предопределенности.
Грэг устроился в их компании четвертым, получил свою порцию шампанского, раскурил, приобретенную на Монмартре трубку и, с блаженством опустив веки, переспросил:
— О мистической предопределенности? Странная тема для столь чудесного дня. С тем же успехом вы могли бы побеседовать о Варфоломеевской ночи или обсудить подробности казни Марии-Аннтуанетты.
— Почти угадал, — отозвался Ник. — Мы говорили о Екатерине Медичи.
— С чего вдруг? — удивился Грэг.
Натали, как в школе, подняла руку, прося слова. И к счастью для нее, остальные были слишком разморены солнцем и шампанским, чтобы лишний раз открывать рот, поэтому девушка с энтузиазмом присела и с удовольствием пересказала Грэгу то, о чем они говорили до его появления:
— Все из-за дворца Тюильри. Его начли строить в XVI по приказу Екатерины Медичи. Она хотела иметь замок недалеко от Лувра, и так как в период ее регентства это место практически являлось пригородом Парижа, королева и решила остановить на нем свой выбор. Ну, а поскольку тогда здесь работали мастерские для изготовления черепицы, что по-французски tuile, то и будущий дворец получил название Тюильри. Однако вскоре стройка была остановлена. Опять же по приказу вдовствующей королевы, — Натали сделала многозначительную паузу, в которую Грэг успел вставить вопрос:
— Ей разонравился вид или поругалась со строителями?
Натали довольно рассмеялась:
— В том-то и дело, что нет. Просто ее личный астролог предсказал, что королева умрет близ церкви Сен-Жермен, которая как раз находится неподалеку от Лувра, и, соответственно, Тюильри. Вот Екатерина Медичи и перепугалась. А Мари считает, что это глупо. Она утверждает, что уж если ты веришь в предсказания, то, сколько не бегай, от судьбы не убежишь, а потому королева повела себя непоследовательно. А мы с Ники, — Натали прикусила язык и почему-то покраснела. — Мы с Ником считаем, что, как говорится — на Бога надейся, а сам не плошай. А, следовательно, правильно Медичи драпанула. Чего понапрасну рисковать? Хоть лично я в такие вещи и не верю.
Мари протестующе подняла руку:
— Натали, ты перевираешь мои слова. Я ни словом не обмолвилась, что являюсь поклонницей теории предопределения. Напротив, считаю, что человек — хозяин своей судьбы. Иначе ведь и жить было бы весьма тоскливо. Плыви себе и плыви. Даже грести не нужно, раз заранее известно, к какому берегу тебя в конченом итоге прибьет. А в противном случае можно по свободной воле стать, кем угодно: хоть, фотографом, хоть журналистом, — она вновь, на долю секунды, приподняла очки и подмигнула Грэгу. — Еще шампанского?
Грэг подставил бокал:
— Не откажусь, — кивнул он. — Что же касается вашего спора, то я, пожалуй, не соглашусь ни с той, ни с другой стороной. Судьба часто играет с нами злые шутки.
— Почему? — изумился Ник. — По-моему, в данном случае третьего варианта не предполагается.
— В том-то и дело, что третий вариант есть всегда. То есть, это мое мнение, что он есть всегда, — смягчил категоричность своего тона Грэг. — Ник, ты же помнишь коан, который рассказал тебе наставник в церкви?
Ник кивнул:
— Конечно. Коан о быке.
— Он говорит о том, что все препятствия, которые мы встречаем на своем пути, существуют в только нашей голове.
Торжествующе ухнув, Мари топнула ножкой:
— А я что говорила. Мы даем себе установку, что находимся внутри, скажем, стеклянного бокала. Что мы, к примеру, кролики. Но если посмотреть на это с другой стороны, то это стеклянный бокал находится вокруг нас, и мы вовсе не кролики, а мамонты.
