Бурная придворная жизнь прекрасной фрейлины Юлии продолжалась семь лет. Умница, она быстро постигла науку придворных интриг. «Маленькую Скавронскую» вовсе не тянуло сделаться хитрой, коварной, лживой, она не мечтала обманывать себя и других. Но без этого было никак. Придворная жизнь обязывала. У каждой девушки, ставшей фрейлиной, цель была одна — монаршая милость. Как свидетельствовала А.Ф. Тютчева в своих «Воспоминаниях», «ради этой цели всё приносится в жертву: ни долга, ни привязанностей, ни интересов, ни забот у этой молодой девушки нет, но есть праздный ум и праздное воображение, которые отвечают праздному воображению и праздному уму госпожи или господина, сделавшего из неё игрушку или предмет забавы, который без малейшего угрызения совести рано или поздно принесут в жертву минутному капризу».
За время пребывания фрейлиной Юлия, надо заметить, особо врагов себе не нажила. Впрочем, и друзьями-подружками тоже не обзавелась. Попервоначалу ей остальные слегка завидовали: юная красавица-фрейлина, только появившись при дворе, стала любовницей российского императора Александра I. Но большого чувства между ними не случилось. Фавориткой она не стала. Подарками в ущерб другим государь её особо не одаривал. Сама она привилегий себе не выпрашивала. Так что с чего было взяться большой зависти.
Сегодня порой можно встретить мнение, что её роман с императором был ярким, но столь же бурным, сколь и кратковременным. Кто измерял уровень яркости, степень бурности, по каким часам засекал кратковременность — никому не ведомо. Если судить по продолжительности пребывания Юленьки тогда ещё Пален в девичьем общежитии на третьем этаже Зимнего дворца*, то семь лет не такой уж короткий срок. Во всяком случае, столько времени государь держал юную красавицу подле себя. Сколько за эти годы случилось у неё беременностей, подробности такого рода в дошедших до нас воспоминаниях современников и современниц не приводятся. Известно лишь, что царские медики с этими последствиями романа с венценосной особой хирургическим вмешательством справлялись. Правда, прерывание беременностей имело побочный эффект: детей у Юлии Павловны больше быть не могло и стать матерью ей будет не суждено.
* По воспоминаниям А.Ф. Тютчевой, комнаты более двадцати фрейлин императриц Марии Фёдоровны и Елизаветы Алексеевны, с соответствующим количеством горничных, располагались в Зимнем дворце и выходили во фрейлинский коридор, обращённый на Александровскую площадь. Фрейлины свои апартаменты, лишённые уюта домашнего очага, называли «чердаком». Он находился в верхнем уголке царского жилища к востоку от Александровского зала до половины Наследника Цесаревича (ныне залы с одной стороны № 314, с другой — № 332, в которых выставлена экспозиция французского искусства второй половины XIX века).
Злые языки современниц судачили, что тогда её это нисколько не удручало. Допускаю, в свои шестнадцать лет она о будущих детях не думала. Однако сегодня тоже можно встретить подобные упрёки в её адрес. Из чего исходят нынешние кумушки, сказать трудно.
Что касается определения характера пребывания при дворе прекрасной фрейлины Юлии как «бурного», для этого есть немало оснований. Жизнь фрейлины была таковой и своими придворными балами, и выполнениями «особых услуг» в личных покоях императора (а по обыкновению не только ему), и непременными визитами к медикам, и постоянным сопровождением (тогда не существовало понятия «служба эскорта») особ императорской семьи, и кочевым образом жизни (постоянные переезды: Аничков дворец — Павловск — Зимний дворец — Петергоф), и разного рода эпизодами, отнюдь не всегда приятными. Об одном из таких примечательных эпизодов периода правления Александра I поведал русский историк Е.С. Шумигорский.
Обычно нога императора не ступала на территорию фрейлинского «чердака». Но однажды Александр Павлович, к удивлению его обитательниц, сюда поднялся. Любезно кланяясь встречавшимся ему на пути фрейлинам, он прошёл в помещение княжны Варвары Ильиничны Туркестановой. В свои сорок три года княжна пятнадцать лет находилась при дворе. Будучи сиротой, она никого из близких родственников не имела. Пользовалась расположением императрицы Марии Фёдоровны и её подруги Ш.К. Ливен. В 1818 году уже немолодая, но сохранившая моложавый вид фрейлина сопровождала императрицу в заграничном путешествии, в ходе которого она почувствовала, что станет матерью. Неожиданная беременность стала последствием истории, происшедшей чуть раньше на Каменном острове, на одной из дач, где проживали тогда во время холеры фрейлины. Там князь Владимир Сергеевич Голицын на спор, употребим слово с самым мягким значением, соблазнил княжну Туркестанову.
Направлявшийся к княжне император Александр Павлович пришёл её успокоить, но… После рождения в глубокой тайне дочери фрейлина приняла яд. Император приказал выставить гроб с её телом в зале Зимнего дворца, что являлось неслыханным отличием. Он также взял на себя расходы по погребению (примем во внимание — самоубийцы) в Александро-Невской лавре. Князь В.С. Голицын поспешил в столицу с ходатайством, чтобы ему отдали дочь покойной Марию. В качестве доказательства своих прав он представил письмо покойной перед отъездом её за границу. Император исполнил это желание Голицына, повелев дать девочке фамилию Голицына*.
* Впоследствии Мария Владимировна вышла замуж за А.Н. Нелидова, но умерла в молодости.
Как видим, государь не был немилосердным и вовсе бесчувственным человеком. Просто прежде всего он был императором. А потому он относился к фрейлинам и великосветским придворным дамам точно так же, как делали его отец и деды, то есть делал это как-то по-домашнему, привычно. Не видел в том греха, а значит и необходимости потом каяться.
Вот и по отношению к Юлии он поступил сообразно нормам, принятым при дворе.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования. Не противьтесь желанию поставить лайк. Буду признателен за комментарии.
Как и с текстом о Пушкине, документальное повествование о графине Юлии Самойловой я намерен выставлять по принципу проды. Поэтому старайтесь не пропускать продолжения. Следите за нумерацией эссе.
События повествования вновь возвращают читателей во времена XVIII—XIX веков. Среди героев повествования Григорий Потёмкин и графиня Юлия Самойлова, княгиня Зинаида Волконская и графиня Мария Разумовская, художники братья Брюлловы и Сильвестр Щедрин, самодержцы Екатерина II, Александр I и Николай I, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов и Джованни Пачини. Книга, как и текст о Пушкине, практически распечатана в журнальном варианте, здесь впервые будет «собрана» воедино. Она адресована тем, кто любит историю, хочет понимать её и готов воспринимать такой, какая она есть.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1—265) — самые первые, с 1 по 28, собраны в подборке «Как наше сердце своенравно!», продолжение читайте во второй подборке «Проклятая штука счастье!»(эссе с 29 по 47).
Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 270. Великосветский конфликт неожиданно разрешился… сам собой
Эссе 226. Стóит ли углубляться в столь низкую материю?
