Новый сорок четвертый год стоял на пороге. Зима морозная выдалась в этом году. И снегу навалило, да надуло под самые окошки. Борька наладил на салазках тут кататься.
- Гляди у меня, грозилась Ольга, разобьешь стекла, будем в холоде сидеть.
Борька только смеялся в ответ. До стекол то салазки все равно не достают. А так он горку накатал, далеко салазки катятся по накатанному снегу. И мороз ему нипочем. Только вот валенки до дыр протерлись уже, да и малы становятся. Он уж к дедкиным примерялся, да шагнуть в них не смог. Большие сильно.
Ольга глядела на парнишку, совсем малец пообносился. Пальтишко коротехонько. Она уж и рукава и подол наставила. Не мудрствуя пришила обрезанные полы дедкиного полушубка. Покупать бы одежонку надо.
Деньги, благодаря Василию, у Ольги теперь водились. Только вот купить негде. В деревне магазин так и не работал. Раз в неделю приезжала автолавка из района. Да что там привезут. Бабы в очередь выстраивались, переругаются все, пока очередь дойдет.
Ладно хоть керосинщик стал приезжать. Ольга все посудины свободные собрала. Запаслась керосином. Теперь вечерами лампа у них горела. После лучинки так уж больно светло казалось. Теперь она могла письма от Василия по вечерам перечитывать. Он писал ей часто. Ольга отвечала. Нельзя же не отвечать, он с добром к ней.
В одном из писем Василий рассказал, что в Москве люди собрали деньги на самолет. И у них в полку теперь есть такой, на котором написано “от москвичей”. После этого письма Ольга задумалась. Вот лежат у нее золотые деньги в мешке на печи. И ничего она на них не купит, и куда их деть, не знает. Она бы тоже на самолет их отдала. Все глядишь фрицев бы побольше уничтожили.
Только вот как это сделать она не знала. А мысль, как заноза засела в голове и спать спокойно не давала. Перед новым годом решила, что сходит к председателю и все расскажет, как она нашла клад. И что хочет она, чтоб это золото на самолет пошло для славных летчиков.
Улучила женщина момент, когда ребятишки спали. Закрыла все засовы покрепче, чтоб не дай Бог, не зашел кто. Раскопала в мешке с барахлом заветный сверток. Ольга разложила свое богатство на столе, один червонец к другому рядочками выложила. В избе даже светлее стало от этого. Словно ребенок сидела, да любовалась на такую красоту. Сколько все это стоит, Ольга и представить не могла. Но ей не жалко было отдать эти червонцы на самолет. Только хотелось, чтоб на самолете том летал Василий.
Потом в голову пришла мысль. Вот вырастут ребятишки, будет она рассказывать про клад, а они и не поверят ей. Она то тоже всегда считала, что клады только в сказках бывают. Поразмышляла еще и решила, что оставит каждому по две денежки, да себе и Василию по одной. Она отсчитала восемь червонцев, завязала в тряпицу и снова в мешок убрала. Остальное в платок, в котором они были, снова завязала. Этот узел поближе положила, чтоб завтра к председателю идти.
Ночью Ольге не спалось. Переживала, а вдруг что не так она делает. Ведь ничегошеньки она не понимает в этих денежных делах. Вдруг не поверят, что она все отдала, догадаются, что себе оставила, да придут с обыском. В голову чего только не лезло. И не рада уж она была этому кладу и тому, что надумала сделать. Иногда хотелось убрать все обратно, да пусть так и валяется все на печи. Жила ведь она спокойно все это время.
Под утро забылась тяжелым сном. И снится ей Серафима. Говорит, что все она правильно делает. То, что оставила себе, не большой грех. Может и пригодится в жизни. Только припрятать надо понадежнее.
Проснулась Ольга утром и понять не может. То ли сон такой она видела, то ли мать опять к ней приходила. Но как бы там ни было, решила послушать ее совета.
Вот ведь беда, прятать то где, сразу и не придумаешь. Лето бы было, так она бы в землю закопала. А сейчас где закопаешь, под снегом вся земля. Потом подумала, да ведь есть земля, в подполе.
Взяла Ольга нож, полы которым скоблят, забралась в подпол, пригляделась. Выбрала угол, что подальше, выкопала ножом ямку поглубже, опустила туда сверточек и закопала все. Землю разровняла, посмотрела со стороны. Даже и не видно, что копано было. На душе легче стало.
Выбралась, занялась привычными делами. Печку растопила, варево поставила вариться да еловых веточек запариваться поставила. Хоть и не больно ребятишки еловый то отвар пьют, но заставляет, чтоб зубы не выпадали. И сама тоже пьет. Чтоб ребеночку лучше было.
Дети проснулись, накормила их. Борьке сказала, что в сельсовет пойдет к председателю. Дела у нее. А Борьке что, дела так дела. Он уж привык с Настеной водиться. Да и что с ней водиться то. Девка уж большая. Сядет и шишит в уголке.
Ольга оделась почище, узелок за пазуху. А он тяжелый, подумала, что не донесет она его так, вывалится дорогой. Надо же, вроде не больно и велик, а тяжелый какой. Пришлось в котомку его переложить. Так надежнее.