— Да, примерно так, — уклончиво согласился Грэг. — Этим мне нравится иллюзоризм. Но, поверьте, все гораздо сложнее. На поверку оказывается, что эти самые стеклянные бокалы — Мари простит меня за украденную метафору — стоят один в другом, полностью искажая суть того, что находится внутри. Докопаться до нее, то есть до сути, и без того трудно. Но что, если на дне последнего бокала вообще ничего нет? Или есть, но прямо противоположное тому, что мы ожидали там найти, — Грэг помолчал, не замечая, что Мари и Ник, приподняв очки, с удивлением на него таращатся. — Случилась тут со мной недавно странная история..., — начал, было, он рассказывать об Анне, но осекся. И только тогда увидел, что его друзья обеспокоено переглядываются и загадочно перемигиваются. — Что? — не понял он.
Мари покачала головой:
— Ну, ты и загнул, — призналась она, а сразу следом сладко потянулась. — Может, пойдем, прогуляемся куда-нибудь, где тенек? А то я, кажется, сейчас получу солнечный удар.
Пока они собирались, Натали успела шепнуть Грэгу на ушко, что переговорила со своим знакомым риелтором, и тот уже через пару дней готов встретиться с ним, чтобы показать подобранные варианты. Но, хотя девушка говорила и не громко, Мари услышала и удивилась:
— Грэг подыскивает себе студию в Париже?
— Да, — подтвердила Натали, — вы разве не знаете, что через неделю он съезжает с улицы Гренета? — в ее голосе послышись нотки превосходства.
Бросив внимательный и долгий взгляд на Грэга, Мари ничего не ответила.
Они покинули Тюильри через центральные ворота, повернули направо, и, разговаривая, вышли на улицу Руаяль, после чего двинулись дальше по направлению к самой необычной церкви Парижа — Мадлен. Пока они шли вдоль изысканных витрин, демонстрирующих убийственные для женского взора шедевры, созданные лучшими парижскими марками, женская половина их компании сделалась вдруг рассеянной и задумчивой, отвечая невпопад и практически не глядя под ноги. Грэгу повезло поймать в объектив и запечатлеть выражение восторженной влюбленности на их лицах, за что он, правда, незамедлительно получил нагоняй от обеих.
Наконец, искушающие женские сердца магазины остались позади, и, обогнув помпезно-величественный храм Мадлен, они зашли перекусить мидиями и устрицами в ресторан за углом. После ужина Мари начала поспешно прощаться, ссылаясь на усталость, а Грэг вызвал Андре, чтобы тот отвез его, Ника и Натали, следуя указаниям Сандры, на улицу Монмартр.
Париж еще только готовился встретить вечер, но людей на удаленных от Елисейских полей и улицы Риволи районах становилось все меньше и меньше. Лишь на перекрестках стойко маячили хрупкие фигурки добровольцев, собирающих деньги для Красного Креста, да приведениями, то здесь, то там, мелькали тесно жмущиеся друг к дружке влюбленные. После знойного дня, вечер выдался напротив довольно прохладным. Со стороны Сены, минуя плотины из старинных дворцов и церквей, дул пронизывающий ветер, и в отсутствии Андре друзья успели немного продрогнуть.
— Интересно, что нас там ждет — на улице Монмартр? — задумался Грэг, выискивая глазами знакомый силуэт Роллса своего шофера.
Ник, одолживший молчаливой от холода Натали, свой пиджак, предположил:
— Наверное, что-нибудь экстравагантное и уж точно не такое скучное, как изготовление макета, — заметил он не без скрытого сарказма. — Саймон мне уже написал, что остался работой весьма доволен, и что с нетерпением ждет фотографий и текстов.
Выразительно погладив висящую на плече фотокамеру, Грэг заверил Ника, что за ним дело не заржавеет.
— За эти дни я уже успел нащелкать больше двухсот фотографий. А завтра у меня фотосессия с самим Ришаром Гальяно!
— Повезло, — позавидовал Ник. — Эх, почему бы им меня фотографом не сделать?
— Ты можешь им сделаться сам. Не забывай коан о быке. Не даром тебе его рассказали, — напомнил Грэг.
Натали, как всегда вовремя навострила ушки:
— Не поняла? Кому им? Что значит «сделаться»?
