- Родители … разводятся?.. Чьи… родители разводятся? – бестолково переспросил Андрюха.
-Не твои же!
Лилька вдруг расплакалась.
Как-то получилось…
В общем, Андрюхе пришлось обнять Лильку…
Она даже замерла на мгновение… И всё равно горько всхлипывала.
- Лиль!.. Так ты – из-за этого?.. Что разводятся. Ты из-за этого – с обрыва?..
-Из-за этого… Только ты не про то подумал. Я плаваю хорошо. И… очень хочу поступить в педагогический. Просто…Просто мне и правда надо было… заболеть... ну, простудиться.
- Простудиться?.. Зачем?
Лилька прерывисто вздохнула:
- Я редко болею… А однажды в детстве сильно простудилась. Отец с матерью тогда целую ночь сидели со мной… Отец держал меня за руки… Склонялся ко мне и ладошки мои целовал. А мамина ладонь на лбу у меня лежала. Сейчас вспомнила… Подумала: если я заболею, они снова – целую ночь! – будут вместе сидеть у моей постели… И… передумают разводиться.
- Лиль!..
- Сама знаю: глупости. Я уже не маленькая, – чтоб они всю ночь сидели со мной. Выйди, Андрей. Я переоденусь. Всё равно… домой надо.
Андрюха вышел во двор.
Поднёс к губам вишнёвую ветку – на ней светились капли от растаявшего инея…
Отчего-то стало стыдно перед Лилькой: всегда считал, что в её жизни ничего, кроме пятёрок, не происходит.
А тут… Такая беда…
Вспомнил: сапожки Лилькины точно не высохли. Собирался же дать ей свои ботинки…
Лилька ещё не оделась – была в одних беленьких трусиках. Испуганно прикрылась школьным платьем.
Андрей отвернулся:
- Да не смотрю я… Не бойся.
А голос вдруг чуть охрип… от какого-то неясного волнения.
На серьёзное Андрюхино предложение – вместо промокших сапожек надеть его ботинки – Лилька рассмеялась.
-И – что?.. В промокших сапогах будешь идти на другой конец посёлка? – нахмурился Андрей.
А в Лилькиных глазах – сквозь удивление – мелькнул застенчивый девчоночий интерес…
Андрей придумал...
И Лилька согласилась надеть мамины сапожки .
…Дома Лилька притихла в своей комнате.
На мамины шаги не повернулась – лишь чуть приметно вздрогнули плечики.
Мама – строгая учительница математики – устало спросила:
- Могу я узнать, куда… и почему ты ушла с урока алгебры?
Лиля так и не повернулась:
- Можешь. На речку.
Никогда так дерзко не разговаривала с матерью…
-Не рано ли ты повзрослела?
Лиля пожала плечами:
- Я в десятом классе.
Мама усмехнулась:
- Повернись, пожалуйста. Я с тобой разговариваю. В десятом классе позволительно уходить с урока… с мальчишкой?
Лиля вспыхнула… Растерянно взглянула на мать:
- С каким мальчишкой?.. Я сама ушла!
-Я бы не хотела, чтобы ты встречалась с Андреем Касаткиным.
-Я с ним… мы с ним не встречаемся!.. Случайно… на берегу встретились.
- Просто удивительная случайность, – кивнула мать. – Удивительное совпадение: и ты, и Касаткин ушли с урока алгебры… Чтоб случайно встретиться на берегу реки?
- А чем тебе не нравится Касаткин? – Лилькина дерзость не знала границ…
- Ты не ответила: зачем тебе так срочно понадобилось уйти с урока алгебры.
Круглая отличница Кружилина Лиля сама себя не узнавала:
- А ты… ответишь мне?.. Зачем вам с отцом так срочно понадобилось разводиться?
Словно тёмно-серая мартовская речная вода… с нерастаявшими льдинами что-то навсегда остудила в Лилькином сердце…
Сказала… и в надежде затаила дыхание: ждала, что мама удивится её словам... и сейчас скажет… Скажет, что это… неправда – про развод…
Конечно, неправда.
Просто Лиля что-то не так поняла… когда услышала разговор мамы с её подругой, Еленой Вячеславовной.
Просто ей показалось – про развод.
Этого не может быть.