Иван Алексеевич был один. Сидел за столом. Перед ним бумаги какие то лежат. Он очки нацепил и рассматривает их. Сперва и не заметил, как Ольга вошла. Она кашлянула и поздоровалась. Председатель поднял глаза на нее, очки смешно сползли на переносицу с кончика носа.
Он показал Ольге на стул напротив себя. Спросил, с чем та пожаловала. Ольга начала из далека. О том как летчика спасла. И вот он теперь ей письма пишет. Написал про самолет, подаренный москвичами. Потом она опять вернулась к болоту. Рассказала, как клад нашла. И то, что принесла эти монеты, чтоб тоже на самолет пошли, и то, что хочет, чтоб Василий на том самолете летал, тоже не забыла сказать.
Она встала, подняла котомку, что стояла у ее ног, поставила на стол. Вытащила узел, развязала платок. Горка червонцев рассыпалась в разные стороны. Председатель встал, снял очки и смотрел, как на какое то чудо.
- Ты где это хранила все время? - удивленно спросил он.
- Да на печи в мешке с барахлом своим держала. - простодушно ответила женщина.
Иван Алексеевич тоже был далек от золота. Он тоже не знал, сколько оно стоит. Но жизненный опыт ему подсказывал, что на его столе лежат огромные деньги.
- Ох, Ольга, - подумал он, - Ты бы лучше на трактор для колхоза их отдала. Посевная скоро. Начальство не слезет, пахать землю, сеять надо будет. А на чем пахать. Ни тракторов, ни лошадей даже и не обещают. Обещали только с семенами для посева помочь.
Потом он устыдился своих собственных мыслей. Конечно баба права, что все для фронта вперед надо. А он только о своем думает.
Он подошел, взял несколько монеток в горсть, раскрыл ладонь и они с тихим звоном посыпались обратно. Потом взял один червонец, попробовал на зуб. Где то слышал, что золото на зуб пробуют. Только он ничегошеньки не понял.
Иван Алексеевич смотрел на это богатство и не знал, что с ним делать дальше. У себя это он оставить не мог. Но и Ольгу отсылать обратно домой с таким добром было не дело. Во время вспомнил, что ему же телефон поставили. Можно позвонить, узнать.
Он снял трубку:
- Девушка, соедини меня с, - дальше он замялся, не знал, с кем можно говорить по этому поводу. - С райкомом. С первым секретарем.
Председатель резонно решил, что уж первый то точно знает, что ему делать.
Машина заработала. Было приказано никуда Ольгу не отпускать. Из района выедет машина и увезет ее в район. Услышав такое, Ольга заплакала. У нее ведь дети малые дома одни остались. Как они без нее будут. Она уж не рада была, что связалась с этим. А теперь вот забирают ее неизвестно куда и кто знает, когда она вернется обратно. А может и вообще не вернется.
От этих мыслей Ольга заплакала еще сильнее. Иван Алексеевич успокаивал ее как мог. Хотя он и сам толком не знал, чем все это закончится. Но он хотя бы пообещал Ольге, что пошлет кого-нибудь из баб, чтоб досмотрели ее детей.
Услышав такое обещание, Ольга немного успокоилась. Только попросила, чтоб печку топили и кормили ребят, если долго ее не будет.
Прошло чуть больше часа как к сельсовету подкатил воронок. Вошел мужчина в пальто с каракулевым воротником, в такой же шапке, на ногах белые бурки с заворотами. Он то ли попросил, то ли приказал Ольге ехать с ним в район. Она подхватила свою котомку и поплелась за ним.
Она не знала, куда ее привезли. Да в самом городке она была в первый раз. Видела только, что много разрушенных домов попадалось им, пока ехали.
Ольгу провели в какой то кабинет, где сидело уже несколько человек. Она снова пересказывала свою историю. Ее часто прерывали, задавали какие то вопросы. Ольга словно во сне отвечала и продолжала свой рассказ дальше. Когда спросили, почему она решила отдать деньги на самолет, Ольга повторила рассказ о том, как она спасла Василия, о том, что он ей помогает сейчас с деньгами. Вот и она в благодарность хочет, чтоб у него был новый самолет вместо того, который остался в лесу.
Женщина, сидевшая тут же, наклонилась к соседу и начала что то шептать ему на ухо. Тот внимательно смотрел на Ольгу. Видимо пытался увидеть то, что заметила женщина, а потом спросил, не беременна ли она.
Ольга зарделась от смущения. Столько начальников сидит перед ней, а она должна рассказывать о самом сокровенном. Скрывать она не стала, да и как скрывать, если живот уже заметно, если присмотреться. Ответила, что носит под сердцем ребенка от того самого летчика. После этого покраснела еще сильнее от того, что врала сейчас всем. Но не соврать было нельзя. Иначе бы … Что было бы иначе она даже представлять не хотела.
После такого признания видимо у всех присутствующих все сошлось. Стал понятен мотив ее поступка. И от Ольги отступились с расспросами. Оформление всех документов не заняло много времени. Ольга подписывала какие то бумаги, монеты пересчитали, и снова бумаги. Ольге даже денег дали после этого.
В завершении процедуры в кабинет вошел фотограф и сфотографировал Ольгу рядом с рассыпанными на столе червонцами. Сказали, что об ее подарке для фронта напишут в газете.
Потом, к удивлению женщины, ее усадили в ту же машину, на которой привезли и отправили домой.