К счастью, в этот момент подъехал автомобиль Андре, избавив, таким образом, смущенных своей оплошностью друзей от необходимости отвечать на этот вопрос. Разместившись внутри, они сообщили водителю, куда следует ехать, и заговорили о другом. Ник, между делом, скромно заметил, что послезавтра у него день рождения, и он будет счастлив видеть Натали и Грэга на снятом по этому случаю теплоходе. Более того, он не против (даже наоборот), если каждый из его гостей приведет с собой еще несколько своих знакомых.
— А ты не боишься, что теплоход перевернется? — со смехом спросил Грэг.
— Это было бы забавным финалом, — оптимистично заметил Ник. — На всякий случай я попрошу капитана выдать гостям спасательные жилеты. Как вы, кстати, относитесь, к вечеринкам в бассейне?
— А я отлично плаваю и всех вас спасу, — захлопала в ладоши Натали.
Поймав ее лапку, Ник галантно припал к худенькой ладошке губами:
— Позвольте предоставить эту честь мне, — Натали вновь очаровательно зарумянилась, и Грэг, наблюдая за молодыми со стороны, не удержался от колкой реплики.
— Судя по тому, как развиваются события, мне не стоит появляться на теплоходе без кислородного баллона и водолазного костюма.
Только Андре ничего не сказал. Он бы и рад, но, увы, не слова не понимал по-английски. Хотя, может, это даже к лучшему, так как ничто не отвлекало его от дороги, поэтому не прошло и пяти минут, как машина затормозила на улице Монмартр недалеко от того места, где она пересекалась с бульваром Пуасонье. Неразлучная троица бойко выскочила из машины и оглянулась. Сандра сообщила Грэгу, что здесь его будут ждать, однако никто не спешил им навстречу, а на призывные ищущие взгляды, которыми они окидывали мимоидущих прохожих, те отвечали опасливым убыстрением шага или вежливой улыбкой.
Ник уже начал стягивать с себя пиджак, чтобы укутать, опять озябшую Натали, как тут Грэг, пробормотав «что такое?», обернулся, и увидел за своей спиной морковного клоуна, который, склонив голову набок, копировал его напряженно-озабоченную позу.
— О, старый знакомый, — обрадовался фотограф. — Куда мы на этот раз пойдем? Я готов!
Не переставая улыбаться вырезанной в маске улыбкой, клоун призывно махнул рукой и, пританцовывая, поскакал вперед, не оглядываясь, чтобы проверить, следуют ли за ним остальные. Натали, которая семенила позади всех, крепко вцепившись в Ника, первой догадалась, куда они направляются. «Кажется, мы идем в музей Гревен», — предположила она и, получив в ответ умилительно-восхищенный взгляд от своего кавалера, расцвела, как клумба в парке Тюильри.
Музей восковых фигур, удивился про себя Грэг. Что они будут там делать в столь поздний час? Снимать куклы?
Тем временем, достигнув цели, клоун остановился возле служебного входа в музей Гревен (Натали оказалась абсолютно права) и, распахнув дверь, присел в шутливом реверансе. Грэг ответил ему важным поклоном, переступил порог, но, оглянувшись, обнаружил, что дверь за ним захлопнулась, отгородив от друзей и клоуна, которые остались на улице. Нахмурившись, он подергал засов, но тот оказался заперт снаружи. Грэг постучал и громко позвал Ника и Натали, однако с улицы до него не долетело ни звука, а дверь под напором даже не шелохнулась. Постояв немного, Грэг понял, что оставаться здесь бессмысленно, а нужно двигаться вперед, чтобы выяснить, есть ли внутри музея другие люди. Должен же кто-то оставаться тут ночью — сторожа, например?
Однако пока он настороженно, но одновременно с любопытством оглядываясь по сторонам, шел по тускло освещенным коридорам, ни одна живая душа не встретилась на его пути. Даже возле главного входа, где за посетителями обычно зорко наблюдают охранники, было пугающе пустынно. «Эй!» — крикнул он, — «Здесь кто-нибудь есть?». Эхо его вопроса, оставшегося без ответа, взлетело по высокой парадной лестнице и смолкло в глубине выставочных залов. Подумав, Грэг проследовал за ним.