А мама опустила руку на Лилькину голову:
- Если я скажу тебе… что полюбила другого, – тебе это будет понятным?
Лилька отвела голову:
- Нет! Как ты можешь полюбить… кого-то другого… – кроме отца!
-Я ждала… когда ты вырастешь, – чтобы уйти от него.
-Ждала… когда я вырасту? Ты же сама… ты же сама сказала, что мне ещё рано взрослеть!
- Тебе придётся понять… что мы с отцом больше не можем быть вместе.
- Я в десятом классе! Столько лет… могли, а теперь вдруг не можете?
Вязаный шарф – дома мама любила набрасывать его на плечи – чуть приспустился.
Мама поспешно поправила шарф…
Но Лилька успела заметить… большое лиловое пятно – чуть ниже плеча.
В какой-то совершенно немыслимой догадке вскинула глаза:
- Это… он тебя? Это… отец?
Мать не ответила.
А Лильку словно озарило: такие пятна часто бывают на маминых руках… и на плечах…
Сейчас Лиле даже показалось, что они вообще не исчезают – никогда…
Мама небрежно отмахивалась:
-Случайно в погребе... о полку ударилась...
Или - что-то о том, что утром торопилась...
Лиля поднялась из-за стола:
- Это… он, отец… тебя?.. И раньше… – он?
… Роман хотел, чтобы родилась дочка.
А Женины подруги удивлённо посмеивались: все будущие мамы дочек ждут… а Женька о мальчишке мечтает!
Женя не верила в судьбу.
Просто, когда беременной была, назойливо вспоминались не раз слышанные рассказы-предсказания – о том, что дочки часто повторяют судьбу матери…
И, хоть в это время на плечах и на руках не появлялись лиловые… порой почти чёрные пятна… Женя не могла их забыть – с первой ночи после их с Романом свадьбы…
С Ромкой у них… случилось рано – перед его уходом в армию.
Тогда была весна… И Женя училась в десятом.
Ромка уже работал на шахте: ждал призыва, да и хотел поработать в забое – прежде, чем поступить на горный факультет.
Того, что случилось у них с Женей в один из мартовских вечеров, Ромке очень хотелось.
У мальчишек считалось: перед армией это обязательно надо. Ну, какой из тебя солдат, если ты не знаешь… как это!
Потом он очень жалел Женю – за её стыд, за боль… за её слёзы и тихие вскрики.
Целовал её:
-Жень!.. Женька… Женечка! Теперь это… навсегда… Теперь ты моя жена… Только моя. Я тебя никому не отдам. Ты будешь ждать меня. И у нас будет свадьба. А потом ты родишь мне дочку.
Служил Ромка в воздушно-десантных войсках, в Крыму.
Почтальонка Любаша Тимохина через день-другой приносила Жене письма от солдата. Смеялась:
- И когда только Кружилин служить успевает?.. Такое чувство, Жень… что Ромка – вместо боевой и политической подготовки! – только и знает, что письма тебе пишет!
Ромкины письма Женя знала наизусть.
И всё равно перечитывала – каждое письмо.
И всякий раз счастливо краснела: Ромка признавался ей в любви… писал о том вечере… когда у них всё случилось.
И она любила его – его одного.
Ромка тогда сказал:
- Теперь это… навсегда.
И Женя знала, что так будет всегда: никого, кроме Ромки Кружилина, она не будет любить.
После десятого Евгения поступила в педагогический, на физмат.
Радовалась: вдвоём с Танюшкой Булавиной, лучшей подругой, поступили. Танюшка чуть не засыпалась на вступительном экзамене по математике… Хорошо, что у Жени получилось передать ей решение.
И в студенческом общежитии жили с Таней в одной комнате.
Роман писал теперь в общежитие. И письма солдатские по-прежнему приходили через день… да каждый день.
Ромка радовался: вернусь – буду готовиться на горный факультет. Чего ж не готовиться… чего ж не поступить, – раз своя учительница математики!
А на втором курсе практические занятия в Жениной группе стал вести Игорь Константинович, аспирант кафедры математики и методики преподавания.
Глазастые девчонки-однокурсницы быстро рассмотрели, что аспирант Береснев влюбился в Женьку.
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6