Даже зная, что обнаружит наверху восковые манекены, он невольно поежился, когда столкнулся лицом к лицу с высокомерным взглядом Людовика XIV. Король-Солнце подозрительно на него скосился и уже не спускал с незваного гостя глаз до тех пор, пока тот, споткнувшись, чуть не упал в объятия Мольера. Автоматически извинившись, Грэг пообещал себе впредь быть аккуратнее и пошел дальше, разглядывая двойников исторических персонажей, которые вызывали у него те же эмоции, что и фотографии, виденные им с Натали в центре Помпиду. Когда-то они были живыми людьми, но, постепенно превращаясь в легенду, лишались тех человеческих качеств, которые в эту легенду не вписывались. Теперь мы знаем о них ровно столько, сколько донесла до нас, все исказив и перепутав, человеческая молва.
Какими же вы были на самом деле, а, старик Хэм, может, ответишь? О чем думали? Боялись ли старости или смерти? Любили или презирали своих отцов? Были одиноки или втайне ненавидели шумную толпу? Что скрывалось за образом, который вы сами или другие за вас создавали десятилетиями? Молчит. А жаль.
А ты, эпатажный Дали — кому, как не тебе знать, что значит сотворить себя из ничего и при жизни стать легендой? Сними эти усы, шапку — что под ними? Или боишься? Ведь даже твои «правдивые» дневники на самом деле не что иное, как деталь тщательно продуманного имиджа. Кстати, тебя, Мадонна это тоже касается.
Грэг подмигнул светловолосой певице, скользнул взглядом по череде застывших в разных позах политиков, меж которых затесалась незнакомая ему темноволосая женщина, ошибочно принятая им вначале за Маргарет Тэтчер, и собирался уже перейти в другой зал, как вдруг неуловимое движение воздуха за спиной заставило его обернуться. Та самая незнакомая темноволосая лже-Тэтчер потянулась, зевнула и, вежливо улыбнувшись Грэгу, встала, обошла американского президента Буша, приблизилась вплотную к обалдевшему фотографу и приятным, как сгущенное молоко, голосом произнесла:
— Я думаю съемки лучше начать с этого зала. Если вам будет недостаточно нижнего света, я включу верхний. Как вы считаете — это нормально?
Вначале Грэг смог выдавить из себя только мало похожий на человеческую речь звук, но, собравшись, растерянно кивнул:
— Вы правы. Этот зал вполне подходит для начала.
Лже-Тэтчер просияла добрыми, как у всеми любимой бабушки глазами, быстрым жестом пригладила волосы и предложила:
— Может, до того, как вы приступите к работе, я предложу вам чашечку чая? Или кофе? Смотря, что вы предпочитаете.
— Кофе, пожалуйста. Спасибо, — Грэг никак не мог прийти в себя после ее внезапного оживания. Ему казалось, что еще немного, и она исчезнет, а место ее займет какой-нибудь безумный персонаж из «Алисы в стране чудес». Однако женщина не исчезла. Мелкими шажками она добралась до двери, оглянулась и с уютной улыбкой на лице сказала:
— Тогда следуйте за мной.
Как загипнотизированный Грэг пошел вперед и тут краем глаза заметил в углу, прямо за Ален Делоном, светловолосую женщину с задумчивым восковым лицом и черным кружевным покрывалом на голове. Он остановился, так как ему показалось, что она напоминает ему кого-то. Причем, кого-то, кого он знает лично. Грэг напрягся, пытаясь заглянуть в свое подсознание, а, когда ему это удалось, удивленно ухнул. Забавно, но эта светловолосая женщина была чем-то неуловимым похожа на Анну Грей. Наверное, — Грэг вспомнил портрет «Грэга в бежевом пальто», — у каждого из нас действительно где-то есть или был когда-то свой двойник. А, может, это и не двойник вовсе, а мы сами были когда-то кем-то другим. И часть нас прежних, все еще существует, но надо уметь откопать ее в себе, чтобы понять, кто же оно есть такое — это наше загадочное «Я»?
— Вы идете? — выглянула в дверной проем лже-Тэтчер.
Грэг извинился и, еще раз скользнул взглядом по восковому лицу женщины с кружевным покрывалом на голове, и пошел пить кофе.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